Любовь нечаянно нагрянет (СИ)
— Ты меня успокаиваешь?
— Нет. Я говорю тебе, что все это неприятно, обидно, но…поправимо. Ты молод, талантлив, у тебя есть отличные друзья, которые не бросят в беде, поддержат. Что мешает тебе начать все заново, с чистого листа, не оглядываясь на какого-то мерзкого товарища?
— Откуда ты знаешь, что он мерзкий? — вскинул брови Лекс.
— Ну, нормальный человек не мог вырастить такую змеищу. Ты уж прости, Шурик, но я не знаю, как ты так долго терпел эту свою Асю.
Слова Ритки успокоили его. По крайней мере, теперь он точно знал, что рыжуля не сбежит, даже если он останется одних дырявых носках.
Это реально придавало уверенности в себе.
Даже самые сильные и умные мужчины часто сомневаются в себе и своих силах. Именно тогда им нужно мягкое и доброе наставление. Сильное женское плечо, которое всегда поддержит своего мужчину.
Отправив рыжулю на такси в институт, Громов, игнорируя разрывающийся телефон, поехал, ни куда-то, а в резиденцию самого Анатолия Львовича.
Пора было поговорить по душам с бывшим тестем.
Глава 22
Ритка— Маришка, я, похоже, замуж выхожу!
Подруга оторвалась от замешивания теста, почесала испачканный нос запястьем и ахнула:
— Уже? Шустры вы ребята! Надеюсь, вы повремените чуток в ЗАГСом, чтобы я успела деньжат на подарок наскрести?
Я рассмеялась и в порыве радости обняла подругу, кладя подбородок на ее плечо.
— Не знаю я, Мариш. Ничего не знаю. Еще вчера мне казалось, что с Сашей нас ничего не может больше связывать, а тут замуж позвал.
Подруга с укоризненной покачала головой:
— И ты этого мужчину называла скучным? Он верх непредсказуемости. Мне бывшему пришлось чуть ли не самой предложение делать и, если бы не выглядывающий из-под свитера беременный живот, фиг я бы его дождалась.
— Кстати, — стащила из миски кусочек соломкой порезанной колбасы, — Как он там поживает — благоверный твой?
Маринка хитро улыбнулась.
— Страдает. Шлет крокодиловы послания и просит вернуться обратно в семью.
— А ты что?
— Понимаешь, Рит, у него семья — это он и сама. Мы с девочками так…придаток. Поэтому шлю его лесом. А квартирку себе уже присмотрела.
— Так быстро! — продолжая таскать начинку для пиццы, воскликнула я, — Не думала, что так быстро найдешь жилье.
— Ну, какое-то время мне придется вам еще помозолить глаза. Я решила купить эту квартиру.
Колбаска выпала из моего рта.
— Маринка, ты банк ограбила?
— Так у меня же капитал материнский в заначке остался, — подмигнула она, — Я все своему тогда предлагала квартирку в ипотеку взять, а он все отнекивался, что, мол, с мамой лучше жить. И, слава богу, что я его тогда послушала. Сейчас разведут нас. Потом документы на ипотеку соберу.
— Это ж долги какие, — сделала большие глаза.
— А я теперь получаю больше — меня Гарик повысил. Лучше я за свое жилье платить буду, чем за съемное.
Подруга точными движениями раскатала тесто, уложила в форму и стала раскладывать начинку.
Вскоре по кухне стали распространяться до слюноотделения ароматные запахи, на которые прибежали не только подросшие котята и дети, но и пришаркал дед.
Николай Иванович бросил на меня хмурый взгляд и проворчал:
— Моду взяла домой не приходить ночевать. Я тебя предупреждал, Ритка, что б до свадьбы ни-ни?! Принесешь еще в подоле.
Я покраснела, как спелый помидор и, прижав руки к щекам, затрясла головой.
— Так мы и ни-ни.
Маринка, снисходительно посмотрев на мою пылающую физиономию, решила вставить свое слово:
— Вас Шурик нашей красавице уже предложение сделал. Сейчас не оглянемся, а она к нему и жить переедет. Правда Ритка?
— Ну-у-у, — протянула я, — Не думаю, что это произойдет быстро. У Саши сейчас проблемы на работе большие. Мотается как белка в колесе.
— Что за проблемы? — встрепенулся дед.
Я радостная оттого, что он перевел тему на более нейтральную, выложила все, что знаю. И о недотесте Громова, и о проверках, и даже про змею брякнула.
— Да, попал, твой стоумовый. Но ничего, наукой ему будет на всю жизнь.
— Дед! Это же дело всей его жизни!
Николай Иванович ничего на это не ответил, поднялся с табуретки и ушел в другую комнату, чтобы через двадцать минут вернуться одетый, словно на парад Победы. В костюме, при галстуке и белой рубашке.
— Ты куда собрался? — подозрительно посмотрела на него.
— Прогуляться.
— В таком виде?
Костюм деду был заметно великоват — старость не радость, но все равно вид был довольно представительный.
— Пойду бабок завлекать. Глядишь, двойную свадебку сыграем, — сострил он, нахлобучивая на лысину модную лет сорок назад меховую шапку.
Мы с Маришкой выпали в осадок и непонимающе переглянулись, когда дед, натянув парадное пальто, ушел, плотно прикрыв за собой дверь.
Ближе к вечеру, а точнее к ночи приехал мрачный как грозовая туча Шурик.
— А, это ты? — удивилась я, отходя в сторону и пропуская его внутрь квартиры.
— Кого-то другого ждала? — все так же хмуро спросил он.
— Ну, да. Дед куда-то при параде ушел, и до сих пор нет его. Он с мобилой не сильно дружит. Переживаю. Вдруг что случатся.
Взгляд мужчины заметно потеплел. Он повел носом и сглотнул.
— А чем это у вас вкусно пахнет?
— У нас пицца. Снимай скорее пальто и мой руки. Я сейчас борщ разогревать поставлю.
Маришка с детьми после пиццы отправилась в кино, поэтому в квартире без них непривычно тихо.
Пока я возилась у плиты, Громов уже успел заглянуть в ванную и пройдя на кухню, моментально сцапал меня в объятия.
— У меня борщ! — возмутилась я, когда он повернул меня к себе.
— И пицца, — все с тем же серьезным видом поправил он, прежде чем наклониться и поцеловать.
В этот раз прикосновения Громова нежные, ласкающие.
Сильные руки гладят мои плечи, спину, бедра, тесно прижимая к себе, а губы сводят с ума обжигающими поцелуями.
За моей спиной уже давно кипит борщ и пищит микроволновка, оповещая о том, что пицца разогрелась, а мы стоим не в силах оторваться друг от друга.
— Соскучился, — выдыхает он мне на ухо.
Я прижимаюсь лбом к его груди, слушая частые биения его сердца и, постояв так еще несколько мгновений, заставлю себя все же повернуться к плите.
— Садись за стол.
Наливаю своему мужчине тарелку борща, режу свежий хлеб, ставлю рядышком сметану.
Он жадно накидывается на еду, словно весь день ходил голодный. Вероятно, так оно и есть, потому тарелка очень быстро пустеет и Шурик просит добавки.
— Устал? — осторожно интересуюсь я, садясь напротив.
Кивает и продолжает быстро работать ложкой.
Постепенно лицо Громова разглаживается, глаза начинают сыто блестеть. Рука сама тянется к тарелке с пиццей, подталкивая ее ближе.
Это какое-то особенно удовольствие, кормить своего голодного и уставшего мужчину. Видеть молчаливое одобрение в его глазах.
— Уф, накормила от души.
Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Подобревший и расслабленный Шурик скинул пиджак, закатал рукава на рубашке и откинулся на спинку стула, чем моментально воспользовались маленькие кошачьи бандиты.
Котята подросли и стали шустрыми пушистыми комочками. Двое принялись играть с Громовскими ногами, а один, самый хитрый, забрался ему на колени, что бы пригреться на мужских руках.
— Надо домой ехать, — зевнув, произнес Громов, — Поел и спать захотелось.
— Давай я тебе у деда постелю?
— Нет. Дома Мурка голодная.
Эк, он о животине беспокоится.
Слышала бы его соседка. Думается мне, что теперь у них появится гораздо больше поводов для совместного чаепития.
Тут хлопнула входная дверь.
Я выглянула в коридор и увидела довольного, как стадо слонов на водопое, деда.
Николай Иванович выглядел взбудораженным и кажется, слегка принявшим на грудь. Его козырная шапка съехала на бок, придавая лихой вид.