Возрождение (СИ)
— А откуда…
— А нам за кредит очень кое-кто обязан, — не стал я вдаваться в подробности.
— Понимаю, — вздохнул он. — Надо к Ельцину — пойду к Ельцину.
— Это президент ваш будущий, — приоткрыл я завесу тайны. — На один срок точно изберется, и это время будет самым тяжелым. Готовься, врастай в государство, помогай жителей самоубившейся Империи от молодых демократических реформаторов спасать. Про Чубайса и его планы очень было бы полезно знать всё — скоро у вас начнется приватизация, и мне позарез нужно как можно масштабнее в ней поучаствовать через специально отобранных людей — я же иностранец, мне лично скупать всякое не очень, а вот через зицпредседателей — ради бога. Товарищ Чубайс, уверен, за определенные комиссионные будет очень рад поспособствовать.
А потом Коля займет его место, но самому МИДовцу про это знать необязательно.
Глава 6
Проводив посольского, я вернулся в столовую и немного расстроился — Хэруки уже ушла. Но это не беда, потому что я точно знаю, где ее искать! Поднявшись по лестнице, повернул налево — у нас здесь с ней граница, левая часть коридора — ее, правая — моя. Сантехника, понятное дело, общая, а спим мы в большой спальне, вместе, так что «деление» актуально только для личных комнат и кабинетов. Мне сейчас в комнату. Тук-тук.
— Входи!
Открыв дверь, с удовольствием осмотрел заставленные на две трети этажерками с редкими травами — «они нужны мне для опытов!» — стены, с не меньшим осмотрел оснащенный компьютером «NEC» — так-то айбиэм, просто собран здесь — письменный стол из нефрита, и, с удовольствием совсем уж огромным, стоящую у открыто шкафа, одетую в школьную юбку и зеленый лифчик, Хэруки.
В школу собирается.
— Как погулял с русским? — спросила она, достав из шкафа верхнюю часть «сейлор фуку» — собственно матроску.
Я сел в одно из двух стоящих у стены кресел — кроме них и рабочего стула сидеть здесь не на чем — и ответил, демонстративно любуясь процессом одевания:
— Возлагаю на него осторожные, крохотные надежды.
— Разве он настолько плох? — хихикнула она, высунув головку из воротника матроски. — Мне он кажется гораздо более надежным, чем твой странный гайдзин Стив.
— Стив предельно примитивен, — хохотнув, ответил я. — Как механизм по перекачке бабла туда-сюда с получением части потока себе в качестве «комиссионных». Есть такой американский архетип улыбчивого мужика с полубезумными от прочитанных книг о том, как стать успешным, глазами.
— В шляпе и чемоданчиком? — догадалась Хэруки, повязывая галстук.
— Коммивояжер, — кивнул я. — Стив в прямых продажах не работал, но представителем именно такой социальной прослойки и является. Он сам из нищей семьи, но смог выхватить стипендию на обучение и выйти в люди. Через это он немного деформировался, и теперь не хочет останавливаться в стремлении заработать еще денег. Но глобально ты права.
— Что? — удивилась она. — Я думала, ты рассказываешь о том, какой он надежный.
— Если его часок постукают в подвале мои гипотетические враги, он расскажет все, что знает, — развел я руками.
Твою мать, разговорился.
— Хорошо, что у нас совсем нет секретов! — сделав страшные глаза, сымитировала счастливый смех Хэруки.
— Враги могут подумать, что есть, — благодарно улыбнувшись, развел руками я. — Но их реально нет — офшор у всех богачей есть, я-то чем хуже?
— Ты — лучше! — привычно, но оттого не менее приятно заверила она меня, уселась на мои колени, и мы взяли паузу на поцелуи.
— Все! — через невыносимо короткие пару минут она решительно отодвинулась и встала на ноги. — Мне пора!
— Провожу, — поднялся я следом.
Спустились по лестнице, и Хэруки заскочила в гостиную, на прощание погладить питомицу:
— Я скоро вернусь, Юко-тян!
Вышла обратно, и мы вышли из дома, направившись к гаражу.
— Не терпится опробовать мой новенький Super DioAF-27/28! — поделилась чувствами лучшая девочка.
— Я бы тоже покатался, но он выглядит не так маскулинно, как мой MT-50! — заявил я.
— На мопедах вроде моего ездит много мужчин, — надулась она.
— И осуждать я их не стану, — пообещал великодушный я.
— Тогда я не дам тебе прокатиться.
— Пожалуйста, забудь все что я говорил до этого!
Лучшая девочка открыла дверь гаража вынутыми из школьной сумки ключами — Япония очень безопасная страна, да — и мы прошли внутрь.
Слева — мой красный, похожий на «горный» мотоцикл, мопед, слева — зелененький скутер Хэруки. У правой стены — токарный станок, иногда вытачиваю скалки и толкушки чисто от скуки, на стене левой — щиты и полки с инструментами. А как без них мопед чинить?
Пока я открывал ворота, лучшая девочка усаживалась на SuperDio, надевала зеленый, в цветочек, лишенный забрала шлем и заводила мотор.
— Тарахтит! — озарила ее лицо счастливая улыбка. — И почти не загрязняет воздух!
— Тарахтит! — умилившись, подтвердил я.
Она нажала на газ и аккуратно выехала из гаража. Остановившись, чмокнула меня в губы:
— Я поехала!
— Возвращайся, — попрощался я в ответ, и она поехала к воротам, которые успел открыть услышавший «тарахтение» телохранитель.
У дома всегда кто-то из них дежурит.
Вернувшись, я расселся на диване в гостиной, поглаживая Юко-тян, которая ко мне относится несоизмеримо лучше ее отца, и включил телевизор.
Показывали вполне приличный американский домик, в гостиной которого плакала женщина, демонстрируя в камеру оранжевую аптечную баночку, с надписью «MSContin». Ясно, передоз. Стоп! А я же про это лекарство помню! И помню о том, что контора-изготовитель скоро выпустит настоящую «бомбу» в виде Оксиконтина. Удивительные времена начнутся — по США начнут открываться потешные «клиники лечения боли», работники которых будут обильно на этот самый Оксиконтин выписывать рецепты всем подряд, за отчисления от корпорации подсаживая народ на опиаты. Мне их, конечно, жалко, но сделать ничего не могу, и, на самом деле, не хочу — территория США меня волнует только в качестве потенциального военного агрессора. А значит можно звонить нашему человеку-бирже, который найдет мне название конторы-изготовителя.
Через двадцать минут три миллиона ушли на акции «PurduePharma», а в дверь позвонили. Это, понятное дело, Нанако, а я увлекся и не успел переодеться. Да плевать — шорты и футболка для сегодняшних планов вполне подходят!
Поднявшись с дивана, пошел открывать.
— Доброе утро, Иоши-сама! — привычно прощебетала одетая в строгое светлое «деловое» платье Нанако, отвесив приветственный поклон.
Она у меня, конечно, железная, но в офисном костюме жарко, так зачем себя заставлять? Выглядит все равно отлично!
— Доброе утро, — поприветствовал я ее в ответ. — Входи, время еще есть, чаю попьем.
— Извините за вторжение, — с ритуальной фразой она зашла в коридор. — Работаете с самого утра, Иоши-сама?
— Сегодня работаю, — подтвердил я.
Встреча с Колей чем не работа?
— Как и ожидалось от Иоши-самы, — привычно похвалила она. — Я вам не помешала?
— Нет конечно, — отмахнулся я.
— Хару-тян уже в школе?
— Усердно учится, — подтвердил я.
Нанако сняла туфельки, и мы пошли на кухню, по пути заглянув в гостиную, чтобы выключить «Нинтендо» с телеком.
— Фармацевтика? — успела секретарь увидеть подтверждающую транзакцию окно.
— Прикладная, которая боль лечит, — подтвердил я.
— Нужно ведь лечить не боль, а ее причину? — вполне здраво заметила Нанако.
— Верно! — одобрил я. — Но США странная страна, и для многих там «лечения боли» будет достаточно. Эта корпорация в этом деле станет лучшей, но нам, в благословенной Японии, их продукция не нужна.
— Лечиться нужно обязательно, но, если боль не уходит сразу, значит нужно считать ее закаляющим характер испытанием. Мой отец в молодости сорвал спину на тяжелой работе, и иногда она у него болит. Просыпаясь по утрам с болью, он любит с улыбкой повторять «Болит — значит жив!».