Траурный эндшпиль (СИ)

— Если бы не следы постапокалиптического бардака, выглядело бы как живописное местечко… — произнёс я, рукой стирая со щитка хазмата капли дождя.
Тут, прямо-таки, полно признаков человеческой жизнедеятельности, случившейся уже после Апокалипсиса: машины вскрыты, дома засраны, разграблены и разрушены, необязательно в таком порядке, повсеместно встречаются кости и рваные подошвы, но среди всего этого нет ничего полезного.
Мародёры шерстили эту деревню тщательно и неоднократно. Сейчас она мне напоминала многократно переваренный кал, лишённый даже толики полезного и брошенный гнить на бесплодной земле…
Подробно опросив полковника Крака, который даже потом накарябал рапорт в письменной форме, с дополнением в виде некоторых упущенных им деталей, восстановленных посредством опроса рядовых солдат, я получил полную картину произошедшего, а главное — точную локацию.
Дуболомы шли по трассе D933, оставили после себя много следов, а также место произошедшего побоища, где вражеские бойцы, посмертно обезглавленные, лежали на открытой парковке, имеющей площадь примерно восемьсот квадратных метров. За подобную безусловную жестокость принято мстить, поэтому я почти не сомневался, что за нами уже давно выехали.
Следы дуболомов упорно ведут по трассе, прямиком на Женеву, неминуемо через деревеньку Ле Фурш. И мы ждём гостей.
— Мины установлены по флангам, — сообщил Пасечников. — Против танков не помогут, но по левому флангу густой лес, куда технику они не погонят, если не тупые, а с правого фланга нужно какое-то прикрытие.
— «Корнета» туда, — решил я. — А центр усилить гранатомётами. Ну и понадеемся, что «Леклерк» не подкачает.
— Принято, — кивнул ГРУшник.
— Полковник Крак! — позвал я.
Самый старший по званию дуболом примчался через тридцать секунд.
— Выдели пятнадцать бойцов, — начал я давать инструкции. — Каждого вооружишь фугасом и прикопаешь перед минными полями, а также на фронте. Фугасы получишь у капитана Пасечникова.
— Слушаюсь, товарищ владыка! — козырнул полковник Крак.
Остальные дуболомы, вооружённые лопатами, интенсивно копали, доводя наши полевые укрепления до совершенства. Не знаю, о чём думает сейчас противник, но полагаю, что он точно не ожидает увидеть здесь полноценную оборону, с окопами для пехоты и врытой в землю бронетехникой.
Я же, чтобы не тратить время ожидания напрасно, приступил к созданию новых дуболомов. В деревне Ле Пре Лон, расположенной в полукилометре к северу от Ле Фурш, обнаружилась мебельная мастерская, в которой нашлись некоторые запасы — примерно кубометр различных пород древесины.
Дубовый, кхм-кхм, дуболом, в среднем весит восемьдесят килограмм, берёзовый весит шестьдесят пять килограмм, тиковый семьдесят, а буковый шестьдесят восемь. Всё это при условии, что применённая древесина сухая. Со временем, из-за влажности окружающей среды, их масса должна увеличиваться, но это решается с помощью лака — я выдал дуболомам лак и морилку, поэтому они денно и нощно красят друг друга, чтобы обеспечить себе долговечность.
Куб древесины — это полная ерунда, поэтому дуболомы разбирали старинные здания, снесли отовсюду пригодную для переделки мебель, а также срубили несколько десятков дубов. Свежая древесина — это не очень подходящий материал, но выбирать не приходится.
— Ты бы поспал, — где-то через три часа пришла ко мне Шув.
— Нет времени, — покачал я головой.
В этот момент я доводил до совершенства финальную часть букового дуболома — рисовал на лицевой части его головы снисходительную полуулыбку бывалого солдата. Получалось достоверно.
— Если будет бой, тебе лучше вступать в него выспавшимся, — обеспокоенно произнесла Шув. — Несколько дуболомов ни на что не повлияют.
— «Выспаться» — это неподходящее слово, когда речь идёт о костюме химической защиты, — вздохнул я.
— Всё равно, дай себе отдохнуть, — Шув подошла ко мне и обняла сзади, как смогла.
— Хорошо, — решил я. — Но только после того, как сделаю ещё двадцать семь дуболомов.
/15 августа 2022 года, Французская Республика, д. Ле Фурш/
 
Всё пошло не по плану, как оно и бывает обычно, когда планируешь военную операцию.
Вчера днём передовой отряд противника зафиксировал наличие какой-то обороны, выпустил разведывательный дрон, но его сбил Дракоша, то есть Сергей Рюшечкин. Он единственный из нас, кто не ходит в ОЗК, потому что не нуждается. Ему достоверно известно, что дракониды имеют высокую устойчивость к радиации, а ещё у них не бывает лучевой болезни.
В общем, он растерзал дрон, догнав его в небе, после чего разведчики противника смылись с горизонта.
Мы замаскировали позиции, как могли, даже пересадили пару сотен кустов, чтобы создать видимость естественной посадки почти над окопами, но мне кажется, что разведчики успели увидеть достаточно.
Но это был передовой отряд, косвенно свидетельствующий о близости основных сил, поэтому сегодня мы ждали масштабного наступления.
Никаких парламентёров, никаких переговоров и ультиматумов — ничего этого не будет, потому что мы пролили их кровь. За такие вещи, в нормальном постапокалиптическом обществе, принято мстить. А если цель тут месть, то о каких переговорах идёт речь?
Опасаюсь действий швейцарцев, засевших под Женевой. От Ле Фурша до Сен-Жермена каких-то тринадцать километров, приехать можно меньше чем за полчаса. Но нас, насколько мы можем судить, не засекли, поэтому я рассчитываю, что мы закончим с преследователями без неожиданных ударов в тыл.
— Добровольцы закопаны, товарищ владыка! — явился полковник Крак с рапортом. — Проинструктировал их в точном соответствии с указаниями капитана Пасечникова! Они тебя не подведут!
— Великолепно, — кивнул я с улыбкой. — Возвращайся к своим солдатам.
В батальоне Крака теперь на роту бойцов больше — за прошедшее время я настругал сто тридцать пять бойцов, сто двадцать из которых вошли в пятую роту. Объявил их штурмовиками. Самые худшие пятнадцать образцов сейчас лежат в земле и ожидают своего часа в качестве самоходных мин.
Наконец, когда я изготовил дополнительные десять дуболомов, дроноводы сообщили об активности в деревне Ше Пора.
— … шесть лёгких танков, два ОБТ, (1) а также десять пулемётных бронеавтомобилей — это минимум, — продолжил доклад прибывший ко мне дроновод. — Ещё наблюдал не менее четырёхсот пехотинцев, но их может быть гораздо больше. Для защиты от возможного артобстрела они используют тоннель на трассе А41.
— Всех под р́ужьё, — приказал я, забирая у дроновода планшет. — Занять штатные позиции.
Дрон барражировал в километре над позициями противника и показывал мне неприглядную картину.
Я успел увидеть, как в тоннель заехал последний грузовик, что свидетельствует о наличии у противника какого-то количества аммуниции. Тоннель четырёхполосный и имеющий длину около двухсот метров, поэтому спрятать там можно много.
Наши разведчики были там: внутри множество машин, всё загажено, а на западном конце стоит баррикада. Это можно использовать…
— Держи, — вернул я планшет дроноводу. — Следи за любыми изменениями.
Сразу атаковать французы не стали, перед этим решив провести разведку.
Три дрона взмыли в небеса, поднялись на высоту около двухсот метров, после чего стали очередными жертвами Дракоши. По нему пытались стрелять из ручного огнестрела и станковых пулемётов, но он быстро расправился с дронами и улетел куда-то на запад.
Эх, жаль, что наш фазовый скиталец Шаров смылся в неизвестном направлении…
Почти всю дорогу он ехал с нами, исчезая лишь на пару-тройку минут во время остановок, а когда мы достигли Сен-Жульена, вдруг исчез и больше не возвращался.
Сейчас бы он пригодился. Если я правильно понял его сверхспособность, он может телепортироваться на существенные дистанции, причём забирая с собой небольшой груз. Согласись он работать с нами, мы бы ещё минуту назад взорвали этих ублюдков к чёртовой матери…