Оборотная сторона правды (СИ)
— Я буду завтра, — сказала я. — Просто послушаю речи. Не буду делать ничего.
— А что с одеждой?
— Не уверена.
— Нет, прямо сейчас.
— Заткнись.
— Пушистые тапочки. Ничего больше. Понял.
Когда я рассматривала свое накрашенное отражение в высоком зеркале в ванной, я увидела кого-то другого. Не совсем незнакомку. Я знала эту девушку. Она была Белой доской Кейт 2.0, той, которая нравилась опросным группам и консультантам, той, у которой были законопослушные друзья или, что еще лучше, вообще не было друзей, которая беспрекословно выполняла то, что ей говорили.
— Улыбнись, — сказал визажист, сильнее румяня щеки той милой девчонки в зеркале.
Сегодня Энди не увидит меня по телевизору. Он увидит Кейт Купер.
Тем не менее, Кейт Куинн не смогла удержаться от восторга, когда Либби аккуратно застегнула молнию на платье, и оно подошло ей так, словно было сшито по мерке.
И когда я заняла своё место на арене рядом с Мег, Грейс и Гейбом, глядя, как сенатор Купер проходит по сцене в тёмном смокинге с красным галстуком, как в нашу первую встречу, мой голос потонул в приветственном рёве тысяч наших сторонников, и я радовалась вместе с ними.
Я помогла ему добраться сюда. Все мы. Его семья, люди, которые голосовали за него, даже люди, которые баллотировались против него… все мы были неотъемлемой частью истории.
— Друзья мои! — Он махнул рукой, и толпа успокоилась. Потом он рассмеялся. — Чтобы добраться сюда, это был долгий путь!
Звук, издаваемый ареной, был взрывом плотины, гулким эхом, который обрушился, достиг вершины и снова превратился в гул, когда сенатор поднял руку, чтобы заговорить еще раз. Мне казалось, что меня несет этот шум.
— И сегодня я рад и горд принять ваше выдвижение на пост президента Соединенных Штатов Америки.
После этого объявления мы поднялись на ноги, все двадцать тысяч человек подскочили со своих мест под действием некой невидимой силы. Я сияла, радостная, все конфликты остались в прошлом, особенно после следующих слов сенатора:
— Я хочу поблагодарить целый ряд людей, кто трудится не покладая рук ради блага этой страны, но в первую очередь я должен сказать спасибо моей дочери Кейт.
Это не было одной из пафосных фразочек Кэла, после которых обязательно делается торжественная пауза, чтобы сорвать аплодисменты. Нет, сенатор произнёс это спокойно, будто говорит так по десять раз на дню. И посмотрел со сцены прямо на меня, его глаза лучились теплом и признательностью.
— Кейт вдохновляет меня каждый новый день. Она — живое доказательство того, что чудеса случаются. Семнадцать лет назад я проходил через трудный период своей жизни. Очень непростой. В какой-то момент я сомневался, смогу ли сохранить свой брак. Но мне это удалось, благодаря любви и силе духа моей невероятной жены Мег.
Я хлопала вместе с аудиторией, не зная, куда клонит сенатор.
— В июне со всей страной я узнал о произошедшем семнадцать лет назад в сложное время для страны. И я скажу вам, что — благословение. Чудо. Моя дочь Кейт.
Толпа аплодировала, но звук казался приглушённым. Фоновым шумом. Всё моё внимание было направлено на сцену. С которой на меня смотрел отец.
Он кивнул и отвернулся.
— Она также напоминает мне о том, через что прошёл наш народ за последние семнадцать лет. Мы наблюдаем стагнацию экономики. Наши рабочие места сокращаются. Наша конкурентоспособность снижается. Мы имеем дело с непростой ситуацией, и очевидно, что у нас есть два пути. Мы можем пожать плечами и жить дальше под этим давлением, признавая и даже принимая тот факт, что времена величия нашей нации остались в прошлом… на что намекает риторика моего оппонента.
На этих словах он сделал паузу, и публика отреагировала бурным негодованием. Мужчина на два ряда позади нас выкрикнул:
— Нет!
Я с трудом сдержала смешок.
— Или! Мы можем вновь сделать нашу страну единым целым, отыскать эту искру, что превратится в взрыв американской изобретательности и силы духа, что всегда выручали нас в трудные времена и всегда будут!
Мы бы зааплодировали стоя, но все уже стояли, поэтому мы всей этой двадцатитысячной толпой подняли ладони и захлопали над головой. Вокруг размахивали сотни рук. Я не могла перестать улыбаться и, бросив быстрый взгляд на близнецов, увидела, что Гейб и Грейси испытывают те же чувства.
— Я верю, что нам есть чему поучиться у молодого поколения, — продолжал сенатор, сделав новую паузу для аплодисментов. Мои щёки загорелись сильнее. Отец махнул в нашу сторону. — Мои дети видят в своей родине страну безграничных возможностей. Государство, где торжествуют добро и справедливость. Землю свободы и блестящих перспектив. Я разделяю это видение с моими двойняшками, Грейс и Габриэлем. И я разделяю его с моей дочерью Кейт, которая пережила невероятные потрясения в своей жизни, но вот она сидит с нами, смелая и не теряющая духа. Она по-настоящему вдохновляет меня.
Слеза покатилась по моей щеке. Мег сжала моё плечо, и камера развернулась ко мне быстрее, чем я успела смахнуть слёзы. Я даже не знала, что он так думает. Он никогда не говорил мне об этом. До этого самого момента, когда его слышит весь мир. Я сияла, буквально светилась изнутри.
Он поднял руку.
— Но, — добавил он, и толпа притихла. — Но. Молодёжь нужно направлять. Им недостаёт мудрости старших поколений, их знаний и опыта, понимания угроз, с которыми сталкивается наш народ. Угроз, что нередко скрываются под маской дружелюбия.
Свет внутри меня слегка замерцал.
— Наше государство не будет великим, если продолжит закрывать глаза на проблемы на границе и провальную систему иммиграции, ухудшившую жизнь наших граждан.
Я затаила дыхание. Он сжал руку в кулак и ударил по стойке. Толпа взорвалась.
— Мой оппонент поддерживает реформу. Я предпочитаю старую добрую лямку.
Все поддержали его. Часть меня надеялась, что это просто громкие слова. Но сенатор не останавливался.
— Под моим руководством под защитой окажутся те, кто стоит в очереди на законное получение гражданства Соединённых Штатов, в частности, иностранцы с высшим образованием, желающие основать бизнес, дать рабочие места, внедрить инновации — те, кто разделяет наш взгляд на будущее. И мы будем решительно останавливать тех, кто откажется соблюдать правила. Тех, кто стали по сути преступниками в ту же секунду, как пересекли границу нашей страны. Этому. Нужно. Положить. Конец.
Камера всё ещё была направлена на меня. Я пыталась улыбаться. Пенни смотрела на меня. Как и все Диазы, я точно знала. Мои глаза повлажнели от слёз, и я мысленно молилась, чтобы это выглядело так, будто я растрогалась, а не расстроилась.
Я так старалась удержать эмоции под контролем, что уже не слушала продолжение речи. Когда отец договорил, Мег взяла меня за руку и подняла в воздух, продолжая «волну», начатую раззадорившейся толпой.
Окрыленный Эллиот выглядел счастливее, чем когда-либо.
— Ты его пригвоздил, Марк! — Он приобнял сенатора за плечи, и я была рада, что мой отец слишком отвлекся, чтобы обратить на меня внимание.
Глава 24
В тот момент, когда мы вернулись в номер, стены, казалось, накренились, как карнавальный дом развлечений.
— Я сейчас вернусь, — выпалила я, увидев насмешливое выражение лица Мэг. — Мне нужно немного воздуха.
Я выбежала из номера, проскочила мимо охранника, свернула за угол и вызывала лифт. Когда двери открылись, я мигом нырнула внутрь, нажала кнопку этажа под нами, пытаясь вспомнить номер, в который заселилась Нэнси. 806? 808?
Мне нужно было увидеть её. Это она предложила сенатору изменить речь и дала ему мою фотку с друзьями. Она могла бы объяснить мне, откуда взялась официальная позиция кампании. Сенатор правда так считает? Или он поднимает эту тему, чтобы завоевать больше голосов? Даже не знаю, что из этого хуже.
За дверью номера 801 я услышала приглушённый детский плач. Наверное, это комната Лу. Порыв постучаться возник и пропал в мгновение ока. Это его личное время, я не имею права вмешиваться. Я продолжила идти по коридору и после нескольких секунд нервной нерешительности постучалась в дверь с табличкой 808.