Тамерлан. Вопреки всему (СИ)

Лениво поднялся с кровати. Подошел к двери и остановился напротив Репницкой.
– Я думал, ты сбежала к нему.
– Я сказала, проваливай!
Демонстративно отвернувшись в сторону, Влада сжала от злости челюсти.
– Ты плачешь из-за меня? – спросил Марк.
Влада вздрогнула.
– Никогда! Я никогда не буду плакать из-за тебя.
– Правильно, – кивнул, а затем, не удержавшись, коснулся ладонью острой скулы. – Меня ты будешь только любить.
Он ушёл, а Влада с треском захлопнула дверь.
Остановившись посреди коридора, Марк достал из кармана мобильный телефон и сделал вызов:
– Мамедова убрать.
 37  
 
Сидела на кресле за письменным столом. Положив на колени тетрадь, выводила на бумаге кривые строчки:
“Я украду тебя, можно?
У той одной,
Которая вечно всем недовольна,
Которую зовёшь ты женой!
Я тебя отвоюю, ладно?
Сотру границы из разбитых сердец.
Взамен предложу тебе тихую гавань
И никогда не поведу под венец.
Я тебе писать буду, можно?
Ночами напролет поэмы и стихи.
Ты не бойся, я не больная.
Это лишь тихие крики моей души.
Я любить тебя буду, ладно?
Сожгу за собой все мосты.
В небе разверну самолёты,
Только бы не отвернулся ты”.
Скрипнула дверь. Я быстро закрыла тетрадь и прижала к груди. За спиной послышались шаги. Вздрогнула. Смахнув со щеки одинокую слезу, обернулась.
– Ты опять пропустила ужин.
– Я не голодная.
На плечо легла рука. Мама склонилась надо мной, обнимая со спины.
– Что там у тебя, покажешь?
Прижала тетрадь ещё сильнее.
– Ничего.
– Влада, – схватив за поручень, мама крутанула кресло вместе со мной. – Покажи.
– Тебе не понравится.
– Ты закрылась в себе. Не выходишь из спальни. Ни с кем не разговариваешь. Только пишешь и пишешь.
– Мне нравится писать.
– Стихи пишешь? – спросила прямо в лоб.
А мне даже отвечать не пришлось – мама всё поняла по глазам. Да и как не понять? Она же моя мама! Между нами тонкая, невидимая нить на всю жизнь…
– Он не стоит этого, Влада.
– Я не говорила, что стихи про него!
Мама, наградив меня теплым взглядом, едва заметно улыбнулась.
– Я это и так знаю. Повторюсь. Он не стоит этого! Не хочу делать тебе больно, но…
Мама запнулась, чтобы подобрать правильные слова. А я, затаив дыхание, смотрела на неё снизу вверх и ждала, что она скажет что-то такое, что окончательно меня сломает, растопчет.
– Говори, – произнесла я, когда мама так и не решилась продолжить свои мысли.
– Завтра у Мамедовых торжество.
Я изогнула бровь в дугу, удивляясь. Торжество? С чего бы вдруг…
– Годовщина свадьбы. Десять лет.
Проглотила в горле ком, а затем хохотнула. Хохот перешёл в истерику, и тогда я уже совсем не могла остановиться!
Слёзы хлынули из глаз настоящими ручьями. Сердце сжалось. Грудь сдавило, будто стальными оковами.
– Тише, девочка моя. Не плачь, не надо, – успокаивала меня мама. – Я должна была тебе сказать, потому что нас пригласили на торжество.
Я перестала плакать. Пару раз шмыгнула носом, а затем спросила у мамы:
– Нас? Хочешь сказать, я должна пойти туда после всего и вопреки всему?
– Влада, я понимаю твоё состояние, но ради сестры ты обязана прийти! Смотри, будут гости. Что они подумают, если не увидят тебя на празднике?
– Да мне плевать на гостей, а на Леру…
– Не говори, – мама предостерегающе качнула головой. – Она твоя сестра, если ты забыла.
– Ну почему же?! А я скажу! Лера – двуличная. Она беременна не от своего мужа, но нашла в себе наглости…
– Так. Стоп! Больше ничего не говори. Если ты влюбилась в её мужа, то это не значит, что ты можешь ненавидеть Леру. Она не враг тебе, Влада!
Мама прикрикнула, а я едва сдержалась, чтобы не расплакаться больше прежнего.
***
Это был непонятный, дурацкий фарс, устроенный на публику. Для чего? Не знала и не хотела знать. Ещё буквально недавно Мамедовы не могли дождаться, когда закончится срок брачного договора, но сейчас стояли рядом друг с другом, едва прикасаясь руками.
 
Я не хотела ехать. Не хотела видеть его и её. Но потом внутри меня что-то щёлкнуло, будто перегорела лампочка. В душе стало пусто, а в сердце подозрительно стихла боль.
На торжество я выбрала своё самое лучшее платье. Длинное, с открытой спиной, на тонких бретельках. Черный цвет я всегда любила, а сейчас он мне подходил ещё больше. Он будто показывал моё внутреннее состояние. Пусто внутри, одна беспросветная мгла – не найти ничего! Волосы собрала на затылке, оголяя шею и плечи. Пусть смотрит на меня со стороны и кусает себе локти, если я для него что-то значила.
Гостей было много, но я не знала этих людей. Казалось, они все из другого мира: чужого, взрослого и не моего! Я видела, какие бриллианты сверкают в ушах женщин. Видела, в какие костюмы одеты мужчины, и машины, на которых они приехали – тоже видела.
Воспользовавшись удобным случаем, я растворилась в толпе, благополучно сбежав от родителей. Подошла к столику с алкоголем и взяла себе бокал шампанского. Потом был второй и третий. Хотела напиться раньше, чем мы должны были встретиться. Но не напилась. Они сами подошли. Неожиданно и со спины.
– Не напейся, маленькая девочка, – низкий голос пробрал меня до дрожи. “Маленькая девочка” – так называл только один человек!
Допила шампанское. Глубоко вздохнула. Обернулась. Глаза в глаза. Короткий миг.
Смотрели друг на друга, не отрываясь. Он был таким же, каким я знала его всегда. Головокружительный, притягивающий, уверенный…
Нашла в себе силы улыбнуться. Выждав десять секунд, сделала глубокий вдох.
– Не волнуйся, Тимурчик. Папа смотрит за своей девочкой.
Ему как-то поплохело. Напрягся. Челюсти сжал.
– Тамерлан, – послышался голос Леры, и плохо стало мне.
Я оказалась не готовой к встрече с сестрой.
После того, как она меня застукала в квартире своего мужа, мы ни разу не виделись! Ни разу не разговаривали. Возможно, Лера меня ненавидела, презирала и я, вроде, должна была попросить у неё прощение, но не попросила. Не ощущала себя виноватой вопреки всему! Она сама мне говорила, что не любит своего мужа, что беременная от другого. Врала? Зачем?
– Там председатель банка приехал. С супругой, – колкий взгляд в мою сторону, будто я должна сейчас ощутить смятение.
«Всё правильно! На такие приёмы с любовницами не приезжают» – ты это хотела сказать, Лера?
Тамерлан ушел не попрощавшись. А я недолго смотрела ему вслед – Лера сделала шаг вперед и закрыла собой весь обзор.
Скрестив на груди руки, сестра просканировала меня пренебрежительным взглядом сверху вниз.
– Дура ты, Владка. Дура! Смотрю на тебя и не понимаю. Вот молодая же, красивая – всё при тебе. Что ты нашла в сорокалетнем мужике? Ровесники не впечатляют или решила набраться опыта со зрелым партнером?
В её словах были плохо скрываемые боль и сарказм. И я понимала её чувства, но вопреки всему ладони жутко зудели – хотелось стукнуть Леру. Очень сильно стукнуть, как в моём детстве. Когда мне было восемь, а Лере – восемнадцать, мы очень часто дрались, и вот сейчас я жалела, что не могу разобраться с сестрой, как в старые, добрые времена.
– То, что ты не могла разглядеть в своём муже все эти годы, – ответила я, вздернув подбородок вверх.
– Глупая, – фыркнула Лера и, подойдя ближе, тихо шепнула на ухо: – мне жаль тебя, сестрёнка, ведь ты стала его очередной. Одноразовой!
 38  
 
– Извините, – улыбнувшись председателю банка, Тамерлан проследил глазами за маленькой брюнеткой, – мне нужно отойти.
 
– Конечно. Еще раз поздравляю с годовщиной свадьбы, – вежливо отозвался мужчина, понимающе кивая.
Быстрым шагом Тамерлан миновал большой зал. Вышел из дома и двинулся в сторону сада. В темноте разглядел её силуэт. Замер. Подойти или же просто посмотреть?