На 127-й странице. Часть 3 (СИ)

— Мисс Одли, можно пару слов про путешествие для газеты «Парижский вестник», — к нам подбежал молодой человек, по всей видимости репортер. — Да не толкайся же ты! — Это он уже говорил другому не менее бойкому, молодому человеку, который тоже пытался подобраться поближе к нам.
— Мисс Одли, как ваше самочувствие?
— Мисс Одли, какие ваши планы?
— Сколько дней вы пробудете в Париже?
Не один и не два репортера окружили нас, и каждый настойчиво требовал к себе внимания. Я уже было хотел вмешаться, как меня опередил солидный мужчина в строгом сюртуке и цилиндре. Он растолкал журналистов и подошел к нам.
— Позвольте представиться, мисс Одли, — сказал он, приподняв головной убор. — Меня зовут Дамиен Лавазье. Я помощник мэра. Очень рад вашему прибытию в наш город. Позвольте вас ознакомить с программой вашего пребывания в Париже.
— Программой? — удивилась Тереза, а я повторил это слово про себя.
— Да, программой, — подтвердил чиновник. — Мы уверены, что вы не откажетесь провести в нашем городе пару дней. — Он протянул ей листок с записями.
— Да, конечно, — девушка взяла, протянутый ей листок, и растерянно посмотрела на меня. Я пожал плечами.
— Сейчас мы едим в гостиницу, — продолжил помощник мэра, посчитав, что получил согласие Терезы. — А вечером у вас запланирована встреча с членами Парижского географического общества.
— Но я не одна…, - начала Тереза.
— Мы в курсе, — не задумываясь ответил чиновник. — Соучредитель вашего фонда, месье Деклер также приглашен.
— Но журналисты…, - снова попыталась сказать Тереза, но месье Лавазье не дал ей окончить. Казалось, что он знал ответы на все вопросы. Даже те, которые мы еще не высказали.
— Журналисты? Мешают? Разогнать?
— Нет, что вы! — возразила девушка. — Просто мы обычно проводим пресс-конференцию для них.
— Что за пресс-конференция? — нахмурился чиновник, а репортеры стали прислушиваться к нашему разговору. Такого мероприятия в его программе явно не было.
— Это просто коллективный разговор, — я решил вмешаться. — Обычно, мы проводим его в фойе гостиницы. Приходят все желающие журналисты и по очереди задают вопросы. Так удобнее для всех.
— Да? — задумчиво произнес помощник мэра. — Наверное, это возможно. Сами справитесь?
— Конечно, — заверил я его.
Разместились мы в гостинице «Гранд отель», что вызвало мой нервный смех. Это был уже третий отель с таким названием на нашем с Терезой пути.
Сопровождающий нас месье Лавазье недобро посмотрел на усмехающегося меня, поэтому мне пришлось объяснить причину своей веселости.
— О, да, — сказал он. — Понимаю. — Но это никак не отразилось на его очень серьезном лице.
Встреча с журналистами прошла, как обычно. Фойе «Гранд отеля» было нам предоставлено для этой цели без промедления, а за действом пришли понаблюдать даже некоторые служащие гостиницы. Они глазели на Терезу, как мне показалось, с обожанием. Немного славы досталось и мне. Своеобразной славы. Ко мне подошел мальчик- посыльный и спросил по-английски:
— Дядя, а вы турок?
На последней станции перед Парижем я посетил цирюльника, где побрил голову. Очевидно, такая моя прическа и вызвала этот вопрос. Интересно, если бы я был турок, как бы я его понял?
— Нэт, — сказал я, тоже на языке Байрона и Шекспира. — Я руський козак.
При этом я нахмурил брови и постарался скорчить гримасу пострашнее.
— Козак? — обернулся на наш разговор один из журналистов, а Тереза заливисто засмеялась.
Потом я посидел с репортерами немного в баре. Развеял, уже начавшуюся складываться, легенду про то, что знаменитую путешественницу сопровождает специальный охранник — русский казак. Пил мало, так как мне и Терезе предстояла еще встреча с местными географами. Расстались довольные друг другом.
Встреча в географическом обществе прошла более помпезно. Сначала мы попали в небольшой зал, где Терезу провели на сцену и усадили за стол. Седой мужчина, председатель общества двинул короткую речь, про то, как сильно улучшится познание окружающего мира благодаря действиям мисс Одли. Потом пришлось выступить и Терезе. У нее сначала получалось не очень, потом она разговорилась и даже гордо поглядывала на меня, скромно сидящего на последнем ряду, мол видишь, как я могу.
 
Потом был ресторан, который, как оказалось, принадлежал самому географическому обществу. Были тосты, поздравления, вкусная еда, ответное слово Терезы, а потом, наконец, сытые и немного пьяные мы оказались одни в гостинице.
Я проводил журналистку до ее номера и протянул руку. Это давно вошло у нас в привычку. Ее холодная ладошка нырнула в мою ладонь и на мгновение замерла.
— Спокойной ночи, Тереза, — сказал я.
— Спокойной ночи, Энтони.
До того, как я развернулся и пошел к своему номеру, прошло, как мне показалось, на одно мгновение больше, чем было нужно, а узкая ладонь Терезы еле заметно сжала мои пальцы. Или мне это только показалось?
С такими мыслями я зашел в свой номер. Уже снял пиджак, когда в дверь постучали. Мое сердце гулко бухнуло в груди, но это был всего лишь портье.
— Вам письмо, месье, — он протянул мне конверт.
Я закрыл дверь, сел за стол и посмотрел на принесенное. Простой конверт, немного сероватая бумага и никаких почтовых отметок. Письмо, лежащее в нем, удивило. Меня снова приглашали на встречу. И снова — старый «незнакомый» знакомый.
Сцена 43
Прибыв на вокзал Парижа, Дейвидх Маккелан понял, что Белый был прав, когда говорил, что Деклера будет трудно найти в Европе. Сам Дейвидх большую часть своей жизни прожил в Новом Cвете. От этого ему стало казаться, что остальной мир должен быть похож на то, что каждый день проходило перед его глазами. Город должен быть расположен на холмах, на горизонте следовало быть возвышенностям повыше, с которых текут бурные реки, а все это должно располагаться на берегу величественного океана. А Сан-Франциско Маккелан привык ощущать большим городом.
Выйдя за пределы парижского вокзала, Дейвидх понял, что ошибался. Вот теперь перед ним лежал по-настоящему большой город. Нет, он, конечно, не мог охватить весь масштаб древней столицы Франции, но мог это почувствовать. Темный кирпич домов, узость и многочисленность улиц, спешащие куда-то люди, которых было гораздо больше, чем в Сан-Франциско — все это говорило, что этот монстр проглотит любой американский город и не поперхнется. Но Маккелан не зря был командиром отряда рейнджеров в гражданскую войну.
«Надо произвести рекогносцировку,» — сказал он сам себе. — «Найди самое высокое место и осмотрись вокруг».
Так Маккелан и поступил. Он дошел до ближайшей церкви и, оттолкнув ее служителя, поднялся на самую вершину часовни. То, что он увидел сильно удивило и расстроило. Куда бы он не смотрел, всюду простиралась каменная прерия. Дома, улицы, небольшие площади, снова дома — и так до самого горизонта. Озадаченный, он спустился вниз, бросил мелкую монету, ругающемуся служителю, и побрел вдоль улицы.
Но озадаченность длилась недолго. Маккелан привык действовать. Раз не получилось сделать рекогносцировку, то надо было взять языка. Но вокруг были не поля гражданской войны, а мирный город, поэтому он начал спрашивать. Это было непривычно. У Дейвидха был грубый и резкий голос. Таким голосом удобно раздавать приказы, а не спрашивать, как найти нужный адрес в незнакомом городе. К тому же других языков, кроме английского и своего родного шотландского, он не знал. Поэтому ему пришлось тяжело.
Дело немного упрощалось тем, что искал он не адрес. Надо было найти в этом большом городе место порока. Район, куда приходили мужчины, чтобы отдохнуть среди пышных красоток и унять жжение в чреслах. Маккелан был уверен, и он не ошибся, что такой район здесь есть, и, наконец, ему подсказали, как его найти. Все оказалось гораздо проще. Он нанял извозчика, заплатил ему вперед, и тот сразу понял и его английский язык, и куда надо отвезти только что приехавшего в Париж иностранца.