Обещанная демону (СИ)

Сама спальня тоже изменилась. Элизе казалось, что вчера стены и свечи выглядели как-то призрачно. Сегодня же, проведя ладонью по стене, Элиза убедилась в полной ее реальности.
– Странное место, не так ли? – раздался ехидный голос позади девушки, и Элиза, вскрикнув, оглянулась. Но никого не увидела – разве что собаку, лежащую на полу и внимательно глядящую на девушку.
– О нет, я не хотел бы пугать вас, – меж тем продолжил невидимый собеседник. – Эрвину это вряд ли понравится. А он очень скор на расправу.
В голосе собеседника послышались неприятные скрежещущие ноты, он усмехнулся – плотоядно, страшно, – и Элиза совсем перепугалась.
– Кто вы?! – выкрикнула она, отыскивая взглядом неизвестного. – И где Эрвин?!
– Я прямо перед вами, – сказал неизвестный собеседник, и остроухий пес поднялся, встал на лапы. – А Эрвин… полагаю, его переполняет сила после вашей… жертвы. Это очень опасное состояние… для вас. Ему нужно привыкнуть к этому и научиться контролировать себя, – пес опустил голову, будто изумляясь чему-то. – Н-да… всего лишь капля крови, всего лишь тень от былого величия…
– Тень, – повторила испуганная Элиза. – А было иначе?
– Было, – печально подтвердил пес. – Но сила утекла как вода сквозь пальцы. Признаюсь, в этом есть и моя вина. Мои опрометчивые поступки привели к тому, что мы обессилены, изгнаны прочь и преданы забвению. За это Эрвин меня очень не любит, не любит настолько, что позволил существовать в этом мире только в теле… собаки. Это весьма унизительно – принимать наказание как дар из рук того, кого еще вчера называл младшим, слабым и относится к нему снисходительно…
– Но Эрвин очень сильный маг! – выкрикнула Элиза. – Сильнее него я не видела никого! Вы лжете!
Собака зажмурилась и Элиза услышала странный  смех.
– Он не маг, – отсмеявшись, ответил пес. – А спорить с собакой – это довольно странное занятие. Не находите?
– Кто он?! – прошептала Элиза, прижимая руки к груди, словно пытаясь унять обеспокоенное сердце.
– Если б еще вспомнить, – печально вздохнул пес. – Память – странная вещь. Я могу вспомнить бой, словно это было еще вчера, услышать крики, ощутить  силу жертв, что пронизывала мое тело и делала его могучим и непобедимым, но не могу вспомнить, как назывался прежде. Эрвин – это тоже лишь осколок его имени, а настоящее, полное силы имя не помнит никто.
– Вероятно, – меж тем вкрадчиво продолжал пес, – после сегодняшней ночи что-то изменится, и Эрвин вспомнит… вспомнить хотя бы часть того, что помогло бы нам освободиться.
– Освободиться?
– Да. От обязательств и клятв, которые нас сдерживают и не позволяют вернуться в мир. Быть изгоем трудно. Вероятно, если б я не был так самонадеян, я бы сумел сохранить хотя бы часть своих прав…
– Вы говорите загадками!
– Для меня это такие же загадки, как и для вас, и мне тоже страшно от того, как они звучат… Чувствуешь себя безумцем. Или изодранной книгой, в которой отсутствует половина страниц. Есть история, но смысла нету…
– Да что ж вы натворили такое?! – вскликнула Элиза, совершенно не понимая, о чем толкует сумасшедшая собака. – И что вы от меня хотите?! Вы же не зря завели этот разговор, и пробрались в спальню Эрвина не зря!
– Конечно, не зря, – ответил пес. – Я пришел с надеждой на то, что вы будете так щедры и благородны, что и мне… мне подарите каплю свой крови. Это было бы кстати. Это сделал бы меня сильнее и я помог бы Эрвину в его поисках. Он не доверяет мне, но совершенно напрасно. Я умею признавать свои  ошибки, а теперь хотел бы научиться исправлять их. А взамен я бы вам рассказал все, что помню. Все, что вас интересует. И то, как помочь Эрвину. Вы же этого хотите? Эрвин слишком горд. Он не хочет принимать моей помощи, но от вашей не откажется. Думаю.
– Каплю крови? – в замешательстве переспросила Элиза.
– Да, всего каплю. Больше не нужно. Вы могли бы просто поранить пальчик булавкой. Это совсем не опасно и не так уж больно…
– Даете слово, что это не навредит мне и Эрвину?
– Даю. Но вы могли бы понять, что Эрвину сейчас вообще сложно навредить. Вы сделали его практически неуязвимым… на краткое время. Ну же. Решайтесь.
 
Элиза сама не поняла, как сделала это, завороженная неспешными, сонными, тягучими словами. Как поддалась на завораживающую речь, как наколола руку вспыхнувшей на солнце булавкой, возникшей как по волшебству, и как отчаянно протянула ее собаке, зажмурившись и отвернув лицо, словно могло произойти что-то ужасное.
Но ничего страшного не произошло. Вместо жуткого укуса, боли, она ощутила легкий поцелуй на уколотом пальце, а затем почтительный на ладони, словно неизвестный на званом ужине церемонно целовал ее руку.
– Благодарю, – выдохнул он тихим, но грозным голосом. Воздух вздрогнул, словно огромное существо в комнате расправляло крылья, потягивалось будто после долгого сна. Элиза вскрикнула, отпрянув и отняв свою руку у неизвестного, еще недавно бывшего собакой, но он не стал противиться этому и легко отпустил ее.
– Какая душистая кровь, – произнес незнакомец, отирая кроваво-красный рот длинными пальцами с острыми когтями, поблескивающими, словно многолетний лед. Эти слова в его устах прозвучали как изысканный комплимент, хотя он и усмехался, открывая в манящей, гипнотизирующей  улыбке хищные клыки.
Лица его не было видно под белоснежной массой волос, которой он, кажется, намеренно прикрывал глаза и нос. Черную одежду его перетягивали многочисленные кожаные ремни, и это выглядело так, будто они стягивают его рассыпающееся на части тело.
Его вида, каких-то странных, почти не страшных мелочей было достаточно, чтобы Элиза закричала и отпрянула прочь в ужасе.
– Первый! – вопила она, цепляясь за стену за ее спиной так истово, будто верила, что та расступится под ее телом и выпустит ее прочь из этого страшного дома.
Первый не стал спорить. Он лишь склонил  голову в почтительном поклоне и подтвердил.
– Да, Первый, к вашим услугам. А вы, стало быть, гостья Тринадцатого.
– Демоны!!!
– Но вам совершенно нечего бояться. Разве вы еще не поняли это? Вам никто не причинил вреда, а ведь это так легко, – Первый вдруг возник перед Элизой, близко, лицом к лицу, и она успела рассмотреть под белыми прядями его длинных волос черную повязку на его глазу и изуродованный нос. Однако улыбка у Первого оставалась прежней – манящей, зачаровывающей, и Элиза внезапно испытала острое желание поцеловать эти усмехающиеся губы. – Всего лишь сжать это горлышко ладонью, – его рука скользнула по коже девушки, пальцы, словно ласкаясь, легли на ее шею, – и вам конец.
Одного из пальцев, мизинца, у Первого не было. Он носил белую перчатку, чтобы скрыть несовершенство своей искалеченной руки, но пустой палец был слишком заметен.
Отчего-то это зрелище подействовало на Элизу успокаивающе. Она смело положила свою ладонь поверх руки Первого и решительно убрала ее со своей шеи.
– Вы обещали все рассказать, – холодно произнесла она, игнорируя смешок Первого. – Так начинайте ваш рассказ, не то я назову вас лжецом.
– Меня как только не называли, – отозвался Первый, с видимым наслаждением усаживаясь на стул. – О, какое это счастье – распрямиться после стольких лет, проведенных в  униженной позе!..
– Вы много лет были собакой?
– Нет. Меня похоронили, связав и надежно упаковав в узел, – все так же обаятельно улыбаясь, ответил Первый. – Люди так жестоки!..
– Как же еще прикажете людям поступать с… демонами, – горько выдохнула Элиза.
– Люди сам плодят своих демонов,– резонно заметил Первый, закидывая ногу на ногу, и Элиза поняла, что вместо ступни у него деревянный неудобный протез.
 
То, что ее Эрвин, прекрасный, таинственный Эрвин, оказался Тринадцатым демоном, повергло ее в шок. Ее разум метался в поисках выхода – и не находил его. Элиза не могла примириться с тем, что Эрвин тот, кого называют Проклятым, но и отказаться от него не могла. Это она понимала с ужасом, чувствуя неразрывную связь между ними, и ощущая ясно, как никогда, что слова о принадлежности – это не просто красивые речи. Нет.