Манелиос: Рождённый Мёртвым (СИ)

Кстати, о здешних деньгах. Серебрушка считается чем-то вроде минимальной денежной единицы. Примерно как у нас рубль. Но есть и более мелкая монета, сделанная из меди, которую называют полушкой. Равняется она одной десятой от серебрушки. Дальше идёт серебряник. Он и чуть крупнее, и на вид серебро в нём чище. Пять серебрушек равно одному серебрянику. Более дорогие монеты зовутся червонцами. Их уже делают из золота, и они в десять раз дороже предыдущих. Судя по тому, что проскакивало в споре Рафаэллы и торговца, существует ещё некий империал, что ценится даже больше. Но какой у него курс я не понял. Зато мне стало ясно, что червонец тут является самой распространённой валютой среди более богатого населения. А империалы, возможно, и вовсе присутствуют лишь на бумаге. Но это только моё предположение. Не вижу смысла расспрашивать об этом девушку и ещё больше показывать своё незнание.
В итоге, если перевести все мои деньги в серебрушки, то у меня сейчас на руках имеется 762 единицы. И чего собственно Рафаэлла так переживала по поводу наших средств? Наверняка же она знала, что сможет хорошо распродать полученное от наёмников добро. А вот почему она так расстроилась, когда я убил лошадь, теперь стало понятно. Ведь именно за этих ездовых животных мы получили больше 90 % всех денег. Знал бы я это заранее, ни за что бы не стал так разбрасываться средствами. Только вот о том, что обычная лошадь может так дорого стоить, у меня и в мыслях не было. Другой мир, другие правила. Но и того, что удалось выручить, должно хватить надолго.
Голода я так и не почувствовал, а потому ужин себе заказала лишь девушка. Я намеревался и себе взять, просто для интереса, но когда упомянул о том, что, скорее всего, не нуждаюсь в пище, получил от спутницы предложение отведать из её тарелки. Вот до чего её скупердяйство доводит. Она не только из своего кармана экономит, но теперь ещё и из моего. Но так как решение и впрямь оказалось довольно логичным, остановились именно на этом варианте.
Хлебнув какой-то овощной похлёбки, в которой мяса совершенно не наблюдалось, я понял, что ничего не чувствую. В смысле, сам факт того, что у меня есть что-то во рту, я осознаю, а вот понять, что именно, не могу. После этого нам принесли пару жареных лапок кролика, от одной из которых я и откусил. Результат не изменился. И если в первом случае можно было всё свести к низкому качеству самого блюда, то уж с мясом такой трюк не пройдёт. Пока жевал, пытался хоть как-то оценить свои ощущения. Кажется, что ешь что-то синтетическое. Как будто жвачка без вкусовых добавок. Только консистенция другая.
В комнату поднимался в расстроенных чувствах. Это тело лишено возможности получать большую часть простых человеческих удовольствий. Запахов и вкуса я не ощущаю совершенно. С прикосновениями дела обстоят лучше, но тоже не всё так хорошо. Горячее для меня не такое уж горячее. С холодным ситуация такая же. Я даже попробовал почесаться. Но и это действие не вызвало достаточно ярких эмоций.
Но добило меня не это. Примостив свою пятую точку на невзрачную кровать, я начал наблюдать, как Рафаэлла раскладывает спальник и готовится ко сну. За всё время нашего знакомства она впервые стянула с себя балахон, позволяя наконец-то насладиться не только её милым личиком, но и стройной фигурой. Жаль, что полностью раздеваться она не стала, но и этого хватило, чтобы моя фантазия разыгралась не на шутку. Так вот, сколько я не представлял обнажённое тело девушки, в каких бы позах в своих мыслях с ней ни развлекался, мой дружок так и не поднялся. Даже намёка не было. Попасть в тело великого некроманта-импотента — не лучшая судьба, которую я бы мог себе представить. Если привыкнуть, то и так вполне можно жить. Первые восемнадцать лет я же как-то смог протянуть без секса. Единственным облегчающим ситуацию обстоятельством можно считать то, что никакого реального влечения к женщине, что легка спать недалеко от меня, я не ощущаю. Да, мысленно я бы хотел с ней переспать. А вот физических посылов к этому нет никаких. Так что какое-то время без плотских утех я протяну, а дальше посмотрим.
   
Глава 7
 
Не спалось. И причин для этого хватало. Тут даже сложно сказать, какая из них является основной. Может быть, всему виной то, что эта первая ночь в новом для меня мире? Или то, что я сплю в комнате с малознакомой мне девушкой? Пусть она и принесла мне клятву верности, но полного доверия у меня к ней всё равно нет. Или же дело не в ней, а в том, что в моей кровати сейчас, кроме меня, лежит ещё сотня трупов? Не людей, разумеется. Я после того, как несколько часов провалялся в попытках уснуть, решил активировать своё ощущение жизни. Сначала аура, что исходила от Рафаэллы, заглушала все остальные сигналы, но потом мне удалось её отодвинуть на задний план. И вот в тот момент я и понял, что в моём неказистом ложе нашли себе дом сотни насекомых. Их размер был столь мизерным, что ни одного из них разглядеть так и не получилось. Зато одеяло, которым я укрывался, подушка, на которую примостил голову, и старый матрас подо мной — всё аж светилось зелёным, давая понять, как много живых существ находится внутри. Поэтому, недолго думая, я просто взял и всосал в себя всю эту энергию. Удивительно, но этого хватило, чтобы жемчужина на моём браслете начала светиться чуть ярче. Практически тот же эффект я получил, умертвив лошадь.
И вот теперь я лежу среди трупов. И одно лишь это знание заставляет меня ворочаться с боку на бок. К слову, на полу, где разместилась моя спутница, тоже полно мелких тварей. Но находятся они от меня довольно далеко, и поглотить их жизненную силу никак не удаётся. Видать, радиус действия моей способности сильно ограничен. Прикосновения вроде бы не нужно, но дальность не превышает двадцати сантиметров. Так что если захочу сражаться с нежитью, необходимо заранее придумать способ, как подобраться к ней вплотную. На этот счёт у меня есть кое-какие идеи, но над ними надо ещё поработать. Пока что я вижу себе это как своего рода безоружный ближний бой. Только обязательно нужны будут хорошие наручи и качественные перчатки. Вторые должны быть достаточно прочными, чтобы я мог схватить рукой лезвие меча и не пораниться.
Но у этого плана есть один очень серьёзный недостаток — моё тело. Оно слишком слабое. Контролирую я его хорошо, но вот скорость реакции оставляет желать лучшего. А значит, до того, как я самостоятельно смогу танцевать с толпой мертвецов, уворачиваясь от их выпадов, мне придётся полагаться на мою спутницу. Да и вообще, надо бы глянуть, как убивают нежить инквизиторы. Может быть, мне удастся скопировать элементы их стиля боя.
В очередной раз медленно перевернувшись на другой бок, чтобы уменьшить количество скрипов кровати до минимума, я замер, наблюдая за спящей красавицей. Её длинные тёмно-каштановые волосы доходили аж до лопаток. И сейчас они рассыпались по подушке, делая образ девушки чуть неряшливым, но оттого ещё более привлекательным. К тому же я заметил одну деталь, которую ранее была скрыта от моих глаз. Её уши имеют необычную форму — верхней части они слегка заострены. Если бы нам не довелось спать в одной комнате, я бы так этого и не узнал. Всему виной всё та же пышная шевелюра, которая скрывала столь интересную деталь. Получается Дети Ночи, это эльфы? Точнее, тёмные эльфы. Или, лучше сказать, ночные? Интересно, а Дети Солнца и Дети Камня имеют те же особенности? Хотелось бы мне на них взглянуть.
Сон по-прежнему не шёл. Может проблема в том, что я всё ещё переживаю из-за отсутствия у тела полного спектра физических ощущений? Или же о том, что мне не грозит заняться сексом в ближайшее… неопределённое время. Плюс есть вероятность, что я боюсь того, что энергия из Сердца Жизни постоянно расходуется, и в один не самый прекрасный день может иссякнуть окончательно. И чтобы этого не случилось, мне придётся убить разумное существо. Или ещё хуже, если этим разумным станет Рафаэлла. Уж кого, а её я терять не намерен ни при каких обстоятельствах. Она поклялась служить мне, пока жива, и я, если сам ещё буду в здравом уме и добром здравии, планирую не дать ей умереть. Не знаю, каким образом их богиня отмеряет им жизненный срок, но наверняка есть способ обмануть смерть. Главное, суметь его найти за ближайшие полтысячелетия.