Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

— Столько, — отвечал хозяин, — сколько раз ваше высокородие на войне были.
БАСНЬ 97. ОБЕЗЬЯНА СТИХОТВОРЦЕМ 
Обезьяна сочинила некогда стихи, которые прочие звери возвышали похвалами и клялись, что не помнят еще у себя в лесу такого стихотворца, за что и наградили обезьяну стихотворческим венцом и назвали ее Аполлоновым сыном, так что получила она от зверей все то, чего только желала, выключая пропитания, в котором терпела она сильный недостаток. Обезьяна приметила скоро, что все приписываемые ей похвалы — худая утеха голодному желудку. Наконец, опасаясь околеть с голоду, предприяла она оставить лес и искать убежища между людей, однако и тут нашла она то же награждение, как и у зверей. Для сей причины принуждена она была идти в услужение к одному стряпчему, у которого она имела ту должность, что чистила поваренную посуду.
Баснь показывает худую судьбу стихотворцев.
БАСНЬ 98. ЛИСИЦЫНА КРИТИКА О ПРОИЗВОЖДЕНИИ ДВУХ ОБЕЗЬЯН 
В то время как звери говорить могли, были многие из них в услужении у людей. В числе тех находились две обезьяны; одна была портным, а другая живодером. После того как они промышляли таким образом несколько времени, оставили людей и возвратились в лес, где старались они получить важнейшие чины. Сие их желание было исполнено очень скоро, и первую произвели в судьи, а другую в докторы. Все те звери, которые знали, кто таковы у людей они были, смеялись весьма сему произвождению.
— Нечему дивиться, — говорила тогда лисица, когда обезьяна, которая была живодером, стала доктором. — Мне кажется, что сии две должности очень друг с другом сходны, и обезьяна осталась еще при прежнем своем убивстве. Что же надлежит до нового судьи, то весьма хорошо сделали, что определили им портного. Все знают, что юстиция наша стала вся уже в заплатах, так не худо быть при том портному.
БАСНЬ 99. ССОРА У МЕДИЦИНЫ С ХИРУРГИЕЮ 
Медицина позвала хирургию в суд к ответу за все ее напрасные обиды, а особливо за то, что она ввязалась в ту должность, которая ей принадлежала, и так лишает ее пропитания, несмотря на то, что переморила уже бесчисленное множество больных. Хирургия не испужалась того нимало, но еще подала сама на медицину челобитную, обвиняя ее, что она старается более о собственной своей пользе, нежели о здоровье больных, и что все методические ее лекарства учреждены только для того, чтоб продолжать болезни, а за то более бы получать денег. Потом дело началось, и с обеих сторон помощников было великое множество, а особливо у медицины, за которую вступились все аптекари, не хотя упустить из рук того доходу, который получали они от рецептов и методических лекарств. Потом, как дело сие дошло до ушей натуры, то велела она обеих их призвать пред себя и увещевала оставить ссору.
— Вы сами совестно признайтесь, — говорила она им, — что большую часть болезней исцеляю я и что вы ничего притом более не делаете, как только затмеваете надлежащую мне славу. Если же ваша ссора будет еще не окончена, то, к большему вашему посрамлению, докажу мое право над целым народом.
Медицина и хирургия, услышав сие, взяли назад свои челобитные и перестали друг на друга более приносить жалобы.
БАСНЬ 100. СУД МЕЖДУ ПРАВДОЮ И ЛОЖЬЮ 
Правда часто жаловалась на ложь и уличала, что она как тайно, так и явно старается о ее погибели. Сие представляла она иногда в разговорах начальникам гражданским; однако обыкновенно не получала она от них никакого ответу. Таким образом, правда принуждена была наконец идти против лжи судом, а в челобитной своей написала она, что ложь за бесчестные свои поступки недостойна пользоваться гражданским правом. Ложь довольно ведала, что сии жалобы были основательны, и опасалась весьма остаться виноватою; того ради просила совету у дьявола, что ей начать должно? Дьявол велел ей позвать стряпчего, который бы знал с корню все приказные дела. Он в суде защищал ложь с таким успехом, что, несмотря на ее бессовесть, была она оправдана, а правду принудили заплатить знатную денежную сумму в юстицию за неправое прошение. Ужасно смотреть было, как драли с нее судья и прочие приказные. Они, не удовольствовавшись ничем, стащили с нее еще и платье и оставили правду нагую, и так ложь получила уже явно привилегию исполнять прежнее свое упражнение. Не можно описать, в какой радости был тогда дьявол! Он учредил в день тот торжество и пир; сказывают, что и сам сатана, несмотря на свою древность и седины, проплясал тогда всю ночь.
 
БАСНЬ 101. ДОГОВОР МЕЖДУ ФИЛОСОФИЕЮ И МЕХАНИКОЮ 
Философия имела свою столицу в Греции в некотором замке, который окружен был глубоким рвом, а в воротах его поставлен был караул, чтоб никто не мог туда иметь свободного входу. И таким образом жила она по примеру восточных королей, которые никому не кажутся, а живут только в обхождении с одними своими любимцами. Вид ее был всегда одинаков, ни хуже, ни толще. Она казалася здоровою, однако иногда бывал с нею припадок, чего ради лекари советовали ей лечить оный по времени. Но она думала, что из того не будет дурного следствия, и, таким образом, не хотела употреблять лекарств. Но как припадок не уменьшался, то наконец согласилась сама она лечиться, для того что некоторые ее любимцы, которые, по их мнению, имели понятие о медицине, к тому ее уговорили. Однако их лекарствами болезнь не уменьшалась. В сем состоянии объявили ей, что в предместии живет одна честная жена, которая называется механикою, и обещает вылечить философию совершенно, когда только принимать будет ее лекарства. Потом привели механику, которая взяла с собою туда аптекаря, по имени эксперимента. Они начали лечить ее, и скоро примечено было удивительное действие лекарств их, ибо болезнь не только совсем была исцелена, но философия получила еще новую силу и новый вид, так что никак узнать ее пред прежним было невозможно. Чего ради почувствовала она столь сильную любовь к механике и эксперименту, что наконец совсем с ними соединилась и позволила им иметь пребывание в своем замке; потом так начала с ними жить дружно, что не могла ничего уже без них и начинать. Плоды же сего были те, что философия пришла в такое доброе состояние, как видим ее ныне.
Баснь показывает, что древние не могли иметь в философии особливого успеха для того, что старались более изъяснять только учение своих предков, а не изыскивать и чрез искусство более просвещать их. Они презирали также механику, о которой думали, что она к философии совсем неприлична. Но ныне видим, что механика причиною многих откровений в философии.
БАСНЬ 102. СПОР У НАУК О ПЕРВЕНСТВЕ 
Республика учредила некогда у себя богатый обед для всех наук. Она отдала приказ своей гофмейстерине сажать гостей по их достоинству. При сем случае примечено было, что с ученостию не всегда соединена добродетель, ибо за первенство начали они ужасную ссору, которая окончана была страшною дракою. Богословие хотела иметь первое место.
— Я бы вам, конечно, его уступила, — говорила она прочим наукам, — если б можно было то сделать без уменьшения моея чести.
Философия за здравое свое рассуждение не хотела уступить никому места. Но риторика употребила всю свою силу доказать свое право. Правда, она бы и взяла то своим криком, если б не выступила математика.
— Потише, — говорила она им, — все наши споры напрасны. Когда рассудить по основанию наук, то без всякого прекословия первенство должно отдать мне.
Словом, никто из них не хотел уступить друг другу места. И наконец дело дошло до драки, в которой вытащили они друг другу по хорошему клоку волосов. Но никто не поступил при том столь храбро, как нравоучительная философия. Она перестала спорить тогда, как исцарапали ей всю рожу и изодрали платье в лоскуты. Таким образом окончен был пир у республики. Она, чтоб не пропало даром изготовленное кушанье, приказала наместо наук позвать солдат, матросов и земледельцев, которые отобедали у нее добрым порядком.