Принцип неопределенности (СИ)

Крепко зажмурясь, я пыталась успокоиться, но плохо выходило. Предмет в заднем проходе причинял дискомфорт, но это уже меньше заботило меня. Мне было страшно, что вот-вот в меня войдет его член, разрывая сухую плоть.
— Попозируй, Ульяш. — Антон дернул волосы, вынуждая поднять голову и посмотреть на него, а затем меня ослепила вспышку. Он не просто испугал меня, но и сфотографировал в этом унизительном виде. — Я сейчас поеду домой, а ты подумай над своим поведением. Надеюсь, что придешь к правильному выводу. И еще раз рекомендую не кричать, вряд ли в это время здесь полно рыцарей на белом коне.
И действительно он ушел, оставив меня привязанной к дереву со спущенными штанами. Я боялась каждого шороха, опасаясь или возвращения моего мучителя или что меня найдет кто-то похуже него. Но тем не менее не оставляла попыток спастись и потихоньку дергала руки, стараясь ослабить ремень.
Секунды казались часами, хотя потерянная я даже не знала сколько времени прошло с момента ухода Антона. Он привязал меня очень крепко и мне не удалось ни на миллиметр приблизиться к свободе.
Внезапно, до меня донеслись торопливые шаги. Первым порывом было позвать на помощь, но я слишком боялась привлечь ненужное внимание. Хотя неизвестный двигался именно в мою сторону.
— Солнце?! Черт, кто это с тобой сделал?! Убью ублюдка голыми руками!
Я не знаю, как здесь оказался Никита, но сильное эмоциональное напряжение сделало свое дело. Слезы хлынули с новой силой. Меня трясло в непрекращающихся рыданиях. Я, не переставая, плакала, когда любимый бережно отвязывал меня, извлекал из ануса торчащую бутылку и помогал надеть штаны. Он шептал мне что-то успокаивающее, пока нес на руках до автомобиля.
Рядом с машиной стояла Ани и Тимур. При виде меня подруга всхлипнула, прижимая пальцы к губам, а Орлов скрипнул зубами от ярости. Но мне было все равно. Я продолжала прижиматься к Никите и отчаянно всхлипывать. Казалось, что если он меня отпустит, то тот кошмар снова вернется.
Но Ник словно прочитал мои мысли и не выпускал из своих рук. Вместе со мной забрался на заднее сидение и успокаивающе убаюкивал всю дорогу до дома. Пока обессиленная продолжительной истерикой я не уснула беспокойным сном.
  
Глава 28. Никита
 
Если бы этот урод, сотворивший такое с моей девочкой, попался мне на глаза — клянусь, удавил бы его голыми руками. Сердце до сих пор бешено колотится, не желая успокаиваться. Никогда в жизни до этой ночи я не испытывал подобного ужаса. Ни один фильм, ни один квест не смогли бы вызвать таких эмоций.
Мы задержались с Тимуром после репетиции, обсуждая новую песню, когда мне позвонила Ларина. Я сначала даже не понял, кто это. У президента нашего фан-клуба были доступы к нашим номерам телефона, но использовать их в личных целях запрещалось. А тут Анита позвонила сама, да еще и ночью. Голос напряженный, но без признаков паники. Она очень хотела знать не со мной ли Ульяна. Было несложно догадаться, что что-то неладно. Ведь проще было бы позвонить Солнцу, а не искать ее у меня.
Когда же она переслала мне фото, присланное ей с незнакомого номера, я по-настоящему запаниковал. На снимке крупным планом зареванное и перепуганное личико моей девочки. В глазах дикий ужас, тушь растеклась от слез, а на нежной щеке алый отпечаток ладони. И еще мужская рука, удерживающая ее за волосы в кадре.
Но все же даже не это было самое жуткое. “Если поторопишься, возможно, даже найдешь ее невредимой”. От этих слов меня пробрала дрожь. Это не угроза, не требование выкупа. Просто равнодушная констатация факта. Тому, кто отправил это сообщение, было по сути плевать в каком состоянии мы найдем Ульяну. И найдем ли вообще.
Анита сказала, что моя девочка решила сегодня выйти в бар в вечернюю смену. Мы приехали туда, но само заведение было закрыто и поставлено на сигнализацию. У порога, практически неразличимая в темноте, валялась связка ключей. С узнаваемым брелоком в виде солнца.
Правильнее было бы вызвать полицию, но мы сразу отказались от этой идеи. Дело не в том, что это просочилось бы в прессу, просто не хотелось терять время на объяснение ситуации. Меня трясло от ярости и страха. Тем удивительнее, как какая-то девчонка оказалась спокойнее двоих взрослых парней. Ани внимательнее рассмотрела фон на фотографии, изучила по карте близлежащие пустыри и набросал пять мест в округе, где могла бы быть Уля. Мы нашли ее в четвертом.
 
К сожалению, это зрелище мне не забыть до конца своей жизни. Моя нежная девочка лежала животом на полуразвалившемся деревянном столике. Руки в запястьях были грубо стянуты широким ремнем и привязаны к близлежащему дереву. Но весь ужас картины я осознал лишь когда подошел ближе и увидел и джинсы, спущенные до колен вместе с трусиками, и бутылку, которую этот подонок засунул ей в задний проход. Ульяна надрывно плакала и старалась освободиться из крепких пут. Она еще боролась, но было видно, что ее силы на исходе.
Солнце не сразу узнала меня, но, когда поняла, что рядом не ее мучитель разом сломалась. Она отчаянно вцепилась в меня руками, не обращая внимания на кровь, которая сочилась из ранок. Пытаясь вырваться из ловушки, Ульяна изодрала запястья об жесткую кожу. Я бормотал ей на ухо что-то успокаивающее, надеясь переключить ее внимание на себя.
До машины мы добрались практически бегом. Само собой, у меня и в мыслях не было рассказывать кому-либо в каком виде она была. Мне не хотелось, чтобы помимо насилия ей довелось пережить и унижения от того, что все вокруг будут знать, как над ней надругались. Если Солнце захочет, она сама им расскажет об этой ночи.
Однако судя по шокированным лицам Тимура и Аниты, они, итак, догадались о том, что могло произойти с Ульяной. Никто не произнес ни слова. Да и что можно было сказать в этой ситуации, когда ее все еще колотила дрожь от перенесенного стресса?
Нарушая все правила дорожного движения и скоростные режимы, Орлов гнал машину к ее дому. Ани иногда подсказывала ему, как удобнее срезать дорогу. Между ними происходило что-то непонятное, но я был не в том состоянии, чтобы анализировать их отношения. Уля провалилась в беспокойный сон. То вздрагивая, то вскрикивая, то пытаясь вырваться из моих рук. Надеюсь, что со временем пережитый ужас поблекнет в ее воспоминаниях и ей станет легче.
Тим подогнал машину прямо к подъезду, чтобы мне было удобнее нести свою девочку домой. Не было и речи о том, чтобы оставить ее этой ночью одну. Даже если бы Бертц лично пришел, чтобы притащить меня в семейное гнездышко, он был бы жестко послан на хуй. Ани помогла мне донести любимую до квартиры и тактично удалилась, оставив нас вдвоем. Хлопок входной двери как раз и разбудил Ульяну.
— Девочка моя, — я осторожно опустил ее на кровать. — Тебе что-нибудь нужны? Может быть, ты хочешь пить? Сделать тебе чая?
Она подняла голову и посмотрела меня. Ее затравленный взгляд ранил меня в самое сердце. Солнце медленно покачала головой.
— Мне надо в душ. Хочу отмыться от этой грязи.
Несмотря на сопротивление, я опять подхватил ее на руки, отнес в ванную и бережно раздел, стараясь не задеть израненные запястья. Эмоциональное потрясение оставило Ульяну без сил, и она покорно, словно кукла, позволила мне вымыть ее, а затем обработать ранки. Повезло, что стол был хоть и деревянный, но покрытый лаком. По крайней мере, не придется вынимать занозы.
— Ты сейчас поедешь домой?
Моя девочка старательно отводит от меня глаза, старательно делая вид, что она сможет справиться со всем и сама. Глупышка, ей не нужно быть самой сильной, у нее для этого есть я.
— Нет, Солнце. Сейчас мы с тобой идем спать. Все остальное подождет.
Ее облегчение столь явное, что вызывает у меня слабую улыбку. Так странно, что кому-то необходимо бриллианты и путешествия, как доказательства любви, а кому-то просто быть рядом. Ульяна сворачивается клубочком под одеялом и внимательно смотрит, как я раздеваюсь. В ее взгляде столь неприкрытое восхищение, что член слегка твердеет. Мысленно убеждаю сам себя, что сегодня это неуместно, и устраиваюсь рядом с ней. Она крепко прижимается ко мне и, несмотря на стресс, довольно быстро засыпает. Я же лежу без сна, рассматривая еле заметные в темноте узоры обоев. Весь остаток ночи и утром меня терзает мысль, что это нападение было как-то связано со мной и Региной.