Траурный эндшпиль (СИ)

Что же несут бандиты, устанавливающие свои порядки на всех территориях, которые только могут занять? А они несут единственный универсальный признак государства, то есть насилие, что, если развивать мысль Макса Вебера, должно привести к порядку и, в перспективе, к неизбежному формированию государственности.
Что сделали такого бандиты, что очень сильно не понравилось окрестным селянам, которые быстро нашли на них управу? А они решили обложить все сёла, которые оказались неспособны защититься от принесённого насилия, данью. Платишь нам — мы тебя не трогаем. Платишь нам — мы защищаем тебя от таких же, как мы, но других. Платишь нам — не думаешь больше о том, не нападут ли на тебя завтра бандиты или дикие звери.
Вот так, собственно, формировались древние союзы и государства. На насилии.
Поэтому, кстати, марксисты и видят коммунистическое общество, как общество без государства. Маркс понял всё это гораздо раньше, чем Вебер, ведь когда Маркс уже написал свой «Капитал», где расписывал неизбежность отмирания государства, Вебер ещё пешком под стол ходил. Это не значит, что Вебер какой-то тупой, просто он смотрел на всё это несколько иначе, в своей социологической сфере.
Бандиты несли с собой, в собственных шкурных интересах, зачатки государственности. Пока остальные обитают в своей хате, которая с краю, они охватывают территории, устанавливают на них свою власть и активно применяют насилие, чтобы укрепить её.
Тот, кто создал первое государство, необязательно был умным и воспитанным просвещённым философом. Скорее всего, это был самый крупный и жадный ублюдок на районе, обладающий самой крупной и беспринципной бандой разбойников, отбирающей у окружающих всё, что понравится.
Постепенно разбойники смешались с теми, кого покорили, потом появилась потребность управлять захваченными общинами, возникла прослойка управляющих, эта социальная конструкция становилась всё сложнее и сложнее, пока не обрела форму союза, а затем и классического государства.
Так и будет везде, где мудаки победят.
Очень древний, доисторический процесс, повторённый тысячекратно в тысячах мест…
Размышляя о проблемах государственности, я загнал грузовик на десантную баржу и зафиксировал его стальными тросами.
Движок завёлся с первого раза, видно, что за баржей ухаживали компетентные люди. Затарахтел выхлоп, в небеса начали подниматься пары отработанной солярки, я поднял трап, после чего отдал швартовы.
— Ладно, бывайте, ихтиандры! — помахал я рукой ребятам на причале.
— Бывай, мореход! — помахал мне Василий.
Питер ждёт.
  
Глава двадцать девятая. Дома
 
/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский фарватер/
— Твою мать! — увидел я, как датчик топлива очень тревожно замигал.
Стрельнчане изначально, как и предупреждал Василий, оставили топлива на самом донышке, что должно было впритык хватить до морского вокзала.
Мы прошли ещё где-то метров пятьсот, до вокзала осталось что-то около километра, после чего движок безнадёжно заглох. Мне даже показалось, что я услышал, как он ритмично простучал цилиндрами. Не услышал, конечно же, ведь движок находится в самой глубине десантной баржи, за миллиметрами стали.
— Что будем делать? — спросила стоящая рядом со мной Марго. — Мы же не утонем?
— Не утонем, — ответил я, доставая мобильник. — А что будем делать? Стоять и ждать, пока нам не пришлют пару бочек соляры.
Набираю бабулю.
— Алло, бабушка?
— Да, — ответила моя бабуля. — Это ты на той барже, о которой мне сообщают?
— Ага, — вздохнул я. — У меня кончилось топливо, поэтому нужна помощь.
— Пётр сказал мне, что они дали тебе достаточно топлива, — произнесла бабушка. — Что случилось?
— По пути заскакивал в Санта-Монику, пошопиться, блин, — пробурчал я.
— Не ёрничай, — попросила бабушка.
— Я не знаю, что подразумевал Пётр под «достаточно», но я шёл строго прямо и топлива не хватило, — ответил я. — Василий, мужик на причале в Стрельне, предупредил меня, что топлива на донышке, поэтому хватит только в один конец. Не хватило.
 
— Видимо, не рассчитали, — произнесла бабушка. — У них проблемы с топливом.
— Вышлете какой-нибудь катер с парой бочек солярки? — спросил я.
— Да, отправим в течение двадцати минут, — ответила бабушка. — Ждите.
— Хорошо, конец связи.
М-да, теперь только ждать.
— Твоя бабушка там какая-то важная шишка? — поинтересовалась Марго.
— Важнейшая, — ответил я. — Председатель целый. Железный нарком. Железный и немножко радиоактивный.
— Что за «нарком»? — не поняла Марго.
— Как ты дожила до своих лет, с такой-то травмирующей окружающих эрудицией? — удивился я. — Не знаешь, кто такой народный комиссар?
— А-а-а, народный комиссар, — узнала слова девушка. — Не знаю, кто это, но название слышала.
— Бабуля моя, конечно, не нарком, нет у них такого органа, — пояснил я. — Но «железный нарком» — это такое устойчивое выражение. Применялось к такому персонажу, как Николай Ежов, но после его расстрела называть других наркомов железными стало как-то немодно.
— Это когда было-то? — спросила Марго.
— Ну, примерно, в тридцатые годы, — пожал я плечами. — До Великой Отечественной.
— А-а-а, это давно, — покивала девушка. — Зачем ты это помнишь?
— Места в рюкзаке не занимает, — ответил я. — А если не занимает, то чего не помнить, да?
— Ну-у-у… — не нашла Марго что ответить.
— Никогда не упускай возможности узнать что-то новое, — посоветовал я ей. — Знания лишними не бывают, ведь ты не знаешь заранее, где и какие знания тебе пригодятся.
— Ага, буду ловить на лету, сенсей, — поморщилась Марго.
— Мне только что моя бабуля велела не ёрничать, — усмехнулся я. — Наверное, это заразно и передаётся по воздуху.
Закуриваю и задумчиво смотрю на Финский залив. Серая вода, безоблачное небо, слабый ветер — атмосфера философская. Надеюсь, не будет никаких задержек с топливом.
Остальные мои содержанки стоят и сидят в десантной зоне, а кто-то сидит в ГАЗ-53, который теперь моя личная собственность. Никому не отдам, потому что состояние его отличное, сам проверял — хорошая машинка. Её бы бронёй обвешать…
Вообще-то, ребята в автомастерской точно могут что-то придумать на эту тему. На корабль грузовик поставить будет легче лёгкого, а гонять по Европам будет гораздо удобнее на синем грузовичке, чем пешком.
Как это будет выглядеть? Причаливаем, выставляем трап, выезжаем на грузовике и едем за зипунами. И лучше пусть на грузовике будет хоть какая-то броня, чтобы не заглохнуть от пары пулевых.
— Чем мы там будем заниматься? — спросила Марго.
— А я почём знаю? — пожал я плечами. — Работа точно будет и кормить будут достойно — вот это факт. Жильё дадут, его у нас сейчас в достатке. Электричество есть, вода тоже, но это, конечно, не навсегда. Если не решится вопрос с топливом, то электричества и воды резко станет мало. Хотя, с ветряками что-то задумывали, насколько я знаю, ещё солнечные батареи всякие… Короче, жизнь будет лучше, чем в сельской местности, где некоторых из вас хотели выкупить у меня по сходной цене.
— Чего? — без особого удивления в голосе спросила Маргарита.
— Того, — вздохнул я. — Пётр предлагал купить пару-тройку женщин, говорил, что не обидит меня ценой. Но я, к счастью для вас, людьми не торгую, поэтому отказал ему. Кажется, он расстроился.
— Вот мудаки… — процедила Марго с ненавистью.
— Такие уж нынче времена, — улыбнулся я. — Кто-то пытается строить социализм, а кто-то с готовностью и даже наслаждением ныряет в тёмную эру мракобесия. Вам повезло, что я везу вас в Коммуну.
— Ну, спасибо тебе, — без сарказма и иронии поблагодарила меня Марго. — И прости, что вела себя как мразь.
— Я не обижаюсь на тебя за это, — махнул я рукой с тлеющей сигаретой. — Каждый выживает так, как может, поэтому я не могу винить тебя за твои методы. Особенно если помнить, что твои методы гораздо безобиднее, чем мои.