Теория бобра
«Итак, вы говорите, колун для льда, фаллоимитатор и безголовый водитель на снегоходе. Всему этому, вы полагаете, есть вполне разумное объяснение…»
Нет.
Еще с минуту я таращусь на парковку, потом возвращаюсь к письму.
Пытаюсь кое-что уточнить, добавить какие-то пояснения, но по прошествии семи минут все-таки сдаюсь. Мне ясно, что придется сделать то, чего очень не хочется делать, — снова навестить Нико Орла. Я должен раздобыть нечто убедительное, существенное, совершенно конкретное. Я вынужден подобраться к нему вплотную.
Причем — чего я не осознавал раньше — для этого мне вовсе не нужен сам Нико Орел.
Январским утром в среду в Лауттасаари тихо, холодно и, к счастью, пустынно — по крайней мере, на западной стороне полуострова и в его южной части Ваттуниеми, где преобладает жилая застройка. Я оставляю машину, не доехав до места, и остальную часть пути иду пешком.
Ветер дует с моря. Голые деревья, покрытая льдом земля. Никуда не деться от пронизывающего ветра; холод быстро проникает под куртку и пробирается под штанины. Солнце уже взошло, но осталось за облаками, как лампа, поставленная за ширмой. Все равно я должен постоянно щуриться. Я слышу свои шаги. Где-то вдалеке работает снегоуборочная машина, которая, должно быть, только что проехала здесь — по тротуару легко идти, сугробы по сторонам высокие, белые, из рыхлого, еще не слежавшегося снега. Эту часть пути можно считать приятной прогулкой. Дальше — неизвестность.
Я поправляю шарф, глубже натягиваю на голову шапку.
На самом деле мне не нравится, что приходится так много импровизировать. В большинстве видов человеческой деятельности спонтанность увеличивает риски и даже кратно их умножает. Страховая компания заинтересована в стабильности, предсказуемости. Наилучшие результаты достигаются при минимуме изменений в работе, а если что-то и менять, то только в том случае, когда вероятность успеха составляет сто процентов. Несмотря на все недавние события, я остаюсь в душе страховым математиком. Мне нравится стопроцентная уверенность, я не люблю…
Ловлю себя на том, что прибавляю шаг, и знаю почему. Вдалеке виднеется таунхаус, который по мере приближения все отчетливее проступает за черными стволами голых деревьев, и кажется, что дом движется. Конечно, он стоит на месте, это я перемещаюсь. Таунхаус — последний в этой части улицы, практически на берегу залива, хоть и отделен от кромки воды дорогой. Как я и предполагал, в это ветреное морозное утро дорога не выглядит особенно оживленной. Я подхожу к дому со стороны застроенной части улицы, готовый при необходимости быстро изменить и скорость, и направление движения. Однако на улице никого нет, да и около дома, стоящего по правой стороне, я не вижу никаких признаков жизни, поэтому дохожу до ворот, но следую мимо и одновременно смотрю на фасад таунхауса. Внедорожник Нико Орла одиноко стоит во дворе, других машин вроде бы нет. Быстрый вывод: жители Ваттуниеми в основной своей массе отправились на работу, а Нико Орел решил поспать подольше.
Это некстати…
Иду дальше и останавливаюсь только за торцевой стеной таунхауса. В ней нет окон, поэтому из дома меня никому не увидеть, даже если именно в этот момент кому-нибудь из жильцов приспичит выглянуть на улицу.
Не исключено, что мы стоим (возможно, впрочем, что Нико Орел занимается чем-то еще; он, как мне уже известно, большой затейник) в каких-нибудь пятнадцати метрах друг от друга — я на морозе, а он в помещении с центральным отоплением: двухэтажная квартира Нико Орла расположена в торце таунхауса со стороны улицы.
Первоначальный мой план строился на том, что Нико Орел уже уехал заниматься преступной деятельностью, удовлетворять свои сексуальные фантазии и, в первую очередь, портить жизнь честным предпринимателям в индустрии парков приключений. Так что присутствие Нико Орла меня расстраивает. Пойти обратно к своей машине и подождать? Я успеваю сделать четыре-пять шагов, но останавливаюсь.
Теперь внедорожник Нико Орла виден мне под другим, чем несколько минут назад, углом, и я замечаю важную деталь — стекло пассажирской двери не бликует, хотя должно. Оно либо выбито, либо опущено. Довольно странно — кто будет проветривать салон машины в двадцать градусов мороза? Обычно в январе окна автомобилей не оставляют открытыми. Тут что-то другое.
Осматриваюсь по сторонам — никого. Звук снегоуборочной машины доносится откуда-то издалека. Еще несколько мгновений, и слышен только шум ветра.
Да, спонтанность повышает риски, это правда. Но, анализируя факты, я напоминаю себе, что время-то идет. Решение приходит почти сразу. Я иду по дорожке, ведущей к дому, как будто направляюсь к другой его части, но, минуя квартиру Нико Орла, поворачиваюсь лицом во двор — это также соответствует моим целям. Окно машины открыто, а не разбито. По крайней мере, ни на снегу рядом с машиной, ни внутри нее не видно осколков стекла. И тут меня неожиданно посещает еще одна мысль. И одновременно в памяти всплывает наставление Лауры Хеланто: «Плыви по течению».
Возвращаюсь немного назад, делаю несколько шагов к машине и пробую открыть дверь. Она не заперта. На первый взгляд, в салоне пусто, но потом на полу перед передним пассажирским сиденьем я замечаю коричневый бумажный пакет. Наклоняюсь и заглядываю в пакет. Нетронутый бургер «Гриль гурмэ» и напиток-поливитамин. Захлопываю дверцу и возвращаюсь в укрытие в торце дома. Вывод напрашивается сам собой: здесь что-то произошло.
У меня не очень богатое воображение, но в данной конкретной ситуации я обнаруживаю, что готов строить предположения. Впрочем, одно то, что я стою на двадцатиградусном морозе в тонких брюках и занимаюсь расследованием убийства, похоже, ускоряет полет моей мысли.
Итак, что тут могло произойти?
Голодный Нико Орел, вернувшись домой из загородной поездки, заехал на машине во двор и опустил стекло пассажирской дверцы. Логично предположить, что кто-то постучал ему в окно. Орел узнал этого человека, и они стали разговаривать. Потом случилось что-то, в результате чего Орел, забыв о пакете с едой, выскочил из внедорожника и даже не запер его. Последнее обстоятельство наталкивает на мысль, что Нико Орел покинул машину чрезвычайно быстро. Возможно, постучавший в окно угрожал ему. Как бы то ни было, Нико Орел вышел из машины. И в данный момент незваные гости либо вошли в квартиру Нико Орла и до сих пор находятся там, либо уже уехали из Ваттуниеми. Если события развивались по первому варианту, то, возможно, Нико Орел навсегда расхотел и есть, и пить, и даже закрывать окно своей машины, невзирая на неблагоприятные погодные условия. И этот вариант не сулит ничего хорошего для самочувствия Нико Орла в целом. Если же реализовался второй сценарий, значит, квартира Нико Орла пуста, на что я с самого начала и рассчитывал.
А раз так…
В этом и заключается одна из главных проблем воображения. Число неизвестных постоянно растет и ширится, как сама Вселенная, вместо ответов порождая все новые вопросы. По сравнению с рациональным мышлением это все равно что гонять без шлема на супермощном мотоцикле — финал все равно будет печальным, и когда он наступит — лишь вопрос времени.
Однако мороз не позволяет мне вволю пофилософствовать на эту тему, и мои мысли возвращаются к более насущным вопросам. Как ни крути, я иду на серьезный риск, но нисколько не продвинулся в реализации первоначального плана, не говоря уже о том, чтобы хотя бы приблизиться к поставленным целям. Поэтому еще один дополнительный риск не очень существенно повлияет на общую сумму рисков.
Я внимательно оглядываю высокий забор из досок, отделяющий меня от заднего двора перед квартирой Нико Орла, и быстро принимаю решение. Осматриваюсь — вокруг никого. Делаю несколько шагов по глубокому снегу. Я у забора. Снова осматриваюсь, перелезаю через забор и оказываюсь во дворе Нико Орла. Честно говоря, когда я выбирал профессию страхового математика, мне и в голову не приходило, что я способен на нечто подобное.