Проснись, Рапунцель (СИ)
Оговоренное место Даня нашла без труда. Заранее намоченная Агафьей тряпка висела на запястье мертвым зверьком.
Неловко попрыгав на месте, Даня бросила косой взгляд на открытый балкон над своей головой и извлекла из кармана пачку сигарет.
Успело потемнеть. Свет от уличных фонарей играл тенями на стенах гостиницы. Ледяной порыв ветра взъерошил девичью шевелюру и потрепал полы халата.
«Ну что ж. – Даня зевнула и, равнодушно всматриваясь в пространство, захватила зубами ментоловую сигарету прямо из пачки. – Допустим, я пингвин. Пингвину нельзя околеть от холода. Несолидно. Зато хуже уже точно быть не может».
Внезапно что-то с тихим шуршанием скользнуло по волосам. Даня подставила ладонь, и на нее опустилась мятая упаковка.
Фантик от ягодного чупа-чупса.
А затем вечернее уныние прорезал звенящий от ярости голос:
– Эй, не дыми тут, женщина!
Глава 2. Злой леденец
Не дымить?
В претензию было вложено столько душераздирающих гневных интонаций и децибел, набирающих сил и рвущих барабанные перепонки на кусочки, что Даня поспешно проверила: а не умудрилась ли она в порыве кратковременной меланхолии сварганить под местным балконом шаманский костерок?
Костер отсутствовал. Как и любой другой источник, который теоретически мог бы дымить.
– Немедленно прекрати курить! – надрывался субъект на балконе.
«А-а, сигарета».
Даня прищурилась. Крикливое создание, перегнувшись через перила, тряслось от гнева, вместе с ним тряслись и длинные светлые локоны.
«Девчонка? Голос грубоват. – Даня наклонила голову к правому плечу, словно подобные ухищрения могли помочь определить пол создания. – Не бас, конечно, но с учетом того, что сейчас и самые дюймовочные девочки-ромашки при случае нехило так гаркнуть могут, то и этот вариант исключать нельзя».
– Ты, отвратная уборщица из кошмарного персонала. Да, тебя имею в виду! Никакого уважения к гостям! С тобой вообще проводили инструктаж? Хоть какой-нибудь? Ладно, наплевать на инструкции, ты в курсе, насколько вреден боковой поток от сигаретного дыма?! Мне по барабану, что там с твоими легкими творится, но с какого перепугу окружающие – и я в их числе – обязаны вдыхать твою чертову дозу дыма?!
Даня с любопытством наблюдала за метаниями существа, которого путем недолгих и несколько ленивых раздумий решила именовать просто «Оно».
А Оно, по всей видимости, постигать в ближайшее время умиротворяющий дзен не собиралось, потому что то и дело нервно дергалось и подпрыгивало на месте – по крайней мере, взору девушки периодически открывалась часть грудной клетки существа, облаченного в пушистый черный свитер, и время от времени возникал отблеск от отраженного света на металлической пряжке ремня.
Высоковато прыгает. Как бы ни перевалился через перила.
– Какое у тебя вообще право заставлять окружающих приобщаться к пассивному курению?! – Оно дернулось вперед и, свесившись вниз, замахало кулаками. Пряжка скрипнула, проехавшись по металлу балконных перил. – За час можно вдохнуть столько дыма, что это будет равноценно выкуриванию половины сигареты! И при пассивном курении вдыхаются те же зловредные вещества, что и напрямую от сигареты! И в боковом потоке канцерогенов в десятки раз больше, чем в основном!
Патетика этих слов буквально оглушила Даню. Пока она выбирала момент, чтобы вклиниться в беспрерывный поток слов и как-нибудь ненавязчиво обратить внимание создания на то, что ее сигарета даже не зажжена, дело свелось к рукоприкладству, а точнее, к чупоприкладству.
На голову Дани рухнул чупа-чупс. Она, ойкнув, едва успела прикрыться рукой. Леденец ударился о ее ладонь и, скатившись по плечу, рухнул точно в карман халата. Нераспечатанный леденец.
«Если Оно отправит вслед за первым тот чупа-чупс, от которого я уже получила обертку, то, клянусь, в ответ угощу его тряпкой! – мстительно пообещала Даня. – И чего я отмалчиваюсь? Верно, не хочу, чтобы Агафья лишилась последнего заработка. Сейчас эта чупакабра проорется и уйдет отдыхать. А вступлю в спор, точно вся гостиница сбежится… Блин. Зачем же заводиться из-за какой-то сигареты?»
Бум-с.
Даня подавилась воздухом и выронила изо рта сигарету, потому что психованное создание наверху, шумно дыша, вдруг поставило одно колено на перила и, привстав, тихонечко закачалось в этом хлипком подобии на равновесие.
Позабыв о холоде, неудачном жизненном выборе и о мокрой тряпке, упавшей ей на ногу и обвившей лодыжку, будто склизкий ледяной червь, Даня яростно потянулась ввысь, будто в ее силах было предотвратить падение. Два этажа от нее, но шею вполне получится свернуть, тем более, если рухнуть головой вниз.
– Эй… – Даня закашляла, голос сорвался до хрипа.
Существо на балконе приподнялось выше, все еще опираясь коленом на перила, и развело руки в стороны. Его фигуру залил яркий свет уличного фонаря, придав пышным спускающимся ниже плеч волосам мягкий желтоватый оттенок сливок. На миг свет поймал отблеск зеленоватых стеклышек – глаз, пылающих гневом.
– Я… не терплю… когда… не понимают… с первого раза… – Прошипело Оно и, опасно накренившись, крутанулось на колене. Глянув через плечо, создание сурово погрозило Дане кулаком и спрыгнуло обратно в тень балкона. До девушки донесся звонкий вопль: – Никогда не смей гробить чужое здоровье!
И затем настала тишина. Отчасти. Вечернее звучание улицы смешивалось со свистом холодного ветра.
А перепуганная Даня пыталась усмирить бешено стучащее сердце.
«Я решила, что он… она грохнется. Реально грохнется».
Сжав кулаки, девушка сердито уставилась на опустевший балкон.
– Здоровье, говоришь?! – Даня дернула ногой, подбрасывая приютившуюся на лодыжке тряпку в воздух, словно футбольный мяч. Схватив холодную ткань, она размахнулась и с силой запустила тряпку куда-то вверх. – Это ты чуть мое не угробил!!!
* * *Красное яблоко, описав широкую дугу и едва не задев потолок, угодило прямо в ладонь Дани. Правда девушке пришлось прежде уклониться, чтобы посадочной площадкой для фрукта не стал ее лоб.
– И символ сегодняшнего вечера… – Даня куснула нижнюю губу. – Яблоко раздора? Тематика не слишком благодатная.
Она щелкнула дверным замком и плюхнулась на пуфик в прихожей.
Темноволосый мальчишка двенадцати лет от роду, стоящий в конце коридора в стойке бейсбольного питчера, выпрямился и замотал головой.
– В корне не верная трактовка. – Из кухни вышел высокий паренек в очках.
Шестнадцатилетний Кирилл Шацкий, вне всякого сомнения, просто изнывал от желания выглядеть старше своего возраста. Это угадывалось в его стиле, манере общения, позах. У него единственного в их семье кудрявились волосы. Он терпеть этого не мог и стриг себя сам, безбожно уничтожая кудряшки, придававшие его образу слишком много милого шарма. Оставлял лишь немного на макушке, припечатывая их к голове расческой, и то потому, что Даня как-то раз сказала, что эта небольшая «пушистость» делает его похожим на мечтательного художника. (А ей такие нравятся). Еще он носил очки с громадными круглыми линзами в тонкой оправе. Необычные очки и некоторая вольность в прическе слегка смягчали его извечную тягу к строгости и чопорности. Вот и сейчас юноша был в белоснежной рубашке с закатанными до локтей рукавами, хотя было совершенно очевидно, что он уже давно пришел домой и мог бы с легкостью сменить одежду на что-нибудь более свободное. Хотя джинсы вместо брюк – уже огромнейший скачок в сторону вольнодумства.
– В последнее время символы вечеров обладают слишком уж глубинным смыслом. – Даня принялась трясти ногами, чтобы расцепить туфли и скрипящие от влаги колготки. – Удивляюсь, что в конце дня вы, парни, ждете от меня каких-то иных ассоциаций, кроме совсем уж очевидных. Яблоко – есть еда. И баста.
Кирилл, он же Кира, хмыкнул. Прислонившись к стене, юноша сложил на груди руки и стал наблюдать, как Даня с кряхтением стаскивает прилипшую к пяткам обувку.