Траурный эндшпиль (СИ)

Елизавета снова моргнула три раза.
— «Псионика», — продолжил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, дарующий носителю псионические способности».
Елизавета задумалась, она не моргала около минуты. В итоге её глаза моргнули два раза.
Я, не тратя время на колебания, положил ей в ладонь сферу, после чего снова произошла продолжительная пауза, в ходе которой она решалась. Наконец, она приняла сверхспособность, что проявилось исчезновением сферы.
— Всё, поехали обратно, — взялся я за поручни мобильной кушетки.
— А-а-а… — издала Елизавета. — А-а-а…
— Это хороший знак, я думаю, — произнёс я.
— Определённо, — согласился врач.
— Следующий, — припарковал я кушетку Елизаветы, корчащейся в конвульсиях, на место и пошёл к Вадиму Дмитриевичу Шарову.
Разблокирую стопоры и укатываю кушетку в кубрик.
— «Фазовая телепортация», — озвучил я, показав Шарову сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца».
Он сразу же моргнул два раза.
— Ты уверен? — спросил я недоуменно.
Он вновь моргнул два раза.
— Ладно, — пожал я плечами и положил ему в ладонь сферу.
Он решительно принял сверхспособность, после чего практически сразу же весь будто бы помутнел, а затем и вовсе исчез, оставив после себя лишь вмятину на кушетке.
— Хм… — произнёс я задумчиво.
— Сверхспособности, — развёл руками Босяков.
— Ага… — согласился я.
В этот момент Шаров вновь материализовался на кушетке, но затем снова исчез. Непонятно, что происходит, но мы бессильны как-то на это повлиять.
— Давай не будем трогать кушетку, — предложил я врачу. — Просто подождём.
— Ох… — в дверном проёме появилась Елизавета Гердт. — Что это такое?.. Что ты мне дал?..
— Ты сама выбрала, — ответил я на это. — Теперь не жалуйся. И, кстати, добро пожаловать в мир активных людей.
— Я слышу… — пространно произнесла она. — Я слышу голоса…
— Псионика, — изрёк я. — Ты знаешь, на что теперь способна?
Она перевела взгляд на стеклянный стакан, стоящий на столе. Я последовал за её взглядом и успел увидеть, как стакан взмыл в воздух и начал там ожесточённо крутиться.
Покрутившись секунд десять, стакан вдруг загорелся оранжевым пламенем, после чего взорвался.
Елизавета подняла следующий стакан телекинезом и он сразу же покрылся изморозью, после чего тоже лопнул вдребезги.
— Это, пока что, всё, — сообщила она.
— Освоишься, со временем, — улыбнулся я. — Но где же Вадим?
Мы начали оглядываться по сторонам, но его нигде не было. Шли напряжённые минуты.
— … я видел такое… — вдруг появился он на кушетке, но затем снова исчез.
— К-хм… — кашлянул я.
— … красоты видения… — на мгновение вновь появился Шаров.
— Эм… — Босяков поднял на меня озадаченный взгляд.
— … мириады…
— … блистательных широт…
— … миров…
— … великолепные и ужасные…
Всё это время он появлялся на кушетке и вновь исчезал. Вот будь у меня такая сверхспособность в самом начале, всё пошло бы совершенно иначе.
Похоже, что он не просто исчезает, а постоянно переносится куда-то.
Природа сфер загадочна и непознаваема, сложно представить себе все горизонты возможностей.
— Наверное, он осваивается, — предположил я.
— … тщетно пытаться описать это…
— Да, раз уж он осваивается… — врач Босяков снял с кушетки стопоры и покатил её обратно в корабельный госпиталь.
— … безумные горизон… — Шаров появился прямо в воздухе. — Ау!
Он рухнул на пол и перевернулся.
— Что это⁈ — выкрикнул он. — Кто здесь⁈
— Это мы, Вадим, — произнёс я. — Успокойся.
— Как… — начал он, но затем исчез.
— Эх… — вздохнул я.
— … такое возможно?.. — вновь появился он на полу.
— Успокойся и расслабься, — попросил я, но он услышал только первую часть.
— … это так красиво… — появился он стоящим на ногах.
— Что красиво? — спросил я.
Он вновь «моргнул» всем телом, но удержался и остался у нас.
— То, что я вижу, — ответил он. — Вы не понимаете. Это невозможно объяснить.
— Ты можешь оставаться здесь? — спросил я.
— Могу, — ответил он. — Но ведь там…
 
— Попробуй объяснить по существу, что происходит, — попросил я.
Вадим Шаров переместился к окну методом телепортации.
— Здесь всё так ущербно… — изрёк он, отодвинув занавеску. — Так… несовершенно… Так… некрасиво…
— Таковы наши реалии, — пожал я плечами. — Уродливый мир для уродливых людей.
— Говорите за себя, Дмитрий Ибрагимович, — усмехнулся Босяков.
— Вы не понимаете, — констатировал Шаров. — Фаза — это… Это невозможно объяснить. Я одновременно в этом мире и в бесконечности других. Но я не могу прикоснуться там ни к чему. Это так удручает…
— Возможно, со временем, удастся лучше контролировать сверхспособность, — сказал я ему. — Пока же придумай, как ты можешь быть нам полезен.
— Я не хочу, чтобы это прекращалось, — произнёс Шаров и вновь исчез.
— Он точно в порядке? — спросила Елизавета.
— Я и сам не в курсе, честно говоря, — признался я.
Босяков лишь развёл руками.
— Ну, по крайней мере, теперь он не в сонном параличе, — улыбнулся я.
— Ты! — вновь появился Шаров и ткнул в меня пальцем. — Ты всё испортишь!
— Я⁈ — воскликнул я.
— Не делай этого! — воззвал ко мне новоиспечённый фазовый скиталец. — То есть делай, но когда меня здесь не будет! Мне нужно больше времени!
— Да объясни ты мне, что происходит! — попросил я.
— Нет времени! — ответил он. — Мне нужно освоить способность! Где здесь оружие⁈
Теперь он начал «мерцать», но уже не просто исчезая, а перемещаясь по кораблю. Мы же стояли в недоумении.
— Кто-нибудь объяснит мне, что Шаров делает в оружейном хранилище? — раздался из динамика рации вопрос от Аршанина. — Его же парализовало наглухо или уже нет?
— Он принял сверхспособность фазового скитальца, — объяснил я ему. — Теперь мечется и куда-то торопится.
— Он забрал рапиру, — сообщил старший мичман.
— Все на палубу, — приказал я.
Мы поднялись на палубу, куда, одновременно с нами, поднялся Шаров. Он огляделся по сторонам, увидел берег и телепортировался прямо туда, в толщу зомби.
Я надел шлем и увеличил кратность до максимальной.
Вадим начал активно «мерцать», истребляя зомби точными и молниеносными уколами рапирой. По пять-десять уколов в секунду.
— Охренеть… — изрёк я.
— Да, охренеть, товарищ капитан, — согласился Аршанин, опустивший бинокль. — Думаешь, это всё ещё хорошая идея — наделять их сверхспособностями? А вдруг умом тронутся?
— Не убивать же их, — вздохнул я. — А товарищ доктор не потянет уход за всеми.
— Двоих, так и быть, но не пятерых, — покачал головой Босяков. — Я вижу, что Шаров, на данный момент, неопасен для окружающих, поэтому предлагаю продолжить.
— Дальше может быть хуже, — вздохнула Елизавета.
— А ты как? — спросил я у неё. — Самочувствие нормальное?
— Тело ломит, — пожаловалась она. — Будто лежала, сутки напролёт, неподвижно. А, так ведь и было!
— Я рад, что ты умеешь в сарказм, — улыбнулся я. — А если серьёзно: нет ощущения, что ты хочешь завалить кого-то или сжечь корабль?
— Не больше, чем обычно, — пожала она плечами. — Но я хочу присоединиться к Шарову — он верно уловил, что нам всем надо делать.
— Присоединишься, — пообещал я ей. — Вместе с остальными. Идём в госпиталь.
Следующим был Константин Максимович Савельев, корабельный ремонтник, из добровольцев Коммуны. Обычный гражданин тридцати восьми лет, разведён, детей нет, мастер на все руки, раньше, как признаётся, страшно бухал, но резко бросил первого апреля двадцать второго года.
— Сразу к делу, — произнёс я и выложил сферы на столик. — «Драконид». Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида». Что это значит — сам думай.
Он моргнул три раза.
— «Повелитель ифритов», — произнёс я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту призывать ифритов различных стихий и повелевать ими».