В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)
по стенам оружие, взятое для этой цели из арсенала. Потолок
из потемневших балок был черноват, но с него спускались две лампы
с абажурами из белой жести и, раскачиваясь наподобие люстр, проливали
достаточно света в туманную атмосферу зала. Заиндевевшие стекла узких
окон не пропускали любопытных взглядов. Эти окна, красиво задрапированные
красной материей, приводили гостей в восхищение. Что касается
пола из толстых дубовых досок, то он был в этот день старательно
выметен. В зале не было ни кресел, ни стульев, ни диванов, вообще
никакой мебели, которая препятствовала бы движению. Приставленные
к стенам деревянные скамьи, массивные грубые обрубки дерева и два
стола на толстых ножках составляли всю меблировку зала. Но зато внутренняя
стена, с ведущей в соседнюю комнату узкой дверью, была убрана
не только красиво, но даже богато. С потолка и до самого пола висели
великолепные меха такого богатого подбора, какого не найти ни в одном
из лучших магазинов Реджент^стрита или Невского проспекта. Можно
было подумать, что весь животный мир северных стран выставил здесь
свои лучшие образцы! Меха волка, бурых и белых медведей, великолепные
бобры, выдры, мускусные крысы, горностаи, чернобурые лисицы
буквально поражали взор. И над всем этим красовалась надпись, из артистически
вырезанных картонных букв: „Давай меха!" Это был девиз
знаменитой Компании Гудзонова залива.
— Однако, капрал Джолифф,—сказал капитан Кравенти,—вы поло
жительно превзошли самого себя!
— Может быть, капитан,—ответил капрал.—Но будем справедливы.
Часть ваших похвал должна относиться к миссис Джолифф, которая мне
во всем помогала.
— Удивительно ловкая женщина, капрал!
— Да, другую такую нелегко найти, капитан.
Посреди зала стояла громадная изразцовая печь, из толстой железной
трубы которой беспрерывно вырывались клубы черного дыма. Печь эта, раскаленная до отказа, пыхтела, трещала от непомерного количества угля, которым ее усердно наполнял специально приставленный для этой цели
солдат. Едкий дым проникал иногда и в зал, затемняя свет ламп и покрывая
копотью потолок. Но на такую мелочь никто из гостей не обращал
внимания. Печь их согревала,—и это было далеко не лишним, так
как стоял сильнейший мороз и дул ледяной пронизывающий ветер.
Слышно было, как буря свирепствовала вокруг дома. Оледеневший
снег барабанил в окна. Иногда ветер со свистом прорывался в щели
окон и дверей. Потом все затихало: казалось, буря набиралась сил, чтобы разразиться с еще большей силой. Тогда дом со скрипом дрожал
сверху донизу.
Мало знакомый с такими бурями человек стал бы опасаться за целость
дома, но гости капитана Кравенти не испытывали ни малейшего
страха; они не испугались бы этого урагана, даже если бы находились
на открытом воздухе.
Однако необходимо сделать несколько замечаний относительно этих
гостей. Собрание состояло из сотни приглашенных обоего пола; и только
двое—две женщины—не принадлежали к обычному составу персонала форта
Соединения. Персонал этот состоял из капитана Кравенти, лейтенанта
Джаспера Гобсона, сержанта Лонга, капрала Джолиффа и шестидесяти
солдат или служащих Компании. Некоторые были женаты,—между ними
находился счастливый супруг живой и веселой уроженки Канады, капрал
Джолифф, некий Мак-Нап, шотландец, женатый на шотландке, и Джон
Райе, недавно женившийся на одной из уроженок Индии. Все эти люди, без различия положения,—офицеры, служащие, солдаты,—были в этот
вечер гостями у капитана Кравенти.
Надо сказать, что не один только персонал компании был участником
этого праздника. Соседние форты,—а в этих отдаленных странах соседями
считаются люди, живущие за сотни верст,—также приняли приглашение
капитана Кравенти. Многие приехали из форта Провидения и форта
Решения, принадлежащих к округу Невольничьего озера, и даже из отдаленнейших
фортов, как, например, форт Чипеван и форт Лиард, лежащих
к югу. Такого рода приглашения являлись для обитателей этих фортов
неожиданным развлечением в их однообразной отшельнической жизни.
Не отказались от приглашения и некоторые индейские вожди. Туземные
племена индейцев, находясь постоянно в сношениях с факториями, доставляли в большом количестве меха, которыми потом торговала Компания.
Это были большей частью индейцы-чипевезы, сильные, прекрасно
сложенные, в оригинальной одежде из кож, с меховыми плащами. На их
черных волосах колыхались при каждом движении пучки перьев, в виде
раскрытого веера. Эти вожди не привезли с собой жен, которые у индейцев
находятся на положении рабынь.
Таково было общество, собравшееся в этот вечер у капитана в форте
Соединения. Танцев не было, за неимением оркестра, но музыку европейских
балов здесь успешно заменял буфет. На столе красовался пира<-
мидальный пуддинг, сделанный собственноручно миссис Джолифф; это был
громадный усеченный конус из муки, оленьего и бычачьего жира; ему, пожалуй, недоставало предписанных кулинарным искусством яиц, молока
и лимона, но все это искупалось его гигантским размером. Хотя миссис
Джолифф неутомимо нарезала ломти, пуддинг продолжал держаться устойчиво.
Груды сандвичей, 2 в которых морские сухари заменяли хлеб,
заполняли стол. Миссис Джолифф искусно вложила между двумя ломтиками
сухарей по тонкому кусочку солонины, которая и заменяла ветчину—
необходимую принадлежность буфетов Старого Света. Несмотря на всю
твердокаменность этих сандвичей, индейцы с наслаждением грызли их
своими крепкими зубами. Что касается прохладительных напитков, то
можно сказать, что оловянные стаканчики беспрерывно наполнялись виски
и джином, не говоря уже о гигантском пунше, которым должен был закончиться
вечер и о котором долго потом должны были вспоминать
индейцы в своих вигвамах. 3
Зато сколько комплиментов досталось супругам Джолифф в этот вечер!
Они просто разрывались на части, чтобы угодить всем гостям. С какой
любезностью они угощали всех, спеша предупредить все желания. За
сандвичами следовали ломти пуддинга, за пуддингом— джин и виски...
— Нет, спасибо, миссис Джолифф!
— Вы, право, слишком добры, капрал, но я больше не могу, дайте
отдышаться.
— Миссис Джолифф, уверяю вас, что я больше не в состоянии!
— Капрал Джолифф, вы просто делаете со мной, что хотите.
— Нет, миссис, больше не могу, право же не могу!
Такие восклицания раздавались в ответ счастливым супругам. Но
капрал с женой так настойчиво угощали, что приходилось уступать.
И гости продолжали есть и пить. Разговоры также делались все оживленнее, особенно среди солдат и служащих. Сколько составлялось планов
относительно будущей охоты! Медведи, лисицы, мускусные быки уже
лежали, пораженные пулями. Бобры, крысы, горностаи, куницы тысячами
попадали в ловушки. Драгоценные меха заполняли магазины Компании, и доходы ее превышали всякие ожидания. В то время, как напитки разгорячали
фантазию европейцев, индейцы, слишком гордые, чтобы спасовать, и слишком осторожные, чтобы обещать что-либо, молча слушали,
поглощая „огненную воду" капитана Кравенти.
Сам капитан, довольный всем этим шумом и выражавшимся на лицах
гостей удовольствием, радостно прохаживался среди приглашенных, неизменно
отвечая на все, касающиеся вечера, вопросы:
— Спросите у Джолиффа!
И все спрашивали Джолиффа, у которого всегда находился любезный
ответ.
Некоторые лица из служебного персонала форта Соединения заслуживают
особенного внимания.
Лейтенант Джаспер Гобсон был человек лет сорока. Маленький, тще^-
душный, не обладавший физической силой, он, благодаря неукротимой