Гиблая Крипта (СИ)

— Как обстановка? — грубо дернул за плечо одного из бойцов харчевник.
— Вона они, поганцы, — прошамкал в ответ беззубым ртом совсем еще не старый мужик. — Сюда лезть собираются.
Человек показал пальцем в основание внешней части стены. Дрогг прищурился и в пляшущих бликах света разглядел три вытянутых бурых тела, каждое — порядка сажени в длину. Мертвые многоножки, а, вернее оставшиеся после их гибели пустые хитиновые панцири, щелкая жвалами, тупо тыкались в выросшее на их пути препятствие. Человек явно преувеличил, сказав, что бестии планируют вскарабкаться на стену.
Наконец одна из тварей, верно, случайно зацепившись за довлевший над ней выступ, все же поползла вверх. Ограда Шархидата была слажена без всякого скрепляющегося раствора, посему могучий Брумар, нагнувшись, без серьезных усилий вырвал из кладки внушительный валун. Спустя мгновение, камень полетел в приближающуюся многоножку. Со звонким хрустом тварь низринулась обратно в залитый мраком песок.
Дрогг последовал примеру зурхала, подняв глыбу поменьше и запустив ее в копошившихся внизу сколопендр. Раздался пронзительный треск, будто лопнула скорлупа исполинского яйца.
— Киньте, еще пару камней, — распорядился кузнец. — И выходим наружу. Добьем их дубинами.
Брумар и еще двое людей начали спускаться к воротам. Вахир Остроглаз и Дрогг отправились за ними. Когда орк и трактирщик вновь ступили на землю, путь им преградил Вурнхи. Позади козлочеловека топтался здоровенный детина с клеймом каторжанина на лбу. В руках ражий молодец сжимал рукоять внушительного ослопа.
— Остановись, охотник, — чинно воздел руку старейшина. — Пришла пора представить тебе твоих будущих спутников.
Зеленокожий послушно замер, вняв словам иркуна, а корчмарь проскочил мимо, едва не врезавшись в правителя деревни.
— Я в твоем распоряжении, штарейшина, — степенно сказал Дрогг.
— Это Хадир Птицелов, — Вурнхи указал на стоявшего подле верзилу. — Он пойдет с тобой в Гиблую Крипту.
Каторжанин сделал шаг вперед и приветливо осклабился, явив оным действием отсутствие одного из передних зубов. Хадир имел круглую дружелюбную физиономию и глупые исполненные детской наивности глаза. Даже густая борода не придавала ему солидности. Видно, сего простофилю сослали на рудники лишь за то, что он мог протянуть в тяжелейших условиях копей куда дольше, нежели обыкновенный хилый крестьянин. Орк не удивился встретив в Шархидате беглого преступника. Отдаленные поселения Садрийского королевства неизменно кишели «мечеными». В том, что громила именно беглый сомневаться не приходилось, ибо в Садрии уже полсотни лет в качестве наказания применялась только пожизненная каторга. Ведь кому-то же надо было добывать руду для изготовления оружия, столь необходимого в связи с постоянной угрозой вторжения с севера войск некромантов.
— Рад встречи, Хадир Птицелов, — кивнул молодцу орк. В ответ тот лишь еще шире улыбнулся.
— А теперича нам надлежит найти твоего второго попутчика, — важно заявил иркун и, смуро понизив голос, добавил:
— Я недавно видел его неподалеку.
Около пяти минут козлочеловек сновал по толпе. В конце концов у него получилось отловить высокого поджарого мужика — прямого, точно в спину ему заместо позвоночника затолкали копейное древко. Необычная осанка выдавала в нем бывалого солдата, много лет промаршировавшего в строю и отстоявшего в караулах. Впрочем, сие отнюдь не означало, что оный пустынник умел сражаться. Обыкновенно вымуштрованные печатать шаг и вытягиваться во фрунт ратники в настоящей схватке являли собой жалкое зрелище. Хотя именно на этом и держалась власть короля и нобилей, потому как в Садрии только благородные обладали серьезными воинскими умениями и не ведавший боевого ремесла народ не мог противиться их господству. Набранные же из крестьян пехотинцы служили лишь для того, чтобы выставлять их супротив некромантских мертвых орд да ватаг дормирских находников.
— Досточтимый, Дрогг, представляю тебе Джарифа Золотаря — сильнейшего после Брумара воина Шархидата, — с апломбом молвил иркун, подведя жилистого человека к орку.
 
Означенному пустыннику было за сорок. По меркам людей он являлся почти стариком. На висках и в бороде Джариф поблескивала седина. Оружием второму бойцу селения служил насаженный на длинное ратовище булыжник. Светлые глаза и волосы приставленных в помощь полукровке ратников говорили о том, что родились они далеко за пределами этролдских песков, а нелепые пустынничьи имена, видно, получили, уже поселившись в Шархидате.
— Рад встрече, охотник, — отсалютовал каменным молотом Золотарь.
— Да даруют боги изобилие тебе и твоему роду, воин, — ответил человеку орк.
— Когда ты планируешь отправиться в крипту, охотник? — без обиняков перешел к делу старый солдат.
Дрогг на мгновение задумался, скосив глаза в сторону восточного края небосвода, где уже серела тоненькая полоска света.
— Могу прямо шейчаш, — пожал плечами орк. — Только мне надобно шбегать за припашами к Вахиру Оштроглажу.
— В этом нет нужды, охотник, — Джариф положил руку на предплечье болдыря, верно, чтобы тот невзначай не улизнул прочь. — Моя жена приготовила на дорогу столько, что целую роту прокормить хватит.
— Хорошо, — кивнул Дрогг. — Тогда жайдем к тебе, а потом — в путь.
Несмотря на высокое положение одного из лучших воинов, Золотарь жил в маленькой лачуге на краю селения. Бывший солдат не обманул и, когда они пришли к его дому, скрылся за дверью и спустя несколько минут вынес два под завязку набитых сушеными финиками мешка. За ним халупы появились двое юнцов. Первый, курносый и прыщавый, тащил еще одну торбу фруктов, а второй, коренастый, с плоским лицом и носом-картошкой, волочил три бурдюка.
Джариф вручил поклажу спутникам. Попрощаться с отправлявшимся в поход отцом выскочили еще трое ребятишек помладше, позже на пороге возникла и жена Золотаря — дородная широкобедрая женщина, лет пятнадцать на младше мужа.
Бывший солдат по очереди обнял детей, каждому прошептав на ухо какие-то теплые слова. Затем пустынник нежно прижал к груди супругу. Та тотчас взорвалась рыданиями, вероятно чая, что видит благоверного в последний раз. Джариф одернул женщину несколькими строгими фразами. Впрочем, когда бывший солдат обернулся к спутникам, глаза его полнила отнюдь не злость, а горькое страдание. Лицезря трогательное расставание, Дрогг невольно потупился, в то время как Хадир Птицелов глазел на происходящее с безразличным равнодушием. Похоже, молодой верзила никогда не имел семьи и не ведал, что значит испытывать к кому-либо сильные чувства.
Выйдя через небольшую дверцу, наличествовавшую в сельских воротах, они отправились на северо-запад — прямиком в сторону висевшего над самым горизонтом пятна Темной луны. Джариф Золотарь возглавлял маленький отряд. Поначалу их путь пролегал через волнистую гряду барханов. Здесь отсутствовала какая-либо тропа, и путникам приходилось месить песок, по щиколотки утопая в зыбкой почве. Постепенно среди окрестных дюн стали проглядывать уступы бурых скал. Теперича они двигались вверх, поднимаясь на отлогий кряж. Наконец песок под ногами окончательно сменился твердой галькой. Они шагали по неглубокому ущелью, в стародавние времена являвшемуся руслом текшей с гор реки.
Путники шли молча. Дрогг хотел было расспросить товарищей о том, с чем они могут столкнуться в Гиблой Крипте, но, узрев угрюмые мины на лицах людей, отказался от сей затеи.
Вопреки ожиданиям охотника они добрались до могильника без всяких приключений. В отдалении выли шакалы, несколько раз взрезал предрассветную темень пронзительный клекот неведомых пичуг, единожды поблизости прокатилось мерное перестукивание лап крупного насекомого, но никто из обитателей пустыни так и не решился преградить им путь.
 
Речной каньон вывел отряд на плоскую вершину небольшого плато. Отсюда им пришлось спускаться по крутому склону. Ловкий орк слез вниз довольно быстро. Люди же промучились длительное время, копотливо перебирая конечностями по каменным выступам. Карабканье по отвесной скале настолько вымотало спутников Дрогга, что у подножия горы им пришлось сделать короткий привал.