Мой ядовитый шеф (СИ)
– Будут, – коротко бросил коронованный, и оба стражника сбежали, захлопнув дверь.
Процесс закрывания мы разглядывали втроем, даже вчетвером, если считать Шмыга. Не знаю, что выискивал мелкий, а меня интересовали заклинания, что навешивают после закрытия. Конечно, их можно отследить и после, но в момент установки – проще всего.
– Ничего особенного, – небрежно хмыкнул Хрум, не глядя взял миску с принесенной едой. – Я на раз сниму.
– Вот поэтому они и караулят, – хмыкнул Ортегас, придирчиво изучил содержимое тарелки и тоже приступил к еде.
– Эй, а я?
– Что ты? – вежливо поинтересовался вернувшийся Коронованный. В руках он держал целых три пустых миски, вложенных друг в друга, и большой кувшин с водой.
Я выпустила Шмыга, забрала доставленное и ткнула тарелками в нагло жующих мужчин:
– Они все съели! И даже не подумали обо мне-е.
В это раз горгон поставил заклинания еще шустрее, а вот вернулся в тот миг, когда я уже уверилась, что сидеть голодной. С шмыгриком-то вредные астерид и скорпиус поделились, наполнив его мисочку, а меня проигнорировали. Бессердечные.
Еды принесли в таких количествах, чтобы наверняка больше не возвращаться. Я оценила и поняла коварный замысел подводных жителей. Мы лопнем от обжорства, потому как кроме еды, тут больше заняться нечем. Пока пара горгонов вносили еду и кидали любопытные взгляды на Шмыга, Коронованный стоял с нацеленной на нас рогатиной. Он у них самый смелый, да?
Пара, оставила еду и вышла, а я крикнула вслед отчаянному горгону с короной на голове:
– А как же мирные переговоры и взаимовыгодное сотрудничество?
– Его мокрейшество готово на уступки? – вопросом на вопрос ответил тот, оставив маленькую щель для удобства разговора.
– Мокрейшество? – хором переспросили мы с Хрумом и переглянулись.
Коронованный решил, что сказал слишком много и шустро захлопнул дверь. Он восстанавливал заклинания, а мы осмысливали услышанное. Нас приняли за пособников Ириа. А кто же тогда наши стражники?
Глава 15
Валисия
Ужин, совмещенный с обедом, прошел в молчании. Объевшийся Шмыг традиционно заснул в пустой миске и как никогда походил на шарик. Хрум с тоскливым видом ковырялся палочками в странном вареве из морепродуктов. Ортегас – с презрительным, отчего складывалось впечатление, что делает величайшее одолжение всем, снисходя до недостойной еды.
Ни вилок, ни ложек нам не принесли. Зато снабдили парой ровных палочек, которыми пришлось выковыривать гущу, а уж после пить бульон, поднеся чашку ко рту. Немного неудобно, но, когда голоден, на мелочи, вроде этих, не обращаешь внимания. Приспособилась я не сразу, и не раз окатила себя горячими жирными каплями, но в конце концов приноровилась насаживать на палочку кусок и нести ко рту, придерживая второй палочкой.
– Не пойму, куда они вилки-то дели? – Хрум задумчиво выискивал подходящий для ловли кусок. Судя по выражению лица, занятие это ему настолько надоело, что он всерьез раздумывал над выбором: поголодать или приспособиться. – В столовой же были. А тут и миски побитые. Скол на сколе и сколом погоняет.
– А хлеб тебя значит не удивляет? Только миски. В столовой его не было. Так откуда он здесь?
Ортегас выразительным взглядом обвел ту прозрачную коробку, в которой мы оказались, и спросил:
– А где здесь столовая?
– Твой знакомый: тебе и объяснять, – отбрехался приятель и поднял миску повыше, чтобы никто не усомнился, как он занят.
– Не знакомый, – поправила я и шеф (бывший!) приподнял брови. – Работодатель, вот он кто. Бывший!
– Ну-ка, ну-ка, уточни свои служебные обязанности, – Ортегас уперся в меня тяжелым взглядом. Чтобы хоть как-то отгородиться, я согнула ноги и обняла их руками. – Я что-то запамятовал. А ты столь загадочно себя вела перед тем, как самовольно покинула рабочее место, что не знаю, что и думать.
– Хорошо-хорошо. Не работодатель – заказ, – призналась я. Небо не разверзлось, и пол не провалился, а шеф (бывший!) даже не удивился.
– Вот и называй вещи своими именами. Не знаю чьей работницей ты была, но не моей точно.
– Вот и называю! Если мы разобрались, я продолжу? – злость и так булькала, грозя выплеснуться, а тут еще он небрежно кивнул, лениво разглядывая рыб над потолком.
– Раз заняться тут нечем, выкладывай ваши проблемы.
– Наша главная проблема – этот кубик. Но к тебе она, конечно, не относится.
– Ваша главная проблема – отсутствие мозга. Хотя бы одного на двоих. Зачем вы потащились на дно океана? Жить надоело?
Объяснение Хрума, исторические данные и карта, вдруг, перестали казаться логичными и понятными. Мы с приятелем поглядывали друг на друга, невнятно блеяли и не знали, что сказать.
Ортегас, довольный произведенным эффектом, хмыкнул:
– Что ж факт отсутствия мозга неоспорим. Выкладывайте дальше.
Как объяснить наше присутствие тут я не придумала, зато коротенько рассказала и про нежданную встречу и нападение, и про город, и про плен, и про цветок, и про побег.
Чем больше шеф слушал, тем сильнее округлялись его глаза, а хвост стучал все яростней. Стук привлек рыбок и теперь они пестрой стайкой кружили под полом. Еще немного и он их выдрессирует.
– Как… как можно устроить такое за столь короткий срок и столь скромными средствами?
– У нас бога-а-тый опыт, – Хрум впервые влез в разговор. – Правильно жить – ужасно скучно.
– Ваша жизнь чересчур уж веселая, – проворчал шеф, откладывая миску и поднимаясь. – Наспех это не разгрести. Кто как, а я спать.
***
Вода в уборной тут оказалась только холодная, зато пресная. Текла она тоненькой струйкой из расщелины в стене, к которой приходилось тесно прижиматься, чтобы хоть немного попадало на тело. Можно насобирать в корыто и облиться, но для этого запасаться вожделенной жидкостью придется с утра. А потом караулить, чтобы кто-нибудь, не буду тыкать в соседей по камере, не опорожнил запасы.
Что порадовало, так это отсутствие внепланового аквариума в кубике. То ли он тут вовсе не предусмотрен, то ли желающие спят прямо в океане. На всякий случай мы с Хрумом обшарили пол, не нашли ничего похоже на слив и с облегчением уползли на лежаки. Хоть выспаться нормально без этого вездесущего запаха водорослей.
Устроиться на жесткой лежанке удалось не сразу. Сперва пришлось выселять Шмыга, который переехал в его третью, свободную, миску. Потом привыкать к похрустыванию и странному запаху «кровати» и дожидаться, когда остальные перестанут «хрустеть». А когда я таки устроилась, зачем-то открыла глаза.
Ортегас не спал. Он едва слышно посапывал рядом и не шевелился, но, все-таки, не спал. Не знаю почему я так решила, но ощущение наигранности происходящего не оставляло. Я как-то запоздало сообразила, что ложиться надо было рядом с похрапывающим Хрумом: какая-никакая, а преграда. А тут, лишь руку протяни.
Я и протянула. Зачем? Наверное, убедиться, что он спит, а остальное лишь неуемное воображение. Осторожно прикоснулась к его плечу, провела вниз до груди и отдернула руку. Уф, показалось. Снова взбила лежанку, улеглась поудобней и с блаженством закрыла глаза. Утром. Все утром.
Продержалась я капель пять: ощущение чужого взгляда не отпускало. Что за ргуш? Открыла глаза и чуть не заорала, вовремя зажав рот ладонью. Напротив, светились две точки. Точнее даже не светились, а слабо поблескивали. «Океан. Точно океан. Мало ли что в нем проживает. Оно и светится», – как мантру повторяла я про себя по кругу, но помогало слабо.
– Не спишь, – шепнула я.
Точки мигнули, подтверждая догадку. А я и не знала, как в темноте выглядят глаза скорпиусов. Жуть какая.
– Ты видишь меня? – зачем-то же они посверкивают?!
– Силуэт.
Счастливчик! Я и этого не вижу. После того как мы погасили осветительные шары, показалось, что ослепла. В уборную ночью на ощупь добираться придется. Ргуш, о чем я думаю? У меня тут привороженный скорпиус не спит. Вот, что важно!