Останься моей (СИ)
— Спасибо, Алла Николаевна за чудесные фотографии.
Закрываю шкафчик и спешу к выходу сердце стучит в ушах.
Ну, Маринка! Оттаскаю за крашеные волосы эту курицу!
Без моего позволения за моей спиной такие номера выкидывает!
И вроде такая гневная тирада в голове, а глаза сияют и уголки губ предательски наверх ползут.
А Громов тоже хорош! Прилип ко мне, как репей.
Влюбился что ли?
Чувствую, как в груди разливается тепло.
Счастливая улыбка намертво прилипла к моему лицу. В животе не бабочки порхают, а феи. И визжат от радости. Дурехи!
*************
Ну, что мои буковки? С новинкой вас!
Готовы мирить Карамельку с Громовым? Тогда пристегните ремешки и погнали!!!
Глава 2
Ангелина
— Хочешь на следующих выходных поедем на великах покатаемся? — папа рисует Яночке большую ягоду. Янка делает жест рукой, показывая что берет эту ягодку и кладет ее в рот. Она довольно закатывает глаза.
— Как кусно, деда…
Мы с папой громко смеемся, папа целует Яну в макушку.
Я нарезаю зелень в салат и с наслаждением наблюдаю за их идилией.
— Да. Можно покататься. — мечтательно тяну и отправляю веточку укропа в рот.
Мы с папой вновь налаживаем общение. Я столько дров нарубила после расставания с Андреем. Через неделю после нашего с ним последнего разговора я заявилась к папе на день рождение. Именно заявилась. Потому что заплаканная была, под успокоительными. Бабушка просила меня дома остаться и не портить отцу праздник. С ее слов я вела себя очень эгоистично.
— Ты должна с мужем поговорить, а не на ребенке и отце срываться. Лина! Я не узнаю тебя. — высказала она мне после праздника.
Я в тот вечер с Наташкой поругалась и папе все высказала. Все, что было на душе. Мы три дня с ним не общались. Мне, конечно же на следующий день стыдно стало после всего сказанного. Но слово не воробей …
Со слов бабушки знаю, что из- за меня папа с Наташкой поругался. Сильно. Та, даже на развод подала.
— Ты счастливая, Геля… Влюбилась? Очень хочу услышать, что ты познакомилась с парнем помоложе, попроще и порядочнее.
Папа продолжает рисовать Янке ягоды.
Ох… Невзлюбил он Андрея. Как только узнал за кого я вышла замуж, хоть и фиктивно. Он ему показался птицей высокого полета.
— Пап, я так-то замужем… — Начинаю осторожно.
— Ангелина, не по- настоящему…
Ничего он не понимает, папа мой. Вроде взрослый мужик, а понять не может, что настоящую любовь ни чем из сердца не вытравишь.
— Я люблю Громова, пап. Фамилию его даже себе беру, знаешь же!
— Знаю… — Бурчит себе под нос. — И от этого сильнее морду набить ему хочется!
Папа швыряет карандаш и отпивает чай.
— Геля, я переживаю за тебя очень. Я был не идеальным отцом. Мы с твоей горе-матерью детства тебя нормального лишили, юность у тебя так себе прошла… Но сейчас я исправить все хочу! Поживи немного для себя… Давай я денег тебе дам, отправишься в путешествие дней на десять, я с Янкой поживу, бабушке твоей помогу… Только не бросайся в омут с головой. Люди не исправляются… Разве что в редких случаях. Не доверяю я этому Громову…
Обнимаю папу, целую его в щеку и кладу голову на плечо.
— Па-ап… Ты сам-то когда ни будь любил? По-настоящему?
Папа немного отстраняется и заглядывает мне в глаза.
— Не знаю… Сложный вопрос.
Я ухмыляюсь.
— Ничего сложного! Маму любил?
Папа плечами пожимает.
— А Наташку свою, любишь?
Папа отрицательно качает головой.
Я тихо смеюсь.
Я всегда знала, что не любит он ее. Хотя… Наверное когда-то, в начале отношений любил. Но она настолько токсичная, что отравила своим ворчанием и претензиями всю любовь. Егор в этом году поступил в Суворовское. Я с ним встречалась. Очень была удивлена, когда он мне сказал, что достала она его.
Со слов Егора я поняла, что Наташка переписки его читала с девушками, что б он не дай Бог, как папа не стал отцом в шестнадцать. По карманам шарилась, сигареты искала….
— Ну вот видишь… Ты не можешь меня понять… Я вот Никиту тоже не любила. Нравился — да. А с Андреем… Пап… Мне летать от счастья хочется, когда он рядом…
Папа задумчиво вздыхает.
— Это и пугает меня, Ангелок! Это и пугает… Он младше меня на шесть лет, Гель…
Я влюбленными глазами на папу смотрю.
— Да просто ты у меня такой молодой, папуль!
Я крепко обнимаю самого классного мужчину и три раза целую в щеку.
— Пап, не надо его ненавидеть из-за меня… Пожалуйста… Он хороший человек. Мне просто надо набраться смелости и поговорить с ним. Я поспешно сделала выводы. Возможно они неправильные. А если ты будешь говорить про него мне нехорошие вещи — Я отстраняюсь от папы и грожу ему указательным пальцем. — Я укушу тебя за нос.
Папа тихо смеется.
— Господи… Лишь бы в университете не узнали, какая дикая у меня дочь. Иначе снимут меня с должности декана… — Папа тянется к столу и собирает карандаши в коробку. — Как можно доверить воспитание юных студентов человеку, у которого дочь немного цивилизованней обезьяны.
Я громко смеюсь и снова папу обнимаю. Потом встаю и иду накладывать обед.
— Кстати, мы еще не отметили твое повышение! А про воспитание — это к бабушке. Делай выводы сам. Мама твоя так-то тоже педагог, причем заслуженный. — Потом подумав добавляю. — Может зря мы ее с Янкой оставляем?
Папа с нежностью на меня смотрит…
— Нет, Ангелин… Не в воспитании дело. Ты на маму свою похожа. Вот такой вот детской непосредственностью она меня тогда и купила.
Я замираю с тарелкой в руках. Папа никогда не говорит о маме. Это табу в нашей семье.
— По любви ты получилась… Но люблю я тебя не за то, что ты похожа на нее, хоть и напоминаешь ее порой до жути… Люблю потому, что моя кровь! И ты и Янка! Так что если этот твой Громов еще раз плакать тебя заставит… Сломаю ему челюсть, как твоему Никите бестолковому…
Затем папа осекается, словно лишнего сболтнул.
— Па-ап… Ты встречался с Никитой?
Папа закрывает лицо руками и сидит так пару секунд.
— Встречался, Геля! И морду хорошенько набил! И буду встречаться с каждым, кто посмеет тебя обидеть. И отчитываться я за это не собираюсь!
— Па-ап… — Снова тяну я. Подозрения неприятно накрывают. — Ты и с Андреем встречался, да?
Вновь глубокий вздох. Папа вертит в руке карандаш.
— Встречался. И двинул ему. И да…Любит он тебя, Геля… Мужик взрослый. С ним разговаривать проще было.
Я медленно оседаю на стул с пустой тарелкой в руках.
— Ты фейс ему не сильно помял? Я его узнаю?
Папа тихо смеется.
— Что твоему качку сделается?
— Папа! Андрея больше не трогай. — угрожаю отцу поварешкой.
— Помню-помню. Укусишь за нос.
Я угрожающе щурю глаза.
— За Громова я тебе твой нос не укушу, а откушу!
Папуля громко смеется, а я улыбаюсь.
Накладываю ароматное рагу и ставлю возле него.
Вот бы никогда не подумала, что мой папа мордобоем занимается. И так приятно становится, что он за меня это… А еще он меня обманул. Он любил по- настоящему. И никакая я не ошибка молодости, с чего это я вообще так о себе? Любит меня он! Вон даже к Громову с разборками полез.
Папа начинает есть, а я подхожу к нему сзади и обнимаю его за шею
— Папу-уль… А Андрей сильный?
Отец глухо смеется.
— Я подавлюсь, Геля! Не смеши меня.
— Не сильный? — Разочарованно тяну я.
Папа поворачивается ко мне, смотрит в глаза и без улыбки выдает.
— Ну откуда я знаю. Говорю же. Взрослый мужик. Кулаками в ответ не махал.
И вроде мужика ж моего любимого обидели, а у меня улыбка ползет.
— Ты его бил, а он тебя нет? Па-ап… Я еще больше в него влюбилась! Ну скажи, что ты не против, что у тебя зять старый?
Папа все-таки давится…
Мы громко смеемся.
В животе от радости вновь феи визжат… Или не феи? Так стоп!
Я удивленно смотрю на папу понимая, что надо сделать тест. Цикл у меня неплохо нарушен, но вероятность беременности просто огромная. Мы с Громовым ни разу не предохранялись.