Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Действие в «Бригадире» происходит главным образом в стане обличаемых. Их всех связывает любовный сюжет. Но любовь их «смешна, позорна и делает им бесчестие». Советник и бригадир, Иванушка и советница давно утратили человеческий облик, чувство личности стерто и них животным эгоизмом, скотским самодовольством. Они не способны на истинное человеческое чувство, в частности на любовь.
Иван заводит интригу с советницей, советник с приказной изворотливостью ухаживает за Акулиной Тимофеевной, Игнатий Андреевич приемами заправского солдафона «штурмует» советницу, решительно готовясь оттеснить конкурента-сына. Соперничество служит для Фонвизина ярким и убедительным средством показать идейное единство и моральную общность как невежественных, неграмотных крепостников, так и новомодных воспитанников иностранных учителей, поклонников французских мод и французской культуры. Отец и сын, перебивающие друг у друга право «махаться» с чужой женой, достойны равного презрения и вызывают равное негодование. Больше того, мы понимаем, что дело тут не в воспитании только, ибо оно у Иванушки и Игнатия Андреевича было крайне несходным, а в паразитическом характере их существования.
«Бригадир» — комедия, и первая комедия воистину русская, и первая комедия подлинно веселая. Пушкин очень высоко ценил веселость и крайне сожалел, что в русской литературе так мало истинно веселых сочинений. Вот почему он с любовью отметил эту особенность дарования Фонвизина, указав на прямую преемственность драматургии Фонвизина и Гоголя. Говоря о гоголевских «Вечерах на хуторе близ Диканьки», Пушкин писал: «Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина».[1]
Сопоставление Пушкиным Гоголя и Фонвизина не случайно. Гоголь, создатель русской реалистической комедии, тесно связан с Фонвизиным. Фонвизин начинал то, что Гоголь завершил. В частности, Фонвизин первый сделал решительный шаг в сторону реализма и в области комической. «Бригадир» написан в период расцвета русского дворянского классицизма. Основатель школы и создатель русской трагедии и комедии, Сумароков в годы, предшествовавшие появлению «Бригадира» (1764—1768), написал шесть новых пьес. Сумароковские комедии составляли главный репертуар русского театра. Многочисленные переводы, появившиеся лукинские «склонения на русские правы», а в дальнейшем комедии Княжнина и Николаева — утверждали в основном принципы комического, определенные и выработанные классицизмом.
Поэтика классицизма игнорировала живую жизнь. И все же в комедию она врывалась более настойчиво и интенсивно, чем в трагедию. Появлялись имена русских героев, конкретная сатира «на лицо», «на личность», как тогда говорили. Осмеивавшиеся общие пороки таили в себе все больше намеков на реальные происшествия и события русской жизни, на практику дворянско-самодержавного общества. Но комическое менее всего оказывалось связанным с жизнью. Оно всегда определялось априорными правилами. Правилом стало введение в комедию, начиная с Мольера, приемов буффонады, фарса. Потасовка, как акт комического, вошла в комедийную практику Сумарокова и Княжнина. Смешное возникало и от приемов памфлета в комедиях «на личность». Сатирический образ в такой комедии лишался своего обобщенного, типического значения. Комическое возникало из угадывания в конкретном сатирическом облике реального прототипа. Традиционным приемом в поэтике комического являлось недоразумение, знаменитое qui pro quo. Эти недоразумения, вытекавшие из того, что одно принимали за другое, порождались не реальными жизненными обстоятельствами. Они были условны и привносились в действие, создавая живость и эффект несоответствия, этой основы комического.
Внимание Фонвизина к реальной действительности, желание вывести на сцену живые образы русских дворян, стремление показать их ничтожество, их убогость, их уродство и паразитизм определили новаторство драматурга и в области комического.Главным отступлением писателя от правил классицизма был отказ от искусственного привнесения комических ситуаций в действия реальных лиц. Поэтому в комедии отсутствуют потасовка, недоразумения, переодевания, то есть условные комические эффекты, переходившие из пьесы в пьесу, чуждые духу и природе изображавшихся на сцене действующих лиц.
 
Отказывается Фонвизин и от сатиры «на личность», — его образы глубоко правдивы, и сила их — в типичности. Нет и традиционного в классицизме несоответствии в языке, — герои его говорят свойственным им языком, притом речь их социально дифференцирована. Чужда Фонвизину и насмешка над бытом простого народа.
Идея комедии — обличение русского дворянства. Принцип верности действительности в образах и сюжете определил и стремление драматурга сделать комическую ситуацию жизненной, вытекающей из поведения действующих лиц.
Так, объектом комического стал «дворянский корпус», не отдельные исключения, а типические образы дворян-помещиков. Содержание комического определялось идеей комедии — обнаружение ничтожности, паразитической жизни, скотской морали, духовного убожества тех, кто спесиво провозглашал себя «благородным сословием». Обнаруживалась эта ничтожность в ситуациях, рождавшихся из реальных, внутренне оправданных столкновений действующих лиц. Как уже говорилось, всех отрицательных персонажей связывает любовная интрига. Развитие интриги, определявшееся показом моральною облика русских помещиков, и создавало комические ситуации, в которых комизм служит средством социального обличения.
5
Комедия «Бригадир» имела шумный успех в Петербурге. До того как она была поставлена, Фонвизин читал ее почти ежедневно и друзьям-единомышленникам, и знакомым, и различным высокопоставленным лицам, и даже самой Екатерине. Комедия сделала Фонвизина популярным писателем, она же сблизила его с Никитой Паниным. Панин сам попросил драматурга прочесть комедию своему воспитаннику, наследнику Павлу. Комедия понравилась и воспитателю и воспитаннику. Панин сказал: «Это в наших нравах первая комедия».
Откровенные беседы Н. Панина и Фонвизина позволили им близко узнать друг друга. Драматург, давно тяготившийся службой у Елагина, с радостью принял приглашение Панина перейти к нему. В декабре 1769 года состоялось назначение Фонвизина на должность секретаря Коллегии иностранных дел, фактического помощника министра. Знакомство с Паниным вскоре перешло в дружбу, которая продолжалась до самой смерти министра в 1783 году. Связь с Н. Паниным, с его братом Петром Ивановичем, с наследником Павлом обусловила участие Фонвизина в больших политических событиях 70-х годов.
Дело в том, что дворянские либералы не оставили надежды добиться исполнения своих планов ограничения русского самодержавия. При вступлении на престол Екатерины в 1762 году, как об этом уже говорилось, попытка Панина не привела к успеху. Теперь создавались новые благоприятные обстоятельства: в 1772 году Павлу исполнялось 18 лет, и, по закону о престолонаследовании, Екатерина должна была передать власть. Политические убеждения Фонвизина-просветителя определялись верой в возможность великих преобразований волей просвещенного монарха. Екатерина не была таким монархом. Ее политику обмана, лжи и лицемерия Фонвизин уже давно разгадал. Но таким государем мог стать Павел. Ведь рядом с ним в роли первого советчика оказывался Н. Панин, и можно было надеяться, что именно этот юный монарх станет осуществлять выработанную для него программу царствования. То обстоятельство, что он, Фонвизин, был связан с Паниным, да и сам лично знаком с Павлом, в дом которого он получил право приходить в любое время, только усиливало желание писателя принять самое активное участие в готовившихся политических событиях. Писатель-просветитель мог стать «советодателем государя» и тем быть полезным своему народу.
Первое политическое выступление Фонвизина относится к 1771 году. Павел тяжело заболел. Смерть его могла разрушить все планы партии Панина, надежды Фонвизина. Вот почему благополучный исход болезни наследника Фонвизин отметил специальным «Словом на выздоровление». Благополучный исход болезни давал отличный повод для политического возвеличения Павла, объявления его «отечества надеждой», с чьей жизнью «сопряжено истинное благо народа». Под покровом официальных комплиментов Екатерине, матери Павла, Фонвизин публично объявлял «гражданам России», что Павел обладает истинными достоинствами государя, поскольку был воспитан «мужем истинного разума и честности» Н. Паниным. Он «вкоренил в душу» Павла те добродетели, «которые составляют счастие народа и должность государя». Он «просветил познанием его разум», воспитал в нем «человека». Павел поэтому есть истинный «просвещенный государь», и он совершенно подготовлен к царствованию и исполнен желания вступить на престол для того, чтобы сделать своих подданных счастливыми. В конце «Слова» Фонвизин обращается к будущему государю с наставлением, заговорив «гласом всех... сограждан». С полным пониманием величайшей политической ответственности он в печати сформулировал Павлу важнейшие «истины»: «Люби Россию», «буди правосуден, милосерд, чувствителен к бедствиям людей», «буди властелином над страстями своими и помни, что тот не может владеть другими с славою, кто собой владеть не может. Внимай единой истине и чти лесть изменою», «почитай достоинства прямые и награждай заслуги». Требования к Павлу звучали прямым обвинением Екатерине. Просветительская литература, прежде всего Новиков в «Трутне», Фонвизин в «Бригадире», заявляла, что именно при Екатерине правосудия нет, прямые достоинства не почитаются, заслуги не награждаются, а подлая лесть щедро оплачивается, и, главное, государыня не является «властелином своих страстей» и потому не имеет права «владеть другими».