Столичный доктор. Том III (СИ)
В ногах стояли сопровождающие организм лица. Тоже из торгового сословия. Слегка выпивши. Судя по состоянию одежды, праздник начался не сегодня.
— Ну-с, что тут у вас? — спросил я, натягивая перчатки.
— Живо-о-о-от, — простонал больной.
Пожалуй, именно вот это конкретное анатомическое образование я бы животом не назвал. Уверенно миновав стадию живота и пуза, клиент остановился на верхней границе брюха. Вздуто, конечно, порядком.
— Давно болит?
— Со вчерашнего дня, — вступила группа поддержки. — Мы сделку отмечали, Степан Кондратьевич удачный подряд получил. Поспорили, кто больше пельменей съесть сможет.
— Победитель? — кивнул я на кушетку.
— Четыреста тринадцать штук, — с гордостью ответил комментатор. — Остальные и по две сотни не одолели.
— А-а-а-а-а!!! — закричал лежащий на кушетке.
Ну да, кишечник пытается протолкнуть содержимое, но уже не справляется. Пора учреждать премию Дарвина, у нас на нее огромное количество претендентов. Пельмени сейчас лепят размером раза в два меньше привычных мне, но даже так…
— А что нам скажет господин Лебедев? Никита Егорович, не прячьтесь! Вы же привезли нам любопытный случай?
— Да, Евгений Александрович! Думаю, острый панкреатит.
— Ну давайте посмотрим.
Короче, после всяких малоаппетитных исследований и короткой дискуссии остановились на механической кишечной непроходимости. Скорее всего, высокая. Отправили Степана Кондратьевича на сифонную клизму и капельницу — надо же попытаться решить дело консервативным путем. Хотя вряд ли поможет. Интересно, а вся добыча в таз влезет?
* * *На меня обрушились дни рождения. Ну как обрушились? Эту лавину я, можно сказать, сам вызвал. Нанял Софью Петровну Вяземцеву — бывшую учительницу гимназии шестидесяти трех лет. «Русский медик» все больше разрастался, нам потребовался отдел кадров. Я долго игнорировал эту проблему, но после того, как от нагрузки взвыл Должиков — пришлось озаботиться. И первым делом Софья Петровна принесла мне список дней Ангела сотрудников. Дни рождения в обществе праздновать не принято. Страна крестьянская, многодетная. Не все матери и отцы помнят, когда родился тот или иной отрок. В страду отошла в поле, родила и пошла дальше жать и вязать снопа. Вот и весь день рождения. Иное дело день Ангела! Крещение — настоящий праздник, когда у каждого православного появляется свой ангел-хранитель. Если что забыл — всегда можно поинтересоваться у местного попа, который разъяснит и напомнит. А иногда и наставит на путь истинный.
Но я-то прибыл из будущего и решил навести «будущие» порядки. Попросил Софью Петровну собрать даты рождений врачей и медперсонала. Та же в свою очередь решила пустить меня нумером раз. Я покопался в документах, осторожно порасспрашивал Кузьму. И выяснилось, что мой день рождения уже вот, на носу — второго августа. А за мной паровозом сразу идут: Виктория — третьего, а еще Винокуров-старший. Тот родился пятого. Собственно, на пятое и я назначил празднование в столовой клиники. Купил подарки, накрутил поваров на предмет особого меню, до кучи поручил секретарю сделать красочную стенгазету. Это было еще одно новшество из будущего. Раз в неделю все клиники «Русского медика» были обязаны вывешивать стенгазету. В ней была официальная часть — сообщения администрации, новости медицины. И неофициальная — сатира на проштрафившихся сотрудников, слова песен, рисунки. Как говорится, все, что душе угодно. Выяснилось, что у нас работает много талантливых людей, которым повозиться с газетой после работы — просто в радость, а не в нагрузку.
На празднование собралось человек сорок с гаком. Только в зале столовой я понял, как сильно разросся «Русский медик» и каким большим «предприятием» я руковожу. Пришлось толкать «тронную». речь, славословить раскрасневшуюся от удовольствия Вику, хвалить Винокурова, постоянно вытирающего лоб от смущения. Первой я подарил набор хирургических инструментов в специальном чемоданчике с держателями. Чем, очевидно, вызвал пересуды собравшихся — народ похлопав, начал перешептываться. Особенно шушукалась женская часть коллектива — мужчины уже привыкли к присутствию Талль в операционной. Винокурову, заядлому охотнику, я преподнес двуствольный зауэровский штуцер калибра 0,500. Доктор был счастлив. Тут же переломил ружье, осмотрел стволы, пощелкал в потолок курками и спусковыми крючками. Вот чисто ребенок, получивший игрушку!
Свой личный подарок Вике я подарил заранее. С выбором, естественно, возникли затруднения. Никаких драгоценностей, особенно колечек. У незамужних дам сразу возникают какие-то нездоровые ассоциации. Одежда и аксессуары — ни за что. Угодить крайне трудно, да и, опять же, дарят такое только женам. Выход остался один — нечто профессиональное. Хочет стать врачом — подарю самый главный врачебный инструмент. Наивны те, кто подумал про фонендоскоп или скальпель. Ручка с золотым пером. Дорого и ни к чему не обязывает. Ну и всякого добра под названием «письменный набор» для веса.
К своему удивлению, подарок получил и я. Да еще какой! После поздравительной речи от Чирикова, в котором он превознес меня в самые небеса и посадил на облако в белоснежном одеянии, получил от сотрудников… свой портрет. В белом халате, из-под которого был виден широкий синий галстук, я с трубкой склонился над постелью больного. Я был нарисован в профиль и очень талантливо. На лице доктора Баталова светилась вся забота примерно обо всем больном человечестве.
— Но как⁈ — я только и смог развести в удивлении руками.
— Есть на Остоженке один художник, — Чириков усмехнулся в усы. — Рисует по фотографии. Новый метод в живописи. Это вам от всего коллектива.
Я посмотрел на улыбающуюся Вику. Вот кто слил мои карточки. Фотолаборатория заботой Талль разрослась, там появился отдельный сотрудник, который фотографировал чашки Петри, которые таскали работники Славки Антонова. Ну и, конечно, калымили для медиков — снять в профиль или анфас, свадьбы, крестины…
— Что же… Искренне благодарю! Не ожидал, господа, не ожидал!
— Тост!
— Тост!
Народ уже успел принять на грудь в ходе предыдущих поздравлений, слегка разошелся.
Сначала хотел отделаться какой-нибудь шуткой вроде «чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было». Но подумал, что даже праздники — это повод для воспитания медицинской элиты страны. Ведь сидящие тут будут открывать подстанции скорой по всей стране, сами обучать других врачей.
— Уважаемые коллеги! Я рад, что имею возможность обратиться сразу ко всем. Помните, пожалуйста! Наша профессия — это не просто работа, это призвание. Я бы даже сказал служение. Мы каждый день сталкиваемся с болью и страданиями людей, но при этом не теряем надежды и продолжаем бороться за их здоровье и жизнь.
Я хочу поднять этот бокал за всех нас — за врачей, медсестер, фельдшеров, лаборантов и всех тех, кто работает в «Русском медике». За нашу профессию, которая требует от нас не только знаний и умений, но и душевной теплоты и сострадания.
Давайте выпьем за то, чтобы мы всегда были готовы помочь тем, кто нуждается в нашей помощи. За то, чтобы наша работа приносила радость и удовлетворение нам самим и нашим пациентам. За здоровье и благополучие всех нас!
Мы дружно чокнулись, несколько человек из фельдшеров прокричали «ура». И дальше празднование покатилось само собой. Еще выпили, спели застольных песен. Остро не хватало граммофона с какой-нибудь танцевальной музыкой. Ну ничего, фонографы уже есть, годик другой, появятся и полноценные пластинки разных оркестров. Ждать недолго.
Я уже подумал, что праздники удались и теперь отмечать дни рождения можно будет регулярно, однако первый блин вышел слегка комом. И опять по моей вине. Чокаясь с Моровским, я негромко предупредил того, что ближайшие пару недель доктору придется меня замещать на посту главного врача. Приказ о чем уже подписан и лежит у Чирикова. В связи с моим отъездом на Кавказ.
Как только удивленный и озадаченный поляк отошел, на меня тут же набросилась Виктория.