Братья по крови. Книга первая (СИ)

— Тебе чего надо?
Ну, вот. Я так и знал.
— Ничего. Скучно. Вот, хожу тут, гуляю…
— Ну и гуляй отсюда!
Прям почти дословно подтверждение моих прогнозов.
— Нет. Так не пойдёт. Ты тут сидишь, грустишь одна. Думаешь, что мне тут весело? Нет. Мне тоже грустно… Давай, грустить вместе!
Вот он — разрыв шаблона. Ну? Что ты на это ответишь?
А в ответ мне достался немного непонимающий взгляд. Похоже, что вот именно сейчас у неё нет никакого подходящего ответа на моё предложение. Но женщины, девушки, девочки — существа коварные и изобретательные в своём коварстве. Стоит только дать небольшую слабинку, как она тут же найдёт нужные слова, чтобы не применяя нецензурных выражений, послать тебя в далёкое эротическое путешествие, причём пешком и в одиночку… Так что я не расслабляюсь ни на секунду.
— Меня Саша зовут. Александр, если по-взрослому. А брата моего Алексей. Мы тут с ним вместе лежим. А тебя как зовут?
— Младший?
— Что?
— Брат у тебя младший тут?
— В принципе, да. Он младше меня. Но буквально на несколько минут.
— Это как?
Вот уже во взгляде появился какой-то интерес. Грусть, конечно, никуда из взгляда не ушла. Но всё же некий блеск в глазах проявился. «Любопытство сгубило кошку.»
— Мы с ним близнецы.
— А-а… Понятно… В первой хирургии лежите?
— Да. А ты во второй?
— Угадал… — интонация голоса опять отклонилась в сторону «грустно».
— Что у тебя с рукой? — показываю на её левую руку, закованную в гипс от плеча, до самых кончиков пальцев.
— Ты глупый?
— Нет.
— Тогда почему задаёшь такие глупые вопросы? Что ещё может быть под гипсом? Только перелом.
— Переломы тоже разные бывают…
— Какая разница?
— Иногда перелом бывает закрытый, а иногда открытый.
— Дурак! При открытом переломе оставляют незакрытым то место, где рана.
— Не ругайся! Я же не доктор. В переломах и гипсах не особо разбираюсь.
— А у тебя синяки на лице? Тебя били?
— Ну, так… Подрался слегка.
— С братом?
— Нет. Почему ты так решила?
— Он же тоже здесь?
— Нет. Его ударили ножом… А я за него заступался, и всех их побил.
Думаю, что рассказывать этой девочке, что одного из нападавших я убил — не стоит.
— Ножом? — её васильковые глаза расширились… — Ты сказал, что всех их побил… А сколько их было?
Вот что мне сказать? Правду? Не поверит. Скажет, что я врун. А врать не хочется. Придётся рисковать.
— Семеро их было.
— Врёшь!
— Я так и думал, что ты не поверишь.
— Но ты же врёшь. Не мог ты один побить семерых. Или они были младше тебя с братом?
— Нам с братом в конце лета будет по четырнадцать лет. Тем, кто на нас нападал было столько же, сколько нам. А троим из них по пятнадцать. Если ты мне не веришь, это твоё право. Но я не вру.
— И чем же ты их побил?
— Дужкой от кровати. Мы с братом в интернате живём. Они пришли нас бить ночью, когда мы спали. Вот чем попало и пришлось от них отбиваться.
— Вы с братом — хулиганы?
— Нет. Они были хулиганами. А мы защищались.
— Аня.
— Что?
— Ты спрашивал… Меня Аней зовут.
— Приятно познакомиться! Ну а теперь ты мне можешь ответить: Почему ты такая грустная?
— Я должна была поехать в пионерлагерь на Чёрное море… А теперь вот…
— «Артек» или «Орлёнок»?
— Да ты что? Нет. Простой пионерский лагерь. «Прибрежный» называется. В Евпатории. Это в Крыму.
— Я знаю.
— Бывал там?
— Нет. Откуда. Мы с братом — сироты. Нас только в Подмосковье в пионерлагерь отправляют. Да и то…
— Что?
— Ну, как ты себе представляешь детей из детдома среди обычных детей? Постоянные конфликты и оскорбления. Приходится постоянно отстаивать своё право называться человеком, а не бездомной дворнягой.
Я чего-то разошёлся. Это домашняя девочка со сломанной рукой была абсолютно не виновата, что в нынешней жизни нам с Лёхой досталась такая участь… Но в памяти реципиента есть несколько неприятных сцен из прошлых пионерских сезонов… Да… Похоже это память этого тела даёт себя знать, выдавая такие эмоции…
— Ладно… Извини… У меня тоже всяко-разно безобразно… Но не бойся! Не заразно…
 
— Да ты прямо поэт.
— Вове нет. Поэты — это те, кто на своих стихах большие деньги зарабатывают.
— Не в деньгах счастье.
— Расскажи это тому, у кого нет ни гроша.
Аня опять немного загрустила. Я её понимаю… Лето у неё насмарку… Судя по гипсу — перелом сложный. Это на месяц или даже на ещё больший срок. А потом ещё какое-то время нельзя руку напрягать. То есть плавать в море она в этом году вряд ли будет. Это не наше будущее. Когда есть Египет или Арабские Эмираты. А ещё и Куба, где круглый год тепло…
— Я тоже хочу на море. — вдруг ни с того ни с сего озвучил я.
И сразу понял, что для девочки, у которой тоже был шанс поехать на море, мои слова могут снова вызвать негатив. Но она, почему-то не расстроилась, а поддержала мою «шутку».
— Если поедешь в этом году на море, возьмёшь меня с собой?
— Обещаю! — не раздумывая пообещал ей я, будучи в твёрдой уверенности, что на море этим летом мне уж точно побывать не удастся.
— А ты забавный… — улыбнулась девчонка.
— А у тебя — замечательная улыбка. Не грусти больше никогда!
— Так не получится. У каждой девочки найдётся повод, чтобы погрустить…
— Это верно…
Меня вдруг разобрал смех…
— Ты чего? — удивлённо спросила Аня.
— Я тут подумал… Если я возьму тебя с собой на юг, то плавать тебе не разрешат из-за гипса. А это значит, что ты всё время будешь загорать на берегу.
— И что? — насупилась девочка…
— Осенью, когда ты придёшь в школу. Одна рука у тебя будет коричневая от загара, а другая белая…
Мне показалось, что она сперва хотела на меня обидеться. Но потом и ей смешинка в рот попала. У неё был красивый мелодичный смех.
— Ты такой дурак! — смеясь, еле выговорила она. — Не забудь записать мой домашний телефон.
— Зачем? — удивился я.
— А как же ты меня пригласишь на море, если не знаешь, как меня найти?
— Точно… Я — дурак. Сейчас пойду, возьму ручку и блокнот…
— Не надо. У меня есть с собой.
И правда, у неё с собой в кармашке пижамы был небольшой блокнотик и карандаш. Пристроив блокнотик на гипсе, она написала на бумажке семь цифр, а потом отдала мне вырванный листок.
— Мне пора в палату, а то ругать будут.
— Я тебе обязательно позвоню.
— Если на море поедешь?
— Да.
— А так просто звонить не будешь?
— Не знаю. А можно?
— Звони! Всё равно мне половину лета придётся сидеть дома.
— Хорошо. Я позвоню. Спокойной ночи!
— И тебе спокойной ночи!
Мы разошлись по нашим отделениям.
* * *
Идти в свою палату мне пришлось снова мимо поста дежурной медсестры… На этот раз она была на месте, но спала прямо за столом, положив голову на руки. Прямо перед ней на столе лежала газета «Правда». На первой странице была какая-то фотография и заголовок статьи, написанный крупным шрифтом. Глянув мельком, я прочитал заголовок и застыл, как вкопанный.
«Визит Генерального секретаря ЦК КПСС А. Н. Шелепина в Гавану.»
Что-о-о?
 Глава 13 
Глава тринадцатая.
«Вот. Новый поворот… Что он нам несёт?»
Ночь с 7-го на 8-е июня. 1974 год.
Москва. Детская больница.
Стараясь не разбудить медсестру, я осторожно забрал газету с её стола. Ещё раз прочитал заголовок. Нет. Я не ошибся.
Войдя в палату, я стал будить Лёшку, потому что мне срочно надо было поделиться с ним своим открытием.
— Лёшка!
— А… Что такое? — спросонья он выглядел взъерошенным и потерянным.
— Лёха! Это не наша реальность.
— Ну, да… Не наша… Наша осталась там… В будущем… А мы в прошлом… — отвечал он мне ещё не проснувшись окончательно.