Столичный доктор. Том III (СИ)

Со мной случился сон во сне. Бывает. Говорят, большей частью так только кажется. Конечно, он был вызван исключительно думами о работе и телеграммой Романовского. Надо заканчивать обзоры Машука и возвращаться. А то там человечество пора спасать, а я тут занят непонятно чем. Вернее, понятно чем, но хорошего, как говорится, помаленьку.
* * *
Бал у мэра Пятигорска будут еще долго помнить. А как же, два Великих князя, Великая княгиня. Весь цвет окрестного дворянства собрался. Даже меня просили поспособствовать получить приглашение. Надо было замутить, по тысяче за билет. Это превзошло бы аферу Чичикова.
Звезды кавминводской аристократии напомнили мне сочинение Михаила Салтыкова «Пошехонская старина». Литературную новинку мне презентовал сам городской голова после просьбы дать что-нибудь почитать. Веселая книга, кстати. Странно, что ее не раздерибанили на цитаты, как это случилось со «Стульями» и «Мастером». Я так сразу вспомнил: «Барышня спрашивают, для большого или малого декольте им шею мыть?».
Кстати, о девицах. Я только вообразил, какую мишень для матримониально настроенных мамочек я представляю. Так и будут порхать вокруг меня с вымытыми для большого декольте шеями. Мало того, что танцор из меня тот еще, так и желание делать это… отрицательное. И я придумал железную отговорку. Скажу, что повредил ногу во время конной прогулки. Одолжу трость, и буду старательно изображать хромого. Надо только Лизу предупредить, чтобы не пугалась…
Само мероприятие состоится в зале Николаевского вокзала. Поначалу Федор Яковлевич думал организовать всё в общественном собрании, где танцевальные вечера, как правило, и случаются, но под влиянием неопровержимых аргументов, высказанных женой, большей частью телепатическим путем, мнение изменил.
Золотой души человек Анна Викторовна. Она и благотворительностью занимается, и мужа консультирует, и трость, довольно стильную, мне нашла. А я ведь только намекнул на нежелание участвовать в танцевальной программе.
— Ни слова больше, дорогой Евгений Александрович, — прервала она мои междометия. — Понимаю. Сейчас, одну минутку.
— Да не стоит…
— Вот и я говорю, что не переживайте, — она задумалась на секунду, быстренько забежала в дом, и вынесла трость, на ходу вытирая ее от пыли салфеткой. — Вот, в прошлом году Федя подвернул ногу, пришлось купить. Ну-ка, попробуйте, по росту должна подойти.
За легкую ротанговую тросточку с набалдашником из горного хрусталя мне пришлось рассказывать байки о жизни аристократов минут тридцать. Довольно выгодный обмен. Зато ни одну барышню не подсунут.
На бал я пошел пешком. Богдановы приглашали прокатиться с ними, но тут совсем недалеко, так что я отказался. Метров через сто понял, что поступил опрометчиво, потому что обувь моя запылилась. К счастью, предприимчивый чистильщик обуви, расположившийся в паре десятков шагов от входа в парк «Цветник», спас от позора.
Впрочем, от городского головы просто так отделаться не удалось. Я-то надеялся затаиться в уголке, дождаться Лизу с ее родственниками, выполнить обязательную программу поклонов и расшаркиваний, после чего скрыться. Сенсорное голодание — штука серьезная, но не до той степени, чтобы взирать на танцующих. Но меня схватил за руку Федор Яковлевич, и начал представлять местным начальникам. На кой ляд мне надо улыбаться и обсуждать погоду с правительственным комиссаром Башкировым? Только потому, что он действительный статский советник? И что? Кто такие группные врачи? Очередные специалисты по минералке и лечебным грязям? Ладно, и вас стерплю. Вот атаман пятигорского отдела, полковник Чиков, чем-то напомнивший покойного Блюдникова, оказался веселым дядькой, тут же предложившим «бросить этот балаган, да пойти выпить ради знакомства». Он кстати, был уже и так изрядно принявший на грудь. Эх, если бы не обязательства известно перед кем, пошел бы с этим Василием Дмитриевичем, да и напился.
Офицеры Нижегородского драгунского полка стояли отдельной группой. Меня к ним подвел полковник, он же и представил. Командиры эскадронов — сплошь князья, да графья. Белая кость. И даже два принца, самых натуральных — персидский Казым-Мирза Эмир и французский Наполеон Людовик. Последний на всемирно известного императора похож не был совсем, что не мешало ему именоваться Императорским Высочеством.
 
Оказалось, драгуны обо мне слышали. И вовсе не из-за успешной операции свояку начальника лазарета. А потому, что история с графом Шуваловым докатилась и сюда. И не в виде непонятного слуха — поручик Оболенский, естественно, тоже князь, рассказал во всех подробностях, будто свечку держал. Моя репутация среди драгун выросла многократно, и они уже не смотрели на меня свысока, как на прочих штатских.
— Да вы бесстрашный человек, — чуть экзальтированно заявил молодой корнет Кропоткин по кличке «угадайте титул с одного раза». — Шувалов промаха не знал!
— Жаль, выбор оружия был не за мной, — вздохнул я.
— А что бы вы предпочли? — заинтересовался корнет. — Ланцеты?
Господа драгуны добродушно посмеялись остроумию своего юного товарища.
— Рассказывают, к французскому ученому Луи Пастеру как-то пришел некто требовать сатисфакции. И тот предложил выбрать одну из двух колб и выпить ее содержимое. В одной простая вода, а в другой — культура сибирской язвы. И дуэль не состоялась. Вот и я…
Офицеры шутку оценили, и смех их на этот раз звучал еще громче. Покивали, согласившись, что не каждый бы пошел на такой риск. Одно дело — смерть от пули или клинка, а тут страшная и непонятная болезнь, от которой кончаешься в корчах. Это тебе не в стиле Пушкина умирать, в окружении вытирающих лоб барышень. На сибирскую язву полагается карантин. Сдохнешь в одиночестве.
Только я собрался спросить у Кропоткина о его родстве с географом и анархистом Петром Алексеевичем, как подошел лакей и пригласил меня следовать за ним. И хорошо, а то вдруг бы корнета такой вопрос оскорбил, и нам пришлось бы сражаться на пробирках. Стрептоцид вроде сибирку должен убить, но рисковать не хочется. Да и где бы я взял культуру?
* * *
Хромота моя сразу прошла, и тросточку я просто нес в руке, не касаясь ею пола. Если это и заметили те, кто целился на танцы со мной, то поздно — поезд ушел.
Меня провели по короткому коридорчику мимо пары казаков, лакей аккуратно постучал в дверь, и запустил внутрь. Там уже ждали. Концентрация великих князей и княгинь в небольшой комнате зашкаливала. А один из них даже цесаревичем числился. И тут я, простой экстраординарный профессор. Так что сразу официально, с порога:
— Ваши Императорские высочества, — и поклончик соответствующий.
Члены императорской фамилии сидели за столом с легкими закусками и фруктами. В бокалах что-то налито, скорее всего, вино.
— Позвольте вам представить, доктор Баталов, Евгений Александрович, — сказала Лиза. — Очень талантливый врач. Молодой, но уже профессор!
— Как же, наслышаны, — улыбнулся тот Великий князь, что постарше, с обширными залысинами. — Это вы спасли носик моей дочери.
Раз дети, значит это Павел. Любимый родственник Сергея Александровича. Ничего такой. Фактурный, взгляд стальной. Оно и ясно — военная косточка. По погонам — генерал-майор. Есть еще куда расти.
— История с вишневым деревом? Не стоит даже вспоминать, Ваше Имп…
— Для вас Павел Александрович, — оборвал меня Великий князь. — У нас неофициальная встреча. А то вы сейчас Джорджи начнете полным титулом именовать, и мы до утра разговор не закончим. Присаживайтесь, — показал он на стул.
А вот цесаревич выглядел намного моложе своих лет. От силы ему можно было дать лет восемнадцать, но никак не двадцать пять. Высокий — он даже сидя был почти на полголовы выше своего дяди. Можно бы сказать, что симпатичный, если бы не глаза чуть навыкат, как у папы, да и у старшего брата тоже. Усики жиденькие, вот они как раз и придавали лицу вид старшеклассника. На замечание Павла Александровича он только чуть улыбнулся.