Встретимся в следующей жизни (СИ)

Самое острое чувство, живущее теперь со мной и во мне, — страх. Боюсь людей. Боюсь, что так и останусь навсегда в вакууме. Отовсюду жду подвоха и подлости. Ощущение, что я бегу по густому лесу, кругом темно, а деревья ветвями и корнями норовят ударить меня или подставить подножку. Кричу, пытаюсь выбраться, но куда не побегу — повсюду агрессивный лес. И нигде не проблеска света и надежды.
Кто я? Какая я? Чем занималась до аварии? Что любила? Где мои родные и почему они ко мне не приходят? А если бы пришли, я узнала бы их?
Ничего не помню. Ничего! Пустота! Будто не было меня раньше, и я родилась сразу взрослой с кучей навыков и представлений об окружающем мире, но полным непониманием, откуда я взялась.
Знаю, что на дворе зима. Льёт дождь. Он идёт с небольшими перерывами уже несколько дней. Небо плотно затянуто тучами. На земле лужи. Странно, я всё это знаю, но не могу вспомнить ни одного дождливого дня в своей жизни. Будто эти лужи и тучи я вижу впервые. Всё, что видели мои глаза и чувствовала душа, стёрлось из памяти.
Сейчас любой человек может зайти в палату и сказать: "Привет, я твой жених". Говорят, он у меня был, но я его не помню! Как я должна отреагировать? Поверить? Усомниться? И как узнать, что это действительно мой жених, а не посторонний мужчина, который решил воспользоваться моей беспомощностью?
С недавних пор я уже знаю, как меня зовут, у меня есть краткая история моей жизни. Я перечитываю её по много раз в день, заучила наизусть. Но ничего внутри не шевелится — всё это как будто не обо мне.
А что обо мне? Не знаю. Не знаю! Пустота. Имя своё слышу впервые. Как ни обыгрывала — и про себя, и вслух, всё равно кажется чем-то чужим и инородным. О родственниках — всё впервые. И ведь мне сейчас можно внушить всё, что угодно, — придётся поверить, потому что я не знаю, как было на самом деле.
Я вроде бы есть, но в то же время, это вовсе не я. Не узнаю себя, сколько бы ни смотрела в зеркало. Эту девушку я вижу впервые. И дело не в том, что, когда штопали голову, пришлось состричь волосы и теперь я похожа на ёжика в тумане. А в том, что из зеркала на меня смотрит совершенно чужой человек. Ни единой знакомой чёрточки.
Страшно!
А вдруг я — это вовсе не я? Что, если меня зачем-то обманывают и я — не Кира Загорская? Как мне докопаться до правды?
Больше всего боюсь незнакомых людей. К Рите уже привыкла. Она хорошая. Моя единственная подруга. Почему-то врачей не боюсь. Иногда думаю, что если какого-то бандита одеть в медицинский костюм, то я его тоже бояться не буду. А людей без медицинской формы боюсь панически.
Что за избирательность восприятия?
Рита сказала, что раньше я жила с бабушкой и что она недавно умерла. Я должна чувствовать боль внутри, страдать, плакать. Но внутри пустота. Я не помню бабушку. Не помню, любила ли её. И не могу оплакивать её смерть. Нет для этого необходимых эмоций. Только страх, что всё может быть ложью. И о бабушке тоже. Я стала бездушным чудовищем? И как мне с такой пустотой внутри жить дальше?
Сегодня Рита обещала привести мою университетскую подругу. Оказывается, я учусь в университете! Вдобавок на факультете прикладной математики. Неужели я такая умная? Ничего не помню. Какой из меня математик? Тангенсы-котангенсы, интегралы… Неужели я в прошлой жизни их любила? Слабо верится. Сейчас они точно положительных эмоций не вызывают.
Подругу я жду. Врачи считают, что мне полезно встречаться с людьми из прошлого — так я скорее всё вспомню. Но я их боюсь! Ведь они знают меня, а я не знаю их. Меня сейчас можно использовать, как угодно. Как мне понять, какие у них намерения.?
В душе полный сумбур. Совершенно не представляю, как в этом ужасе существовать дальше. Лечащий врач сказал, что будет готовить меня к выписке. И куда мне идти? Где мой дом? Как жить, если голова, как пустая кастрюля?
Рита сказала, что у меня есть хорошая квартира, но она в другом городе — там, где я выросла. Раньше мы жили там вдвоём с бабушкой, а теперь я осталась одна.
 
Целыми днями меня изводят мысли. Я так стараюсь вспомнить хоть что-то! Но всё заканчивается лишь головной болью и разочарованием.
Дверь приоткрывается. Сердце заходится тревожным стуком. Страх подбирается к горлу и слегка сдавливает его, не давая сделать глубокий вдох. Обвожу взглядом соседок по палате. Они тоже оборачиваются к двери. Им почему-то не страшно.
Рита! Немного отпускает, начинаю дышать.
— Кирка, привет, смотри, кого я тебе привела.
Вслед за ней в палату входит девушка. Высокая, стройная, красивая. И совершенно незнакомая.
— Кира, привет!
Смотрю настороженно. Перевожу взгляд на Риту. Она улыбается, подбадривая меня.
— Привет, — звучу совсем неуверенно.
— Это я, Маша! Неужели не узнаёшь?
Я мотаю головой и снова смотрю на Риту в поисках поддержки.
— Простите, пожалуйста.
Стыдно! Девушка наверняка обидится. Я совсем не хочу её обижать. Но я её не знаю!
Неужели так будет всегда?
Маша… Имя её мне ничего не говорит. Мы были подругами? Подсознание предательски молчит. Интуиция, измотанная моим постоянным самокопанием, затаилась где-то глубоко. Я не знаю эту девушку! Оставьте меня в покое! Я не хочу никого видеть!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Кира, не расстраивайся, — вступается Рита. Давай послушаем вместе, что Маша тебе расскажет. Может, какие-то подробности покажутся знакомыми.
Я напрягаюсь, натягиваюсь, как струна. Понимаю, что должна слушать, должна прилагать усилия, чтобы вспомнить. Но как я могу быть уверена, что это не враньё? А вдруг мне пытаются подсадить ложные воспоминания? Может, потому я их и не помню, что этого не было?
Маша рассказывает много и подробно. То ли всё складно придумано, то ли и в самом деле мы были подругами. Звучит правдоподобно. Но как проверить?
Какую реакцию от меня ждут? Я должна вскочить и радостно захлопать в ладоши? Обнять и расцеловать Машу?
Я не хочу. Ничего не хочу! Я не знаю её и не верю ей! Хочу, чтобы она ушла!
— Рита, я очень устала. Может, как-нибудь в другой раз ещё пообщаемся?
— Кира, неужели ты ничего совсем не помнишь? Ну как же так? Мы же два года вместе! — девушка чуть не плачет.
А я и сама сейчас разревусь. От собственной неполноценности и беспомощности, от усталости и беспросветности.
Маша коротко прощается и буквально выскакивает из палаты. Сквозь неплотно прикрытую дверь я слышу её рыдания и спокойный голос Риты, которая пытается ей что-то объяснить.
Здравствуй, новая жизнь. Я — монстр, доводящий людей до слёз и не способный оплакать даже смерть собственной бабушки. Я хочу укрыться от всех людей, спрятаться в какой-то пещере и не попадаться никогда никому на глаза.
Назавтра с утра приходит медсестра и просит идти за ней. Я уже сносно передвигаюсь по отделению. Вообще, физическое состояние, по словам врачей, хорошее. Хотя боли всё ещё беспокоят, особенно когда меняется погода.
Особенно мучает голова. Иногда так болит, что хоть на стену лезь. Говорят, это нормально. Но как так можно жить? Когда это закончится?
Медленно иду за медсестрой. Каждый шаг отдаётся болью, но я к ней привыкла. Она напоминает мне, что я всё-таки существую.
Подходим к двери. Я уже знаю, что это ординаторская. Девушка стучится, заглядывает, спрашивает разрешения войти, открывает пошире и впускает меня вовнутрь. Там сидят врачи, которых я раньше не видела. Что он тут делают?
— Кира, здравствуйте.
Здороваюсь в ответ, даже пытаюсь состроить подобие улыбки.
 
— Проходите, присаживайтесь. Мы хотим с тобой побеседовать. Расскажешь нам о себе?
Что может рассказать о себе человек, которому по паспорту почти двадцать лет, из которых он помнит меньше двух месяцев?
Я неуверенно начинаю пересказывать то, что прочитала в распечатке. Меня не перебивают. Когда заканчиваю, задают вопросы. Я теряюсь, далеко не всегда знаю ответы.