Осколки разбитых иллюзий (СИ)

— Да, папа не сомневался в этом, — говорю, вспоминая, как папа был уверен, что Адэм женится на мне. — Он очень любил тебя. Но из-за моих ошибок ему приходилось лгать тебе и окружающим, — я поворачиваюсь к нему, заглядываю в глаза, — Не держи, пожалуйста, на него зла за то, что он требовал женится на мне и лгал, что я была на стажировке.
— Ничего подобного нет, Камилла, — твёрдо произносит он, меняясь в лице. — Я не держу зла. Мне не хватает Мураза, как и всем вам.
— Спасибо, — отвожу взгляд и вновь поворачиваясь к воде.
Спустя время, мы решаем вернуться назад. Адэм останавливается и прихватывает босоножки, о которых я напрочь забыла. Хочу забрать их у него с рук. Но он уверяет, что всё в порядке, и несёт их вместо меня.
Ступив обратно на песчаный пляж, замечаю еще одну парочку, которая тоже гуляет у залива. Узнаю в них Рашада и Салию. Улыбаюсь. Парню всё же удалось очаровать ее.
— Надеюсь, твой брат не такой бабник, как ты, — говорю Адэму, наблюдая за парой вдали.
Тяну руки и забираю у него свои босоножки. Пляжная зона заканчивается, и я хочу надеть их обратно.
— В нашем роду вообще нет бабников, — парирует он, следуя по направлению моего взгляда. — Я предупредил его, он её не обидит.
— Хорошо, если так. Её уже однажды обидели, не хотелось бы повторения.
— Они уже взрослые люди. Сами разберутся.
Я согласно киваю. Присаживаюсь на шезлонг, натягиваю на одну ногу босоножку, пытаюсь застегнуть ремень, но он не поддаётся.
Адэм садится на корточки у моих ног. Убирает мои руки и сам ловко застегивает замок на щиколотке.
— Вторую, — говорит, не поднимая головы.
Я вкладываю в его протянутую руку вторую пару. Он берёт мою ногу, натягивает на неё босоножку. Я чувствую прилив нежности. Смотрю на действия Адэма, как зачарованная. Может быть я сплю? Как ещё объяснить происходящее?
— Всё, — он встаёт, притянув меня к себе.
— С-спасибо, — шепчу ему в ответ, не сводя с него глаз.
Мы идём назад и у входа в ресторан, он спрашивает:
— Хочешь вернуться к ребятам или пойдём в номер? Ключи у меня.
Возвращаться в шумную компанию нет никакого желания. Всё это время я мечтала побыть наедине с Адэмом не для того, чтобы сейчас вернуться назад.
— Пойдём в номер, — шепчу в ответ.
Адэм кивает, и мы направляемся к тропинке, что ведёт к гостевым домикам. Подходим к нужному, открываем дверь, оказываемся в гостиной, которую освещает мягкий приглушённый свет. Мне приходится по душе интерьер в минималистичном стиле.
Сняв обувь, я прохожу вглубь, стягиваю с плеч пиджак. Осматриваюсь. Вижу спальню, которую скрывает лишь перегородка. Закрыв дверь на щелчок, Адэм оборачивается ко мне.
Пронзает взглядом, всё вокруг нас исчезает, улетучивается в воздухе, перестаёт быть значимым. Мои мысли и чувства смешиваются в тёмную субстанцию желания и агонии.
Он не спешит ко мне. Мы стоим друг напротив друга, не шевелясь и не произнося ни слова.
«Мы одни» — эта мысль пугает и будоражит в равной степени.
— Сними платье, — просит глухо Адэм. — Я хочу видеть тебя обнажённую.
Послушно тянусь к молнии сбоку. Игра, которую я затеяла подходит к логическому завершению. Руки кажутся мне тяжёлыми и непослушными. Захватив бегунок, медленно расстёгиваю платье.
Убираю руки, позволяя шелковой ткани медленно сползти вниз к ногам. Остаюсь стоять перед Адэмом обнажённой.
Моё сердце пропускает удар, потом замедляет свой ритм. Мне безумно нравится его реакция. Как едва заметно он ловит носом воздух, как под рубашкой мышцы его живота сокращаются.
Не шевелюсь, позволяя ему рассмотреть себя. Моё тело натягивается в упругую струну. Кожу обжигает воздухом. Грудь тяжелеет, внизу живота клубится тепло.
Мучительно долго взгляд Адэма гуляет по мне, пробивает меня насквозь, проскальзывает под кожу. Глубоко, в самую суть женского естества.
Он не делает ни единого шага в мою сторону, стоит на расстоянии пяти метров. Я чувствую себя скульптурой на выставке, которую детально изучают.
Наблюдаю за ним с тем же интересом, что и он. Его зрачки просветляются, когда проходится по интимным участкам моего обнажённого тела. В оглушительной тишине слышится лишь наше дыхание.
 
Досадно, что в отличие от меня, он полостью одет. Наконец, он делает шаги в мою сторону. Чем ближе он подходит, тем сильнее бежит кровь по моим венам.
Внутри всё трепещет от предвкушения того, что сейчас мой мужчина прикоснется ко мне. Когда Адэм встаёт напротив меня, вплотную упирается в меня взглядом полным желания, меня несёт в параллельную вселенную.
Он даже не прикоснулся ко мне, но я уже испытываю эмоциональный экстаз. Кровь в венах искрится и трещит.
Моё воображение всё это время рисовало, как оказавшись одни, мы набрасываемся друг на друга. Как быстро, избавившись от одежды, сливаемся в единое целое.
Сейчас происходит обратное. Нас будто заперли в пространстве, где всё происходит в мучительно замедленном ритме. Я не могу пошевелиться, Адэм каким-то образом управляет моим разумом. Припечатывает на месте, заставляя подчинится ему. Я смиренно жду, что последует дальше. Не будет же он так смотреть на меня всю ночь.
Адэм поднимает руку, убирает прядь волос с моих плеч. Я чувствую его прикосновение даже волосами. Прикрываю веки от нежности, которой наполнен его жест.
Его дыхание обжигают кожу лица. Затем он касается моих губ, целует медленно. Его губы сухие, твёрдые, требовательные.
Срываюсь, отгоняю оцепенение, в котором прибывала всё это время. Прильнув к нему всем телом, притягиваю ближе, ухватив руками за плечи.
— Не наказывай меня больше, лишая собой, — говорю прямо в его губы.
Жесткая ткань и пуговицы на его одежде царапают кожу. Издаю стон, когда он, сжалившись, просовывает свой язык в мой рот, сплетая его с моим.
Мы сливаемся в поцелуе. Горячем, влажном, долгожданном. Но Адэм отрывается от моих губ, дышит над виском. Его руки опускаются на спину, невесомо скользят по коже, поглаживая её.
— Адэм, я хочу…
Не могу подобрать слов, как ему сказать, что хочу, чтобы он прекратил мои мучения. Перестал медлить. Чтобы его пальцы не гладили, а сдавливали кожу, впивались в неё.
— Тише, — лишь шепчет он.
Его глаза прикрыты.
Я льну к нему ещё сильнее. Сдавливаю шею руками, поднимаюсь к голове, наслаждаясь тем, как его короткостриженые волосы царапают ладони.
Преграда в виде его одежды причиняет мне не только физический дискомфорт, но и моральный. Я отстраняюсь от него, начинаю лихорадочно расстёгивать пуговицы на рубашке. Стягиваю с его плеч рубашку. Адэм отбрасывает её в сторону. Подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Опускает на кровать. Нависает сверху. В нетерпении я тянусь к его ремню. Но он мотает головой.
— Будь смирной девочкой, сегодня ты в моей власти, — говорит он, убирая мои руки.
О каком терпении он говорит? Мне кажется, я сейчас умру. Необходимость в нём достигает своего пика. Почему? Почему так медленно?
Я вновь тянусь к нему, впиваюсь в рот жарким поцелуем. Призывно извиваюсь под ним. Адэм лишь ухмыляется. Его руки тянутся к брюкам, расстегивают ремень.
Я облизываю губы, которые моментально просыхают, стоит ему только оторваться от меня. Радуюсь, что он решил ускориться. Но моя радость обрывается. Адэм хватает мои руки. Заводит их за голову и застегивает ремень на запястьях.
— Что ты делаешь, — спрашиваю возмущено.
Адэм завязывает петли на ремне. Мне не удается разжать запястья.
— Учу тебя покорности, — серьёзным тоном отвечает он.
Кожаный ремень больно впивается в мои руки. Я начинаю дергаться, пытаясь высвободиться. Мне необходимо касаться его.
— Адэм, развяжи, пожалуйста, — прошу с мольбой.
Он меня будто не слышит. Поглощает взглядом моё тело.
— Немедленно, — говорю требовательно и твёрдо.
Дергаюсь, пытаясь самостоятельно высвободиться, но тщетно. Затихаю, когда рука Адэма накрывает мою грудь. Опустив голову, он вбирает её в рот, терзает языком.