"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)
Тот ночной разговор действительно позволил мне повернуться лицом к жизни. Если мне осталась только месть, ответить должны все: и убийцы, и заказчики! А потом я сделаю то, чего хочу больше всего на свете.
* * *Дела в поместье Вестов мы закончили быстро: герцога казнили на месте, отрубив голову мечом. Его супругу, лишив права на титул, отправили замаливать грехи в дальний монастырь. Их дети были отправлены в столичные заведения для сирот, а состояние передано под опеку короны до совершеннолетия наследника.
Во время расследования с дыбой и раскаленным железом познакомились еще полдюжины заговорщиков, раскрытых по горячим следам. Их вина была доказана, а титулов они не имели. В основном это были младшие сыновья и дальние родственники лордов, задумавших избавить короля от недостойной невесты.
Своим указом я велел подлечить преступников и отправить в каменоломни. Состояния велел забрать в казну для награждения достойных, а имена изменников навсегда вымарать из книги родов. Последнее наказание сочли самым жестоким. Несколько лордов из свиты пришли просить милости для молодых вертопрахов, но столкнулись с моей внезапно разгоревшейся яростью:
– Лорд Арондо, – я оттолкнул свиток с прошением. – Вы думаете, что эти «мальчики» не знали, на что они идут?
– Но, Ваше Величество, они еще дети, гнев застил им разум… – Пожилой лорд мялся, боясь сказать лишнее.
Насколько я помнил, он просил за племянника жены.
– Лорд Арондо, а если бы там, на поляне, осталась ваша дочь? – Я знал, куда побольнее ударить. Жену вельможный лорд не любил, а вот дочь обожал и всячески баловал.
Старик вздрогнул и побледнел.
Я присел на стол и продолжил, наблюдая за остальными:
– Или ваша любовница, лорд Кардейл. Или ваша сестра… – Я ткнул пальцем в самого молодого, виконта Ластара. – Вы согласились бы простить убийц только потому, что гнев вдруг застил им глаза?
Мужчины отводили взгляды и нервно переминались, но я не дал им покинуть поле боя просто так:
– Удаление имен этих преступников из книги родов защитит наших женщин от покушений навсегда. Отныне любой покусившийся на жизнь или честь женщины будет удален из книги родов и сослан в каменоломни! – Я стукнул по столу, подтверждая свое слово, и притаившийся в углу граф Радолен заскрипел пером, торопливо заполняя свиток.
Больше делегаций и прошений не поступало. Впрочем, я не препятствовал родственникам собрать юнцов в дорогу и снабдить их одеждой и провиантом.
Все эти дела позволяли мне чувствовать себя живым, заливать пламя тоски и боли, которое тлело в груди, не давая ни есть, ни спать. Дикран и граф Радолен постоянно были рядом, а все прочие придворные и слуги шарахались от меня в ужасе.
Узнав обо всем, лорд Иан отдельной депешей просил привезти тела казненных в столицу и выставить на главной площади в назидание всем. Его пожелание было исполнено. После этого поток доносов и «свидетельств» увеличился настолько, что пришлось принять в штат СБ двух новых секретарей.
Столица встретила меня настороженно. Я не стал устраивать привычного торжественного проезда. Короткая скачка по улицам в компании синих мундиров – и я укрылся во дворце, как раненый зверь в своей берлоге.
Но и здесь все напоминало мне об Инире. Даже мой тайный сад хранил под своей сенью звук ее шагов, а в ванной остался гребень с несколькими светлыми волосами на зубцах. Едва устроившись в покоях, я уложил под стекло изорванный плащ и забрызганные кровью туфли.
– Прости, любимая… – Мой горячечный шепот разогнал мертвенную тишину кабинета. – Я не уберег тебя, но я отомщу!
* * *Через несколько дней после прибытия в столицу, когда схлынула суета первоочередных дел, ко мне пришла заплаканная до красных глаз Аделаида и с порога заявила:
– Дядя! – (Я первый раз услышал от нее такое обращение и невольно поднял голову от свертка, лежащего на столе.) – Тебе надо поесть, ты погубишь себя!
– Делла? – Удивился я и впервые заметил, что она в глубоком трауре.
Племянница взяла в руки маленькое зеркальце, висящее на цепочке на поясе:
– Дядя, посмотри на себя! – Девушка сунула мне под нос серебристую поверхность, и я обомлел.
Из полированной глубины на меня смотрел старик: большая часть волос поседела, глаза запали, щеки избороздили морщины.
– Тебе надо поесть! Я сейчас распоряжусь! – Аделаида захлопотала, отдавая приказания слугам, и вскоре нам накрыли обед на двоих.
Она провожала взглядом каждую ложку, сама подавала хлеб и соусы, подливала вина в мой кубок. Наконец, решив, что я сыт, она ушла, а я немедленно кинулся в уборную и весь обед покинул мой организм в считанные секунды.
Тяжело дыша, я прислонился к прохладному серебряному кувшину для умывания и горестно усмехнулся: мы скоро будем вместе, любимая. Надеюсь, Эр будет милосердна к любящим и за чертой.
Инира
Скачка по лесу на чужом беспокойном коне – то еще «удовольствие». Перед глазами мелькали просветы между деревьев, ветки дергали одежду, застилали лицо, путали дорогу.
Сбивая дыхание, я оглядывалась по сторонам, стараясь отыскать кратчайшую дорогу к месту встречи. Волновалась, успею ли к назначенному времени, дождется ли меня наставник.
К счастью, Кейран был на месте. Увидев меня в изодранном платье, с расцарапанным колючими ветвями лицом, он побледнел так, что резко проступили веснушки:
– Ини, что случилось? – Он кинулся к лошади, ловя повод.
– Все в порядке, – сказала я, устало спешиваясь. – Несколько идиотов хотели проверить, как я умею плавать в платье, но я помешала осуществлению этого намерения.
Как всегда, в минуты волнения у меня прорывалась речь классной дамы из родительского поместья. Кажется, это еще больше напугало наставника:
– Девочка, да на тебе лица нет! – покачал он головой. – У меня все готово, но, может быть, ты передумала? – Медноголовый поддержал меня и вручил флягу с крепкой настойкой.
– Нет. Продолжаем. – Только Эр Розосветная знала, чего мне стоили эти слова. Казалось, в груди навечно поселился кусок льда. Я отдышалась после глотка спиртного и оглядела полянку.
Все действительно было готово: серебристый мох покрывали пятна крови. Тут же валялось несколько бесформенных кусков мяса.
– Конина, – сухо пояснил Кейран. Скосил глаза: – Будешь украшать?
– Конечно, – вздохнула я, сдергивая с плеч остатки платья.
Наставник деликатно отвернулся, сунув мне сумку с запасной одеждой. Лоскуты платья и плаща полетели в кровавую лужу, туда же отправились прихваченные из сундука туфельки. Последний штрих – мысленно сокрушаясь, я отрезала ножом часть волос и посыпала лохмотья.
Теперь в дело вступило зелье, полученное у травницы. Мы тщательно обработали пятна крови.
– Это должно привлечь волков, – пояснил Кейран. Потом протянул мне горшочек с желтоватой липкой мазью: – Это уничтожит твой запах.
Я намазалась сама, не забыв о подошвах сапог и волосах. Кейран сделал тоже самое. Даже лошадям мы смазали копыта, сбивая со следа собак.
Несколько шлепков по крупу, и лошадь наставника ушла по тропе, уводя на поводу остальных коней. Мы же уходили по деревьям – следы должны потерять даже собаки.
Убравшись с поляны, мы спустились в овраг, взбаламутили узкий ручеек, распугали лягушек и змей, затем вернулись к тропе. Лошади нас ждали. Заемный жеребец совсем сник, и я намотала повод на луку седла – пусть бродит поблизости. Потом егеря подберут или сам к жилью выйдет: главное, собьет со следа преследователей.
Через час пути Кейран заговорил:
– Не жалеешь, ученица? – В его голосе звучала подначка.
– Не жалею наставник. – Я сглотнула вязкий ком, вставший в горле, и пояснила: – На прошлой неделе я вынула из постели три отравленные иголки, опрокинула пять бокалов с ядом, погасила три пожара и четыре камина, полных сон-травы и дурмана. У меня не было шансов.