Оборотная сторона правды (СИ)

— Прямо сейчас? — спросила я, но она снова была занята набором текста. — Да, потрясающе.
— Клево, тогда отпустим лошадей на другую конюшню.
— Звучит классно. — Майка чуть ли не коркой покрылась, под коленями стало липко. Я понадеялась на шанс сперва принять душ.
Когда мы добрались до конюшни, подобие той же, что возле дома, на грунтовой дороге, простиравшейся возле старого деревянного строения, уже стоял красный пикап. Двигатель работал.
Кэроли помогла мне вылезти из седла и поставить лошадей с внезапным дружелюбием, заперев за нами двери конюшни. Потом повернулась ко мне, сочувственно наморщив носик.
— Хм, тут мой парень, думаю, мы направимся прямо туда. Ты сможешь позвонить людям твоего отца, чтобы тебя забрали?
Я смутилась.
И тут меня ошарашило, насколько унизительная сложилась ситуация. Увы. Меня не пригласили. Я все неправильно поняла. И ах. Она даже не сопроводила меня обратно. Это происходит на самом деле.
— М, уверена. — Моя голова плыла от жары и абсолютной нелепости данной ситуации.
— Клево, — и прежде чем я осознала, что все это происходит на самом деле, она и красный грузовик оставили за собой пыль столбом.
Тут-то я увидела логику в мобильнике на время конной прогулки.
Когда я наконец проложила свой путь через бродячих быков, коровьих лепешек, острых как бритва кустарников и тепловые галлюцинации к асфальтированной дороге, ведущей к ранчо, ноги в сапогах Кэроли покрылись волдырями, а рубашка так прилипла к спине, что я стала подумывать о ее удалении хирургическим путем.
Волнуясь по поводу шумихи, связанной с собранием Куперов, Макриди и персонала, я открыла входную дверь в пустой дом, по коридорам которого разносился шум телевизора. Пожилая женщина-испанка в дурацкой униформе просунула голову.
— Их нет, — сказала она и включила пылесос.
Я встала в гостиной-студии и посмотрела сквозь танец солнечных зайчиков на массивный телевизор, висевший под оленьей головой. Фокс-Ньюз освещал пресс-конференцию на городской площади, которую мы вчера проезжали. Говорил сенатор, обращавшийся к губернатору Макриди — своему новому заместителю. Так вот где все.
Прохладный душ, жадный глоток воды из-под крана. Затем я неизбежно прилегла вздремнуть и проснулась Бог знает когда из-за телефонного звонка.
Я взяла трубку, ожидая услышать Мег или сотрудника. Вместо этого я протерла глаза, чтобы проверить, а не сон ли это.
— Эй, новенькая. Как Техас?
Энди произнес это на испанский манер.
Я села так быстро, что голова закружилась.
— Откуда у тебя мой номер?
— Ты как всегда очаровательна, Квинн. Можешь хоть разок побыть вежливой?
— Прости. Трудный день. Простое любопытство — ты через ФБР следишь за мной?
— Дай угадаю, — проигнорировал мой вопрос он. — Они вынудили тебя любезничать с Кэроли. — Он буквально выдавил это имя.
Я выглянула в окно на пустую подъездную дорожку.
— Как ты…
— Кошмар, я прав?
— Нет. — Я покраснела. — Она славная.
— Чел! — Энди невесело рассмеялся. — Дипломатичный ответ. Некоторые назвали бы его политическим. Или ложью. Видишь ли, я с ней знаком.
Назовите меня сумасшедшей, но мне было неудобно жаловаться на дочь заместителя отца сыну его соперника.
— Она довольно милая, — начала я, но он меня перебил.
— Что случилось? — последовала долгая пауза. — Серьезно, расскажи мне.
Я перевела дыхание.
— Она бросила меня в пяти милях от ранчо, чтобы отправиться на тусовку, и мне пришлось в ковбойских сапогах идти в сто градусов, и мне повезло добраться до дома, потому как тут никого и я не понимаю, с чего люди взяли, что жаркая погода лучше, потому что это полное дерьмо.
— Господи, — Энди сдержал смех, — так почему ты назвала ее милой?
— Это так! — я смущенно хихикнула. — Когда кругом другие люди.
— Она бессердечная сука, но тут я тобой горжусь, Квинн. — Я улыбнулась. И ничего с этим поделать не могла. Это как глоток свежего воздуха после выныривания из-под воды.
Подъехал автомобиль. Нет, несколько. Они возвращались, дом заполонили громкие голоса. Я взглянула на дверной проем. Я должна бросить трубку. Вместо этого я вскочила, закрыла дверь спальни на замок и прислонилась к ней. Сердце колотилось.
 
В холл никто не зашел. Да и зачем? Я должна быть с Кэроли, получать здоровое удовольствие от поездки или что там еще делают хорошие республиканские детки.
Энди откашлялся.
— Ты еще тут?
Я села на краешек кровати.
— Да.
И тогда случилось немыслимое — мы заболтались.
Точнее, он задавал вопросы, я продолжила на них отвечать, мой палец завис над кнопкой отбоя, но так и не смог нажать на нее, ведь я не была в состоянии сказать, что надо идти, пока я не поняла, что прошел целый час, а я втянулась в полноценный разговор.
— А ты тоже «просто заскакиваешь в местную кафешку за мороженым»?
— Да, дважды за день! — я рассмеялась. — Однажды все оказались сконфужены. Мороженого не оказалось. Мы получили отвратно начиненные хот-доги.
— Такими размахиваешь перед камерами.
— Да! Потому что они официальная пища Скоки, штат Индиана. Без понятия, почему. У меня уже были о них кошмары.
— Я могу тебя переплюнуть. Мне предстояло съесть хаггис прошлой неделе на спонсорской вечеринке, организованной богатыми чудилами из Флориды, чьи предки были шотландцами
Я прикрыла рот.
— Это овечья требуха?
— Овечьи органы, завернутые в кишки. И это было не самое худшее. Во время еды за моим стулом стоял волынщик. Мы делали вид, что наша семья тоже шотландцы, поэтому я должен был вести себя соответственно. Радует хоть, что килт носить не заставили.
— Как-нибудь в следующий раз. Шотландских спонсоров будет больше.
— В тот момент это было неважно. Думаю, кампания достигла пика конфуза.
Я колебалась, удивившись, что он чувствовал себя так неуютно. Предполагаю, это из-за опыта, заставившего меня чувствовать подобное.
Энди застонал.
— Я просто обречен сказать это. Этими выходными мы записали милое и пушистое интервью с одним испанским каналом. Я знал, чего они ожидают, и оттарабанил идеальный эспаньол для публики и мой отец сказал: Somos una America! Он правда выпалил по-дурацки, прям как Спиди Гонзалес.5 И даже не представляет, как оскорбительно это прозвучало.
Следующим вопросом Энди прервал мой смех.
— А вы уже давали большое семейное интервью?
Я уставилась на вентилятор в потолке, пульс ускорился при мысли о сверхсекретном эксклюзиве для Шоны Уэллс всего через несколько недель.
— Нет. Пока что.
— Ты везунчик. Это мука. Ни почесаться без приближения камеры, так и норовят применить этот кадр как обложку.
Я решила сменить тему.
— У тебя есть список одобренных реплик?
— Такой в переплете? Ага. Правда он подразумевает «Никому не разглашать».
Я перекатилась на живот.
— Они уводят меня в сторонку и подают мне заметки, когда я отхожу от сценария, как, например, было на митинге. Я поинтересовалась, где уборная. Мне надо невзначай вворачивать слоганы в повседневные разговоры?
— Старайся, — подхватил Энди. — Правда сегодня прекрасная погода? Да! Но станет еще лучше с здравоохранительными инвестициями в получение экологически чистой энергии!
— Только в случае нашей кампании: Разумеется прекрасная! Ваше любопытство ставит под сомнение научного обоснования изменения климата, не так ли?
— Вау, тут ты хороша.
— Чему спасибо тебе.
Смех Энди сошел на нет.
— Ты мне доставляешь проблемы, знаешь ли.
— Я?
— Твоя фирменная фраза! Я горжусь, что сенатор Купер — мой отец. Не пойми меня неправильно, обычно меня это устраивает, но сейчас меня забрасывают вопросами «Энди, а вы гордитесь своим отцом?» Я не общаюсь с прессой, но только мне дают такую возможность, и я отвечаю на этот вопрос так, что они перестают его задавать.
Я медленно ухмыльнулась.
— И что же ты им отвечаешь?