Прощай, Лоэнгрин! (СИ)

— Я ничего не хочу.
— Тогда может быть ознакомитесь с отчетом? Я предоставляю его мистеру Сомерсбри при каждой встрече.
— Отчет? — бровь девушки удивленно выгнулась.
— Да.
— Обрисуйте в нескольких словах.
— Разумеется, финансовый, — Юрский немного растерянно развел руками, потому что нескольких слов не хватит, чтобы описать всю подковерную деятельность, которую ему приходится вести, что ввернуть предоставленные Габриэлем Сомерсбри денежные средства в федеральные программы дотаций и субсидий.
— Ну, еще бы, — ухмыльнулась гостья, но тут же стерла в лица улыбку, когда в кабинет вошла секретарь.
Черные лаковые туфли, и то, с каким мастерством красивая, ухоженная женщина в темно-синем облегающем платье, шествовала на них, были достойны особого внимания. Грациозно и профессионально, маленький поднос приземлился на журнальный столик.
— Сливки? Сахар? — трепетный, полный внимания голос, никак не вязался с плохо скрываемым изумлением, в плохом смысле этого слова.
Было доподлинно известно, что Сергей Валентинович сегодня ночь не спал, проведя сутки в кабинете за подготовкой к внезапной комиссии. Как раз этим стихийным бедствием здесь трудно было кого удивить и давалось немного больше времени на подготовку, но вот чтобы комиссия была в лице помятой, болезненного вида девице, которую будто подобрали неподалеку от Новоарбатского моста.
Пристальный изучающий взгляд секретарши был перехвачен и за секунду осуждение сменилось ощущением опасности. Мариночка никогда не позволяла себе хамств или наглости, но всегда выходила победительницей, если дело касалось «кто кого переглядит», а потому не опустила глаз, о чем сильно пожалела.
Эта молодая женщина не хотела унизить или поставить на место, но сколько же тяжести и черноты выдавали бездонные карие зрачки, в которых, казалось, хранились пароли от чистилища. Так, что покидая кабинет Сергея Валентиновича, каблуки впервые в жизни подвели Марину, она спотыкнулась буквально на ровном месте и чудом не упала.
— То есть он не наваривается, а наоборот, вкладывает средства?
— Инвестирует, да.
Юрский немного замешкался, но окончательно убедился, что сидящая перед ним барышня не знает о деятельности Сомерсбри, ровным счетом, ничего. Девушка говорила по-русски с акцентом, но весьма свободно, а значит точно понимала все нюансы речи. Редко кто из американцев использует в разговоре слово «наваривается».
— Но какая здесь выгода? Он должен получать прибыль.
— Навряд ли средних размеров предприятие на грани банкротства, которое выпускает спецтехнику для людей с ограниченными возможностями, можно назвать прибыльным. Или разорившийся пищекомбинат, где-нибудь в Ставропольском крае. Но мистер Сомерсбри крайне точечно подходит к выбору объектов инвестирования. За несколько лет субсидирования, модернизации производства и оптимизации распределения продукции, подобные предприятия выходят на весьма приличные показатели. Но нужно учитывать, что никакая прибыльность и эффективность в России не могут быть аргументами, если речь заходит о госзакупках. А итоговый финансовый интерес мистера Сомерсбри всегда так или иначе сводится к данному сегменту планирования федерального бюджета. Другими словами, он поднимает из руин ту или иную компанию, которая напрямую или косвенно относится к социальной сфере, из своего кармана оплачивает все расходы, а государство обязуется по реальной стоимости закупать продукцию., обечпечивая оборот.
— Это вполне логично, учитывая, что тендеры, обычно, выигрывают наиболее оптимальные варианты в соотношении цены и качества.
Но тут Юрский едва упел подавить горькую усмешку и снисходительно покачал головой.
— Цена и качество в России в госзаказах поражены опухолью откатов. Вы знакомы с этим термином?
— Взятка.
— Именно так.
— Хорошо. Сомерсбри исключил накрученивание цены, создает новые рабочие места и способствует экономическому росту, но при этом получает прибыль. Он не может не иметь доли на правах иностранного инвестора, пусть даже если она будет минимальной.
 
— Вы правы, вот только вся выручка идет уходит на благотворительность.
— Официально?
— Да.
— Этого не может быть.
Мужчина немного растерянно развел руками, потом оглянулся на полки, уставленные папками, поднялся с кресла, на ходу вытащил очки из нагрудного кармана пиджака и пробежав пальцем по корешкам с ярлыками, выудил толстый скоросшиватель.
— Это за последние полтора года.
Папка перекочевала в руки Авроры. Трудно было подделать подобный объем данных, что еще больше вводило в ступор. Быстро перелистывая страницы, она то и дело, останавливалась, чтобы прочитать диагноз и запрашиваемую на лечение сумму. Онкология, протезирование, реабилитация, редкие медицинские препараты. По самым смелым прикидкам, речь шла о нескольких десятках миллионов долларов ежегодно.
Так, вот что Габриэль понимал под словом «перераспределение».
Вполне логично, что наработав баснословный капитал, Сомерсбри пытался отмыть его, и на данный момент нелицеприятная инфраструктура наркобизнеса изжила свою необходимость.
— Хорошо, тогда тогда позвольте спросить.
Юрский снова удобно устроился в кресле. Аврора внимательно посмотрела на него. Средних лет, непримечательной внешности мужчина, крупный, полноватый, с густыми темными волосами, которые не собирались сдавать позиции, учитывая нервную работу, он без сомнения обладал решительным характером, отличался скромностью, что в свою очередь, наводило на вывод, что этот человек обладает незаурядными умственными способностями. Умение дипломатично управляться с нестандартными условиями деятельности Сомерсбри, выдавала управленческий талант.
— С какой стати вы так спокойно обо всем мне рассказываете? Сомневаюсь, что эта информация широко доступна. Может, я силой завладела телефоном?
— Вам виднее, — с легкой улыбкой ответил Юрский, — но я выполняю непосредственное распоряжение мистера Сомерсбри. Чуть больше полутора месяцев назад он позвонил и предупредил, что на некоторое время отойдет от дел по личным причинам. Прислал ваше фото и сказал, что доступ в его телефону будет только у вас, и соответственно, любая ваша просьба должна быть выполнена.
Наблюдая за тем, как в задумчивости девушка слегка выпятила нижнюю челюсть и с застывшим взглядом просидела так несколько минут, Юрский поежился.
— А вы? — спросила Аврора.
— Простите?
— Последний честный русский чиновник? Ни шага без взяток, и вдруг, возникает оазис принциальности.
— С волками жить по-волчьи выть. Слышали это выражение?
— Конечно. Сама в этом хоре выступаю.
Сергей Валентинович почувствовал легкую симпатию к мнительной девушке.
— В основном приходится давать взятки, а вот брать или вымогать — нет.
— И последний вопрос. Долго у вас получится идти против системы? Вы очевидно жертвуете собой ради чего-то временного.
— Скажите это десяткам тысяч человек, которым помог мистер Сомерсбри, начиная от безработных и заканчивая инвалидами. Я всего лишь посредник и еще ни разу об этом не пожалел. Уверен, не пожалею и в будущем.
К выходу Аврору, проводил охранник, учтиво открывая перед девушкой двери. Скромный «уазик» на служебной парковке резал глаза, среди черных тонированных иномарок. Чутье подсказывало, что люди подобные Юрскому завербованы Сомерсбри в каждой стране, название которой числится в списке контактов.
Габриэль нарочно не стал рассказывать о своих добродетелях и щедрости, в виду предвзятости, которая пропитала Аврору, после всеобщего разоблачения. Она сама должная была убедиться и сделать выводы. И вот теперь, все карты раскрыты!
 
Не хотелось признавать, но следовал вывод, что весь план Сомерсбри не был пустышкой. За человека, всегда говорят его поступки, которые теперь сложно было отрицать.
Дверца «уазика» была закрыта с такой силой, что охранник на КПП вытянулся в лице, приоткрыв рот.
— Все равно не поеду! — вырвалось негромко окончательное решение.