Любимая для спонсора (СИ)

– Тут тоже красивый, – шепчу хрипло.
– Я весь в твоем распоряжении, любимая. А если быть честным, сдохну, если ты через пять… Нет, три секунды не оседлаешь меня, – выдыхает и тянется к моим бедрам. – Резинка в джинсах, Люб.
– Я принимаю таблетки, – шепчу, направляя его в себя. Закатываю глаза и медленно опускаюсь, вбирая его бойца. – Господи, как это хорошо… Как…
– Давно? Принимаешь таблетки?
– Да… Еще со времен Олежека. 
Миша сжимает мои ягодицы, насаживая на каменный член. Садится на край кровати, крепче притягивая меня к груди. Толкается, целует мои губы, прыгающие перед его лицом груди… Мы голодные, обезумевшие от жажды влюбленные… По моей спине струится пот, в глазах темнеет. Комната наполняется звуками влажных шлепков, стонами и пряным запахом секса. Я хочу продлить эту сладкую пытку, но его ласки не дают ни шанса – Миша поднимает мое бедро, запрокидывая его на свое плечо. Меняет угол наклона, а я взрываюсь от сильного, прострелившего тело оргазма. Обмякаю в его руках, дрожу… Выбираю его – телом, душой, сердцем… Пульсирую, каждой клеточкой чувствуя, как он возвращает подаренное удовольствие. Изливается глубоко во мне – впервые за нашу близость… Присваивает меня, клеймит, делает своей… И мне это нравится впервые за всю жизнь – подчиняться, принадлежать. Такому мужчине можно… Такому нужно… 
  
Глава 31.
 
Глава 31.
Люба.
Это просто какое-то безумие… Я, Миша, наши чувства… Бесконечный сексуальный марафон, длящийся последние три дня. Я обо всем забыла… Обо всех на свете… О девчонках, подругах, обязанностях. К нам даже горничные редко заходят – стесняются. Но, какой бы сладкой ни была сказка, и ей приходит конец… Спонсоры Миши требуют его возвращения в Россию. Телефон обрывают журналисты и ведущие популярных программ. Я почти уверена, что нас будут встречать в аэропорту – болельщики, репортеры, хейтеры… И как в этой ситуации вести себя мне? Я не спрашиваю, хочет ли Филинов афишировать наши отношения? Или предпочитает лететь разными рейсами?
– Ты чего нахмурилась, любимая? – шепчет он в самое ухо, нависая надо мной. 
Мы весь день валяемся в кровати и почти не одеваемся. 
– Ничего. Просто… 
– Просто не надумывай чепухи, Люб. Я люблю тебя.
Он снова меня ласкает… Прикусывает ключицы, спускается поцелуями к грудям. Прихватывает губами ноющие от его ласк соски. Вновь пробуждает беспокойное желание. Кажется, голод не проходит – усиливается с каждым днем, растет, как снежный ком… И питается только его ласками… Ничем его не унять…
Я послушно раздвигаю ноги и обнимаю плечи мужчины. Его кожа гладкая и плотная, как бархат. Отзывчивая к моим касаниям. И я… до черта отзывчивая… Очаг наслаждения, инструмент в руках умелого музыканта. Сама любовь… Наверное, только так можно испытать все? Все грани удовольствия?
Я захлебываюсь стонами, когда Миша прокладывает губами цепочку из поцелуев к животу. Еще ниже… Задыхаюсь, закатываю глаза, когда его язык касается напряженного клитора. Он ласкает меня, выбивая из моей груди стоны… Я сжимаю простынь в кулаках, выгибаюсь, как от ударов током. Раскрываюсь перед ним. Подаюсь вперед, кричу, царапая его сильные плечи.
– Миша! 
– Везде охренеть какая красивая, – шепчет, поднимая лицо.
Его губы влажные, мои же сухие, обветренные… И мушки перед глазами… 
– Не могу, подожди… Дай минутку, отдышаться.
– Любаша, я сдохну за эту минуту…
А потом мы засыпаем. Пробуждаемся, чтобы снова любить друг друга… И так по кругу еще несколько часов. А потом наступает день вылета. 
– Я забронировал нам билеты в бизнес-классе, – сообщает Филинов.
Весь такой из себя деловой, аж дух захватывает. Одетый в джинсы и клубный пиджак, белую рубашку спортивного стиля, он производит впечатление уверенного в себе и привлекательного мужчины. Я уверена на все сто, что остаток жизни проведу, бесконечно его ревнуя… 
 
– А спонсоры? А команда? А…
– Мой билет оплачивал спонсор. А твой я купил сам… Люб, я не собираюсь тебя скрывать. Так что надень на лицо маску уверенности и в путь. 
– Но твоя команда не будет против лететь со мной?
– Господи, конечно же нет! Им-то какое дело? Да и кто будет против? Кауфман? Тот, кто помог тебе пробраться в палату? 
Я собираюсь на рейс, как настоящая звезда. Тщательно укладываю волосы, крашусь, подчеркивая широкий разлет бровей и полноту губ. И костюм выбираю, чтобы выглядеть под стать будущем мужу. Девчонки на меня не обижаются. Летят утренним рейсом, а потом отзваниваются о благополучном приземлении в Пулково. 
В аэропорту творится что-то немыслимое – болельщики рвутся в зону вылета, отовсюду стреляют вспышки фотоаппаратов. Миша крепко сжимает мою ладонь, не позволяя мне отставать ни на шаг. Перед глазами уже прыгают заголовки будущих статей: «Чемпион и тренер – служебный роман или приятное времяпровождение?». Или что-то подобное… 
– Любаш, не бойся, – звучит его уверенный голос. – И не теряйся. Так больше не будет.
– Точно? Ты больше не позволишь кому-то бить тебя? – спрашиваю громко, пытаясь перекричать гул толпы.
– Только нашему сыну. И то маленькому… А больше никому, хватит.
Боже мой, Филинов даже не понимает, что сейчас сказал? И, почему он говорит о таких важных вещах, когда мы пробираемся к залу ожидания с такими препятствиями? 
– Я рада, Миш. И про сына… 
– Любка, давай дома поговорим, родная… У меня для тебя сюрприз.
– Как теперь дожить, а?
Сюрприз меня шокирует. Я глазам не могу поверить, когда мы выходим из аэропорта. И дело не в толпах болельщиков, которые пришли поздравить чемпиона. И не в такой же толпе репортеров с микрофонами в протянутых руках. 
– Михаил, какие отношения связывают вас с Любовью Любимой?
– Я ее люблю, вот какие, – отвечает Миша, крепко сжимая мою ледяную ладошку. – Любовь скоро станет моей женой. 
– Дорогие телезрители, скоро мы лишимся еще одного завидного холостяка. 
Но я уже ничего не слышу – вижу маму и Лику, застывших на выходе. Удивленных, шокированных, со слезами на глазах… Мама поднимает руку и машет, привлекая наше внимание.
– Ну как, Любаш? Сюрприз удался? – шепчет мне Филин в самое ухо.
Наше милое общение тотчас запечатлевают на камеры. 
– Но… как?
– Позвонил Анне Валерьевне, пока ты была в душе. Сказал, что ее поведение – свинство по отношению к дочери. Что ты – самая лучшая на свете девушка, честная, принципиальная. И прямо спросил, почему она так тебя не любит? 
– И что она? Она… Господи, Миша…
– Она удивилась. Возмущалась, требовала извинений, а потом расплакалась. Короче… Я сказал, во сколько мы прилетаем. И предупредил – так, мол и так, если не приедете, то Люба и звонить вам больше никогда не будет. Так и знайте. 
– Ну ты даешь.
– А вон Аринка. И моя мама. Сейчас и познакомимся все. 
  
Глава 32.
 
Глава 32.
Люба.
– Мама? – поднимаю на мать виноватый взгляд, но встречаю не знакомый мне – решительный или даже снисходительный, а такой же виноватый, заплаканный…
– Любаша, как же так? Любочка... Я ведь думала, тебе наша забота до лампочки, я… Ты с юных лет на соревнованиях, сборах. Самостоятельная, умная, ответственная. Я ведь даже… Лика, ну скажи…
Сестренка тоже плачет почему-то… Господи, мы ведь даже внешне похожи. Почему тогда живем, как чужие? Даже не общаемся толком… Мне хочется плакать навзрыд. Но приходится сдерживаться, чтобы не привлекать внимание репортеров. Они не прекращают щелкать затворами фотоаппаратов, снимая нашу встречу с родными. Наверняка моя заплаканная физиономия в скором будущем будет мелькать на первых полосах.