Скверные девчонки. Книга 1

— Я считаю, что мы должны поставить рождественскую елку в той комнате, где ее ставили всегда, — твердо повторил он. Теперь они стояли лицом к лицу. И тут Джулия с мучительной непоколебимостью поняла, что момент наступил. Она оглядела комнату и вдруг с удивлением заметила, что хотя пожар начался именно здесь, от него не осталось какого-нибудь заметного следа. Сгоревшие оконные переплеты и разбитые стекла были заменены, а новые дубовые доски на полу соединены впритык так аккуратно, что не осталось ни сколов, ни щелей, столь характерных для облика прежней комнаты. Старинные дубовые панели и замысловатая штукатурка потолка были полностью уничтожены огнем, и даже Джордж и Феликс не предлагали попытаться воссоздать их заново. Вместо них была положена гладкая, без всякого рисунка штукатурка. Дымчатые розы Тюдоров, вырезанные из камня и украшавшие камин, были вычищены, и камин нуждался лишь в новом топливе. Комната выглядела как прежде: большое, чистое, свободное пространство, ожидавшее лишь, чтобы в нем ожила жизнь.
Но Джулия уже не верила, что эта гостиная ждала ее. Это собственность Александра. Она даже представила, как он пробегает на цыпочках по гладкой поверхности пола, как будто это живая плоть, которой он мог причинить боль. Это был дом Александра, и в нем заключалась его жизнь. Она же всякий раз с горечью убеждалась, что не принадлежит к ней. Она даже не могла бы сейчас сказать, за что ненавидит Леди-Хилл: за то ли, что они с Александром не смогли создать здесь семью, или за то роковое событие и последовавшее за ним обновление Леди-Хилла, которые вынудили их сегодня вечером прийти к окончательному решению. Ясно было одно: между ними не осталось ни одной точки соприкосновения, кроме Лили. На удивление спокойная Лили все еще держалась за материнскую руку. И это Рождество здесь стало немыслимым и невозможным. Она не может больше здесь оставаться.
Джулия опустила голову, глядя на темные локоны Лили, с болью сознавая невинное участие ребенка, на которого невольно падал груз раздора между ними. Она подумала о том, что это будет значить для Лили, и почувствовала, как у нее сжалось сердце.
— Я не могу, — сказала Джулия.
Александр сухо оборвал ее. Его голос был резок:
— Джулия, пожар был три года назад. Мы достаточно горевали по этому поводу и обо всем, что случилось. Пришла пора дать новую жизнь Леди-Хиллу.
Джулия вспомнила, как в этой же самой комнате она сказала: «Здесь мы будем устраивать множество вечеринок. Принимать толпы людей». Это было вначале, когда она заставила себя поверить в то, что любит Александра Блисса.
Она упрямо покачала головой.
— Говорю тебе, не могу. Или ты не понимаешь слов? — Даже теперь она видела, что он не понимает. Все, о чем он думал, это — Леди-Хилл и как оживить дом снова.
Джулия отвернулась. Сжимая ручонку дочери она, присела к ней, а затем взяла девочку на руки. Крепко прижимая к себе ребенка, Джулия выбежала из комнаты и стала быстро подниматься по голым деревянным ступенькам.
Находясь в комнате Лили, Джулия выбросила ее вещи из покрашенных белой краской ящиков комода. Она затолкала в чемодан крошечные шерстяные свитера и шотландские юбочки. Девочка сидела на краю кроватки, наблюдая за матерью широко открытыми глазами. Остановившись и растерянно оглядевшись кругом, Джулия рассматривала атрибуты жизни дочери, наполнявшие комнату. Она сгребла в охапку игрушки с полки и бросила их в чемодан, затем подняла с подушки любимую игрушечную собачку Лили.
— Собачку не трогай, — твердо сказала Лили.
Тут до Джулии дошло, что Лили восприняла эти сборы относящимися только к матери, которая собирается куда-то ехать без нее. Девочка чувствовала себя уже как бы неотделимой от Леди-Хилла. Дитя своего отца!
— Все в порядке, дорогая. Ты поедешь со своей собачкой и со мной. Мы прекрасно проведем время.
Глупые слова, пустые обещания.
Джулия пошла в соседнюю комнату и, свалив в кучу собственную одежду, затолкала ее в другой портплед. На дне платяного шкафа она увидела подарки, которые купила, чтобы положить в чулок Лили на Рождество. Похолодевшими руками она собрала их и положила сверху на одежду. Затем застегнула сумки и взяла на руки Лили. Когда она опять спускалась с лестницы, держа в одной руке два тяжелых чемодана, их края ударяли ее по ногам и цеплялись за перила лестницы.
 
Александр, должно быть, услышал шум. С отверткой в руке он вышел в пустой гулкий холл. Он купил волшебные фонарики для рождественской елки и как раз прикреплял их. Джулия едва не упала на последних ступеньках.
— Что ты задумала?
Джулия считала, что уже видела Александра в состоянии гнева. Но теперь он был, как говорится, раскален до предела. Нельзя было поверить, что он вообще может быть спокойным, ироничным Блиссом, за которого она вышла замуж. Его лицо пылало и кривилось от гнева.
— Я не могу больше здесь оставаться, — выдавила из себя Джулия. — Мы слишком несчастливы друг с другом.
— Несчастливы? — Ее поразило невероятное презрение, прозвучавшее в его голосе. — Как ты вообще понимаешь наше счастье? Ты подумала о Лили? Или обо всем том, что мы пытались здесь сделать?
Оба чемодана выскользнули из руки Джулии и шлепнулись на пол, но она смогла все же удержать Лили. Она еще крепче обхватила девочку руками.
— Лили будет со мной в безопасности. А что касается этого дома, то мне наплевать на него. Я ненавижу Леди-Хилл. Ненавижу все, связанное с ним. Больше всего я ненавижу его за то, что он ничего не значит для меня, а для тебя значит все. Это ведь неодушевленный предмет, не так ли? Всего-навсего дом. — Слова наконец-то хлынули из нее неудержимым потоком. — Ты любишь его больше, чем меня, — добавила она едва слышно.
— Куда ты поедешь? — спросил Александр.
— Не знаю. Это не имеет значения. Наверно, в Лондон.
Он подошел ближе. Одной рукой сжал ее локоть, затем так крутанул его, что она едва не вскрикнула от боли.
— Ты беспросветная дура, маленькая самовлюбленная сука.
Из всего, что они наговорили друг другу, как ни странно, именно это оказалось самым шокирующим и неприятным. Александр никогда не употреблял бранных слов. Неожиданно девочка закричала от ужаса.
— Все хорошо, малышка, — пыталась успокоить ее Джулия.
Те же пустые слова. Дрожа, она наклонилась, чтобы поднять чемоданы, и в тот же момент Александр вырвал у нее дочь.
— Я не могу удержать тебя. Но ты не возьмешь с собой Лили.
Лили оглянулась на мать. Она взглянула на Александра, потом опять посмотрела на Джулию. Разыгравшаяся у нее на глазах сцена, вероятно, пугала ее. Личико девочки исказилось от страха, и она заплакала.
— Мамочка! Хочу к мамочке!
Она извивалась и рвалась из цепких рук Александра, протягивая ручки к Джулии. Истинная дочь своей матери.
Лицо Александра стало непроницаемым. В этот момент он казался намного старше своих лет, почти стариком. Какое-то мгновение он удерживал Лили, пока ее плач не заставил его содрогнуться, а затем с болью, от которой сразу образовались глубокие морщины, он протянул ребенка Джулии. Лили спрятала лицо на материнской груди. И хотя Джулия крепко сжимала ее в своих объятиях, Александр наклонился и, закрыв глаза, прижался щекой к затылку девочки, а затем снова выпрямился.
— Знай, я привезу ее сюда обратно, — глухо сказал он. — Ее дом здесь, в Леди-Хилле. Но для тебя, если уйдешь, пути назад не будет.
Это не было угрозой. Скорее это была констатация факта, они оба это понимали. Что касается Александра, то его слова прозвучали не грубо, а обычно, буднично.
— Я не собираюсь возвращаться. — Джулия опять подняла свой багаж и, с трудом передвигаясь, пошла к двери.
На улице было очень холодно. Небо над головой отливало перламутром, а на западе солнце, подобно гневному красному глазу, будто плыло в розовых морских волнах.
Автомобиль Александра был припаркован на гравийной дорожке между темными тисовыми деревьями. Поспешно, боясь, как бы он не пошел следом и не остановил ее, Джулия привязала Лили на заднем сиденье. Она приперла ее чемоданами, а затем села за руль. Александр всегда оставлял ключи в зажигании. Когда машина набрала скорость, Джулия стала панически осознавать, что даже не знает дороги на Лондон. Она лишь несколько месяцев назад научилась водить машину и ездила только в близлежащие городки за покупками. Когда они с Александром еще были мужем и женой, он всегда сам водил машину.