Без времени

Самолет уверенно набирал высоту, прощаясь с взлетной полосой, с морем и маленьким островом, с крошечным игрушечным миром и белым корабликом, который одиноко плыл по волнам, больше не выбирая маршрут. Он возвращался в свою гавань, откуда недавно начинал свое путешествие…
Арина сидела рядом, не скрывая усталости, не пытаясь что-то говорить, прятать неожиданно набежавшие морщинки и седые волосы. Он тоже молчал, думал и не понимал. Как она смогла утаить от него болезнь? Почему он ничего не замечал? Целых три недели он не верил, считал таблетки, потом поверил в чудо. Оно было таким реальным. И сейчас у него в душе все переворачивалось.
Лучше готовиться к худшему, – вспомнил он. И подумал:
– Снова ты о себе?
– Просто ты влюбился, дурачок, поэтому ничего не замечал, – неожиданно ответила Арина, словно он разговаривал не с самим собой, а с ней.
– Разве такое возможно?
– Если любишь – возможно все. У мужчин обычно так и бывает.
– Откуда ты это знаешь? – удивился он.
– Я очень…, – она немного помолчала.
– …очень-очень взрослая и мудрая женщина. Иногда мне кажется, что я знаю все.
И тут он понял, глядя в эти глаза, чего стоила ей эта поездка. Катание по черным трассам, бессонные ночи, бесконечные километры дорог. Он думал, что подарил ей это путешествие, обманул ее, придумал сказку, а оказалось, что это она, превозмогая усталость прожитых лет, дарила ему годы жизни своей, день за днем, думая только о нем. Знала и молчала, и просто любила. Но имел ли он право на это? Он украл ее из больницы, где, может быть, ей смогли бы помочь… Его предупреждали! А он!
– Не смей себя ни в чем винить! – вдруг произнесла она. – Ты сделал то, что мог, что должен был сделать. Что хотел. Спасибо тебе за все… Я люблю тебя!
И взяла его за руку, как маленького ребенка.
– Ты помнишь, что обещал мне? – вдруг жестко спросила она.
Он промолчал, с ужасом глядя в ее глаза, вспоминая картину, дом на горе и кораблик у пирса, маленьких детей, человека, похожего на него и… И тут словно увидел лицо той женщины! Там было лишь белое пятно. Пятно и все. Она так и не успела дорисовать. Не успела или не захотела?… Знала и молчала…
– Ты обещал. Ты мне поклялся! – тихо спокойно произнесла она.
– А картину эту ты дорисуешь сам.
И тут ему стало страшно.
– Что будет дальше? – хотел спросить он, но промолчал, спрашивать было некого. На этот вопрос даже она вряд ли знала ответ. На такой вопрос ответа нет. Теперь ему одному придется искать его. Но оставалось еще семь таблеток… Целых семь! Что бы там ни было, время еще оставалось…
А за окном далеко внизу летели белые облака, неслись навстречу заснеженные горы, зеленые лужайки, на них паслись маленькие коровки, и коричневые пятна были нарисованы на их боках. А за окном сыпался желтый песок. Он неумолимо заносил этот мир, превращая его в бесконечную пустыню, и звук сходящей лавины снова шумел в голове, давил на уши, застилая сознание. Песок уже доходил до шеи, до лица, и было трудно дышать…
  
Часть 3
 
16
– Я хочу, чтобы ты устроил меня в клинику к своему другу.
– Нет, – коротко и зло бросил он. Арина уже несколько раз повторяла эту просьбу, но он неумолимо произносил свое “нет”, как будто в нем заключался какой-то смысл. Жестко и зло снова и снова.
– Но какой в этом смысл? – в отчаянии воскликнула она. Тысячи и тысячи людей находятся в больницах. Они лечатся, принимают таблетки, делают какие-то процедуры. Ты не можешь лишить меня элементарной медицинской помощи. В конце концов, я имею на это право…
– Нет, – снова отвечал он. – Тысячи и тысячи лежат там, но не все…
– Что? – устало спросила она.
– Ничего, – отмахнулся он. – Пойми, ты не больна! Ты совершенно здорова! Это мне сказал врач. Просто живешь немного быстрее, чем остальные, но у тебя болезни нет…
– Хватит! – остановила его она. – Давай спокойно поговорим. Я не хочу оставаться здесь. Я не могу больше видеть эти стены, зашторенные занавески, чертовы зеркала. Я хочу, чтобы ты отвез меня в больницу.
 
– Я тебе кое-что объясню, – произнес он. – Есть лекарство. Врач, тот самый, от которого мы уехали месяц назад, мне о нем рассказывал. Все просто. Это лекарство в тебе, в каждом из нас…
– Чушь какая-то, – перебила она.
– Нет, не чушь! Почему ты не хочешь мне поверить? Ты должна поверить и все вернется… Это же так просто.
– Я хочу в клинику.
– Ты хочешь в этой клинике…, – и он замолчал.
– Да, хочу! – не выдержала она, – я имею на это право, в конце концов, мне распоряжаться своей жизнью. – Потом тихо добавила: – Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой!
Замолчала и села на диван, отвернувшись. Он тоже молчал, наконец, произнес:
– Я не отпущу тебя. Я тебя не отдам. Ты не бездомная дворняга, чтобы в подворотне заканчивать свои дни. Тысячи сердобольных родственничков отправляют близких в больницы, зная, что они оттуда не вернутся! Неужели ты думаешь, что я способен на это? За кого ты меня принимаешь?
И уже громче продолжал:
– Ты должна помочь себе сама! Ты можешь хотя бы попробовать! Ты имеешь на это право! Не возиться со мной, как с мальчишкой, не уходить навсегда в эту чертову клинику, а подумать о себе!
– Я пробовала. Я пыталась…
– А теперь сделай это. Все просто. Какая-то невероятная штука заключена в одном слове, в четырех буквах, в таблетке по имени “Вера”. Сделай это для меня, в конце концов! Так тебя устраивает? Ты согласна?
– Да, да, конечно, – тихо и просто ответила она, – для тебя я сделаю все.
Он изумился не ожидая такого скорого и простого ответа. Она взяла в руки сумку, достала несчастный флакон и проглотила пилюлю. На дне оставалось еще пять таких же маленьких таблеток. Флакон в руке дрогнул, и таблетки с грохотом, ударившись друг о друга, зазвенели. Звук напомнил какой-то музыкальный инструмент. Только с каждым днем его звучание будет становиться все тише и тише, пока не умолкнет совсем. И лишь пустой стеклянный предмет останется в руке.
– Этого не будет! – мелькнуло в его сознании. – Этого быть не должно! Не должно и все!
На следующее утро Петр быстрыми шагами шел по улице, не выбирая дороги, и только цель путешествия неумолимо приковывала внимание. Там, вдалеке, золотыми куполами на зимнем солнце светился маленький Храм. Маленький или большой – сейчас это не имело значения. Главное – что это был Храм. Туда и держал он свой путь, туда понесли ноги, стоило только проснуться и выскочить на улицу. Под ногами скрипел декабрьский снег, он укутывал надоевшую серость тротуаров и дорог, скрывал мрачность города. Наступало короткое время в году, когда все вокруг замирало в ожидании скорого праздника, лица людей выражали нетерпение и радость в преддверии длинных каникул. Они оставляли свои ежедневные дела, надоевшие, словно вязкая грязь под ногами, в которой тонут ноги. Но вот уже первый снег, замерзшие белые улицы и надежды на будущее. На небольшой площади кто-то наряжал высокую елку, город готовился встретить Новый год, а потом еще один и еще…
А у них оставалось всего несколько таблеток. И на празднике этом он чувствовал себя чужим. Впервые в жизни его не интересовал снег, наряженные елки, праздник, веселье, подарки к Новому году. И только глаза смотрели туда, где стояла маленькая церквушка.
Он вошел внутрь и ощутил себя в необычном месте. Горели свечи, пахло воском, отовсюду на него смотрели лики святых. В сумеречной темноте их глаза светились особенным блеском, и на мгновение он почувствовал себя удивительно спокойно. Только сейчас понял, как устал за последние дни. Эти глаза были неравнодушны, они с пониманием и участием взирали на него, и он с трепетом вдыхал аромат этого намоленного места. Суета города осталась за каменными стенами, а здесь – умиротворение и покой. Посмотрел наверх. Церквушка снаружи казалась крошечной, но, стоя внутри, в самом ее центре, он подивился высоте стен и куполу, нависающему над ним. Это было словно другое измерение. Пространство сужалось к самому верху, устремляясь высоко в небо, оно уходило на недосягаемую высоту, и сейчас Петр ощущал себя частичкой неведомого, незнакомого ему мира, частицей вселенной, которая чудесным образом поместилась здесь, в конце улочки, внутри церквушки. Это был не маленький игрушечный мир, нарисованный детской рукой, не придуманный, а самый настоящий, и он поражал своими размерами. Его тело замерло, растворилось в удивительной атмосфере неведомой планеты, где воздух был другим, и даже притяжение не давило, пригибая к земле, а глаза, смотрящие с икон, не тревожили покой, не принижали, с пониманием глядели, зная, зачем он пришел. Он был словно в невесомости, тело стало легким, мысли другими. И на мгновение время остановилось вновь. Он чувствовал это, знал, что оставил его за стенами Храма, на улицах, занесенных снегом, на тротуарах и шоссе, по которым торопливо шли люди, проносились машины. Здесь все было по-другому. Уже пожалел, что не взял Арину с собой. Но, всему свое время…