Держиморда (СИ)
В шесть утра народ поднялся по команде дневального, после чего был изгнан бессердечным вахмистром во двор, где инвалиды изобразили какую-то разминку.
После чего жизнь в квартире пошла по установленному армейскому распорядку. Завтрак в две смены, уборка, в девять утра построение в коридоре. Два человека с винтовками, поломанные, но со всеми конечностями и старший наряды — однорукий старший фейерверкер крепостной артиллерии Убий-Волк, которому я, для солидности, повесил на ремень свой револьвер, получили на руки кучу повесток и амбарную книгу с химическим карандашом, чтобы отмечать лиц, повестки получивших.
Единственный в команде пулемётчик, приняв троих одноногих, но имеющих полный комплект рук, подмастерьев, в одной из комнат изучал найденные мной пулемёты. Оставшиеся народ, под присмотром вахмистра учился управляться с, оставшимися у меня, пистолетами. Шла рутинная служба, а я бесился. Мне надо было срочно решать вопросы с помещениями, легализацией, пайками, тренировками, инструкторами и еще тысячью самых разных дел, а времени было всего до апреля, когда в Россию приедут большевики, а Временное правительство спешно начнет создавать милицию. Я же, оставив за старшего своего стихийного заместителя, прихватив один из маузеров в деревянной кобуре и засидевшегося в помещении Трефа, двинулся на осмотр особняков, которые, со слов моих подопечных, остались без хозяев.
— Барин, барин подожди! — я даже не сразу понял, что меня окликают. Мы с Трефом, не торопясь, брели по улице Жуковского. Непроверенным оставался только один адрес, недалеко от моего нынешнего места проживания. Пёс уже устал и подволакивал раненую лапу, да я, признаться, тоже находился вдосталь. Хотелось поскорее добраться до ставшей мне домом квартиры, съесть тарелку чего-нибудь горячего, выпить большую кружку сладкого чая, потом просто упасть в постель и забыться до утра, а здесь опять какая-то напасть. Я обернулся и очень удивился неожиданной встречи. Метрах в тридцати позади меня, двигался быстрым шагом, подгоняя вожжами по сытому крупу мою знакомую кобылу по кличке Звёздочка, возчик со склада купца Пыжикова по имени… Тимофей, я вспомнил, как зовут этого мужика.
- Хорошо, что я увидел тебя барин! Вот смотри, какая беда приключилась! — возчик, поравнявшись со мной, выпалил все это одним дыханием, после чего откинул в сторону пустой мешок, который прикрывал лежавший на телеге груз. Я даже не сразу понял, что лежало передо мной. Лицо купца второй гильдии Пыжикова Ефрема Автандиловича после смерти очень сильно изменилось. Искажённые болью черты лица, посиневшая кожа, оскаленные зубы, налипший на свалявшуюся бороду грязь и кусочки льда — очевидно, человек, давший мне приют в самый первый день пребывания в этом странном мире, ушел за кромку очень плохо.
- Что случилось?- я накрыл лицо покойного куском мешковины.
- Не знаю, барин. Вчера, после обеда, хозяин сказал, что пойдёт домой, по дороге извозчика остановит. А я примерно через час с грузом к клиенту поехал. Сегодня с утра на склад поехал, как обычно. И, главное, той же дорогой, что и вчера ехал. А хозяин лежит на мостовой уже холодный. И кровь на снегу размазано, как будто он из переулка выполз. Я его погрузил на телегу и на склад привёз, а там приказчики говорят, чтобы я его домой доставил, там жена разберётся.
- Как его убили?
- Да не разбираюсь я в этом, барин. — возчик закручинился: — У него вся спина в крови, это я видел, а больше ничего.
- Понятно. Знаешь где ближайшая больница?
- Знаю. Вон туда править надо.
- Тогда гони туда, только постарайся побыстрее. У нас с тобой, ещё много дел. Кстати, работа тебе нужна? — Тимофей чем-то импонировал, тем более, он меня, возможно, один раз спас, предупредив о бунте на корабле, вернее, на складе купца.
- Теперь наверное нужна. — рассудительно начал возчик, но я его перебил.
- Ну, считай, что ты её нашёл. По жалованию потом договоримся, будешь доволен. Поехали.
Конечно, морга и патологоанатома Городской больницы имени Боткина, куда привёз меня мой водитель кобылы, не имела в вообще… Отловленные мной, скажем так, в ординаторской, эскулапы, помочь мне ничем не могли и не хотели, пытаясь гнать взашей по причине наличия жмущегося к моей ноге Трефа. Всё переменилось, когда на стол легла две купюры по двадцать пять рублей, с портретом батюшки последнего императора. Мне предложили пересесть на удобный диван, а через пять минут поставили передо мной стакан чаю и бутерброд с колбасой, а также пару кусков колотого сахара. Tреф был назван милым пёсиком и получил половину колечка кровяной колбасы, как я понимаю, качеством похуже, но вполне съедобной. Вызванные докторами санитары умчались на улицу, за телом несчастного Пыжикова. Переодеваясь для вскрытия, доктора уверили меня, что заключение в письменном виде будет готово через полтора часа. Я же, воспользовавшись добротой местных эскулапов, написал несколько записок, с одной из них отправился Тимофей, фамилия его оказалась Будкин, на Набережную реки Фонтанки.
— Вашего знакомца сначала пытали. У него следы веревки на запястьях и пальцы переломаны, а на плечах несколько неглубоких порезов, причем одежда соответствующих повреждений не имеет. То есть, вероятно, человеку спустили одежду с плеч и резали ножом, а потом одежду накинули. А потом ему дважды выстрелили в спину. Первая пуля попала в позвоночник, вызвав паралич ног, вторая ударила в печень, но, скорее всего, смерть наступила от переохлаждения. Пули здесь. Одна деформирована, но вторая, похоже, от дамского «браунинга», у меня такой есть. — самый старший доктор протер бархоткой стеклышки пенсне и вновь водрузил его на нос:
— А вообще, милейший, хочу вам сказать, что обыватели, как с цепи сорвались. Везут к нам страдальцев с такими страшными ранами, и стало народу битого и порезанного гораздо больше.
— Уважаемые доктора, большое вам спасибо за блестяще сделанную работу, если есть такая возможность, пусть знакомец мой полежит пока у вас в мертвецкой, его завтра или родственники заберут, либо от меня люди приедут. — я положил на стол два червонца и вышел из кабинета.
Перед корпусом больницы стояла телега, на которой сидели напряженные инвалиды в серых шинелях, щетинясь к небу штыками винтовок. Я сунул, радостно замотавшей при виде меня головой Звездочке в зубы кусок сахара, захомяченный от щедрот докторов и сел на телегу рядом с ветеранами.
— Тимофей, правь к тому месту, где ты хозяина своего бывшего нашел.
Судя по следам, четко отпечатавшимся в набухшем влагой снегу, в узкий проход между двумя ветхими сараями, что находились примерно метрах в трехстах от склада торгового дома Пыжикова, в последнее время никто не заходил, кроме трех человек. Один был обут в солдатские сапоги, с двойным рядом шпилек по гладкой подошве, в которых в настоящее время ходила половина мужчин в России. Следы второго были более изящные, похожи на штиблеты, похожие на те, в которые был обут несчастный купец. Были и следы третьего, но с ними было непонятно, такое ощущение, что он был обут в лапти.
Судя по гильзам, следам крови и обрывку веревки, небрежно брошенным на крышу прилегающего сарая, так что ее конец свисал вниз, некто перехватили Пыжикова по пути от склада, завели в глухой закуток, связали и посадили на старые шпалы, уложенные здесь с какой-то целью. После этого купца начали пытать, ломая ему пальцы и нанося порезы, о чем говорили несколько капель крови вокруг шпал и множественные следы штиблет, очевидно, что их обладатель сучил ногами, в то время как, ему причиняли жуткую боль. Потом веревку, связывающую руки несчастного, разрезали, и ее обрывки бросили на крышу сарая. Купец сделал два шага в сторону свободы, когда в него выстрелили из пистолета дважды, и перешагнув через упавшее тело, ушли. Судя по всему, купец, придя в сознание, выполз из закута на дорогу, но там силы его оставили, и он умер. Снег был слишком напитан влагой, Треф попытался взять след убийц, но пробежал с десяток шагов в сторону от склада, обиженно чихнул и сел, виновато глядя на меня. Пришлось дать ему в качестве утешительного приза второй кусок сахара, на что Звездочка, ревниво следящая за нами, обиженно заржала и сердито ударила копытом по луже.