Бросок сверху (СИ)
Почему я запомнил тот день? Всё просто. У меня должен был родиться племянник Михаил Евгеньевич, но сестра не перенесла роды. Незадачливого папашу я встретил спустя 30 лет. Он не узнал в потрёпанном неудачнике, своего бывшего родственника, но я его узнал, несмотря на паспорт гражданина США с именем Майкл Леопард. При встрече, по русской традиции был мордобой и пьянка, на которой он многое рассказал.
Новое имя он взял в честь не родившегося сына, а фамилия его, только в английском переводе. Помню, он восхвалял талантливого игрока НБА, который родился в тот день, когда он чуть не умер. Между делом Евгений-Майкл, поделился информацией о том, как сбежал из больницы в 63 году и как объехал полмира, а сейчас приехал в Россию открывать филиал своей звукозаписывающей студии. Звал меня на работу, но я отказал. Понял, что не смогу находиться с ним рядом и отказался. Но время лечит и постепенно мы вновь сблизились.
Майкл был одним из первых спонсоров, детского дома в котором я работал. Мы не раз выходили на паркет играть по стрит-больным правилам 1 на 1, но кажется ни разу не доиграли до 21 очка. Заруба была жёсткая, а возраст не тот. Со стороны это наверно выглядело очень комично. Два старикана за 60, резво прыгают 30 секунд, а потом 3 минуты пытаются отдышаться.
Дружеские отношения у нас не получились, я не мог простить его за сестру, а он не умел извиняться. О прошлом, после пьянки 93 года, мы не говорили, хотя виделись почти каждый месяц. В конце 10-х он заболел, возраст брал своё. Майкл умирал долго. Несколько месяцев пролежал в немецкой клинике, а как только смог передвигаться, приехал в Россию.
Его окоченевшее тело нашли на лавочке, возле могилы моей сестры. После похорон ко мне явился швейцарский юрист и сообщил о завещании. Майкл оставлял большую часть наследства мне. Ни племянники, ни его бизнес партнёры претензий к воле усопшего не имели. Но оставалась молодая жена.
Сначала счета, в том числе детского дома, заморозили. Потом мне без намёков рекомендовали написать отказ от наследства. Все обширные связи в органах и среди адвокатов пасовали перед этими людьми. Обещали помочь материально, но после, а сейчас советовали пойти на уступки.
Морально, я был готов к "войне", но возраст. А главное я устал прятать стыдливый взгляд от сотрудников не получающих зарплату и голодных взглядов воспитанников. Через два месяца пришлось сдаться.
На следующий день, после подписания отказа, женщина получившая всё погибла в автокатастрофе. На счёт детского дома поступило 2 миллиона долларов. Мне, по секрету сообщили, что это меньше 1 % от суммы наследства, но распространяться об этом не стоит. В тот год многие детские дома и интернаты района сделали капитальный ремонт, перестроили игровые площадки и получили новое оборудование. Я остался доживать.
* * *Майкл пристально посмотрел на меня, потом мне за спину, завертел головой как будто впервые видит кабинет в котором находился и рванул на встречу раскинув руки.
– Прости, брат. – сказал он схватив меня в охапку. – За всё прости, слышишь? Я в больнице прочёл твою книгу и всё понял. Умирая решил, что обязан приехал в Россию, а оно видишь как вышло? Пришёл на кладбище, что-то кольнуло, очнулся… Мать молодая сидит. Рыдает над гробом отца. А вокруг, морды, морды… И в голове как будто набат: "Беги от них".
– Как убили? Стой. Лена сказала, что когда появилась ты уже металлику исполнял. Я ещё позже прибыл. Как он мог умереть? Вы должны были в Союз вместе вернуться.
– А, это? – он обнял меня за плечо и повёл к окну, подальше от чужих ушей. – Олег, отчим. Он конечно отличный мужик и я с детства называл его батя, он родился с отчеством Владимирович. Даже не спрашивай, сам многого не понимаю. В общем, сразу после похорон я сбежал. Весело, скажу тебе. Мне пять лет. Родина неизвестно где. Союз отмечает победу, а проехать на север возможности нет. Война с Японией. Решил отсидеться, но оставаться на Филиппинах нельзя. Тут повезло, прибился на теплоход при кухне. Ну я тебе скажу. Пир во время чумы. Дети вокруг от голода пухнут, а меня хотели запороть за то что собачку не той крольчатиной покормил. При первой стоянке обчистил господ и ноги в руки. Так и бегал три года. Перебивался попрошайничеством и мелкими заработками. На одном месте долго не задерживался. Политикой не интересовался, а тут газета. Представь моё удивление, когда прочёл о победе русских горнолыжников. Я сразу в советское посольство рванул. А дальше…
– Мальчики я вам не мешаю? – спросила лена, скрестив руки на груди.
– Отстань. Ты мне ещё в прошлой жизни надоела. – отмахнулся от девчонки Майкл и повернулся ко мне – слушай дальше…
– Подожди. Вы знакомы? – удивился я, даже не самому факту их знакомства, а появившемуся чувству ревности.
– И ты с ней знаком. Это жена моего старшего брата. Редкостная мегера, хочу заметить. Помнишь, вы у меня на юбилее поцапались? – от его вопроса я залился краской. Стыдно, что ещё сказать? – Сейчас мне кажется, это всё страшный сон, где собрали всех людей, перед которыми я должен извинится. Прости Лен. Кстати твоя сестра тоже перенеслась? – последний вопрос он адресовал ко мне.
– Это вряд ли. Сразу предупреждаю, не смей к ней приближаться. – огрызнулся я, но посмотрев в грустные детские глаза понял, что не смогу обижаться на прошлое-будущее.
Через полчаса, утолив первый голод общения, мы пошли в банкетный зал, откуда гремела музыка. Майкл, чесался от нетерпения попробовать электрогитару. В большом помещении было много народа, на сцене читал речь очередной “ответственный” товарищ, которого никто не слушал. Мероприятие проходило в форме фуршета с "шведским столом" и все общались между собой.
– О, вот ты где? Мне сказали ты песни пишешь. То что мы слышали на стадионе, ваше сочинение? – покровительственно обратился ко мне Озеров.
– Николай Николаевич, не верьте сплетням. В жизни, ничего не…
– Пахмутова? – раздался удивлённый голос Майкла. – А Добронравов здесь? Толик давай зарядим? Ну пожалуйста. Лена поможет, у неё хороший голос.
– Я петь не буду. – возмутилась подруга.
– Хрен с тобой. Магомаев здесь? – приятель начал рыскать по залу глазами. – О, Олег? Ещё не отрастил горб, молодец.
– Жень очнись. Люди смотрят. Какой Магомаев, он моложе тебя.
– Ладно, пошли. Сами справимся. Хотя? Александра Николаевна, можно вас попросить поучаствовать в качестве аккомпаниатора?
После утвердительно ковка, ничего не понимающей женщины, Майкл потащил её к сцене, пробираясь как ледокол. По дороге он заинтересованно рассматривал людей вокруг. Вот точ-в-точ, посетитель музея восковых фигур, тянет старшую сестру к фигуре Терминатора.
На мой вопросительный взгляд, Лена передёрнула плечами, махнула рукой и пошла следом за своим будущим деверем. На сцене, не стесняясь присутствия седых докладчиков, Майкл обнял ошарашенного Олега и громко начал объяснять партии.
– Что петь собрался? – спросил я приятеля.
– У тебя много вариантов? Вот. – и он вытащил из-за пазухи несколько тетрадных листов.
Как я мог забыть о существовании этого шедевра? Когда то мы не раз исполняли его на бис. Наверное потому, что в последнии годы моей жизни, эта песня отдавала болью утраты и превратилась из эстрадной в классическую. Майкл отдал экземпляр Пахмутовой и взяв под руку повёл к роялю.
– Так, Олег на басу, ты ритм, я соло. Барабаны нужны. Это кто? – спросил он вернувшись и показывая на группу докладчиков.
– Не знаю. Я лучше на барабаны, поставлю 2 канала на бочку, будет басс. – ответил я.
– Ты мне дебют хочешь запороть? Олег, басист есть нормальный?
Через 5 минут мы были готовы вступить. Лена расположилась с микрофоном около рояля, честно сообщив что не помнит слов. Старички – партийцы продолжали бубнить. Майкла абсолютно не волновала их роль в строительстве коммунизма, оказанное спортсменам доверие и прочая лабуда. Он бесцеремонно, отключил звук у докладчика и прокашлялся в свой “Кинап”.