Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

БАСНЬ 5. ОБ ОСЛЕ, КОТОРЫЙ ПРИНЯЛ НА СЕБЯ ДОКТОРСКУЮ ДОЛЖНОСТЬ 
Волк занемог горячкою и требовал доктора. Осел, услышав то, представил ему услугу а был скоро принят в сию должность; однако следствие показало, что болезнь, несмотря на ослопы лекарства, усилилась еще более и волк чувствовал уже в себе крайнюю слабость, чего ради не пропустил он осла вести в суд, обвиняя его убивством. Оба они пришли ко льву, так, как к главному судье. В суде нашлось, что осел принял на себя такое дело, которого не разумел нимало. И сие то было причиною строгого решения для волка, которое состояло в том, что не дано ему никакого удовольствия и велено всю вину приписывать самому себе, для того что выбрал он осла доктором, знав уже, сколь велико было его искусство в медицине.
Баснь сия учит, что не должно полагать дела на такого, который их не разумеет. В противном же случае должно будет жаловаться самому на себя.
БАСНЬ 6. О ТЕРНОВНИКЕ 
Терновник жаловался Юпитеру, для чего дал он ему столь дурной вид, на что Юпитер так ему ответствовал: — Ты для терновника создан довольно хорошо.
Баснь сия доказывает, что всякая тварь в своем роде совершенна. Человек не может жаловаться, для чего он не так создан, как ангел, ибо он для того и создан, чтоб быть человеком. Лошадь не может негодовать на то, для чего не имеет крылья и не летает так, как птица, потому что она создана быть лошадью, и свинья в своем роде довольно хороша.
БАСНЬ 7. КОЗЕЛ ФИЛОСОФ 
Козел, которому наскучил свет печальными приключениями, принял намерение философствовать. Он, не зная, собственно, что надлежит до философа, спрашивал о том кошку, которая сделала ему тотчас описание общенародного мнения о философе. Она говорила:
— Философ должен иметь длинную бороду.
— В ней нет у меня недостатку, — отвечал козел, — я ее имею, да еще такую, какую имеют редкие звери.
— Философ должен иметь рога во лбу, — продолжала кошка, — которыми бы встречал он всякого, кто не согласен с философскими его мнениями.
— Ты видишь, — ответствовал козел, — сколь они у меня велики.
— Философ, — говорила еще кошка, — должен непременно самые бездельные свои мнения защищать с жестокою яростию.
— Это я и делаю, — сказал козел, — ты знаешь, сколь много рога мои востры за самую безделицу.
— Наконец, — говорила кошка, — надлежит быть весьма спесиву.
— Что надлежит до спеси, — отвечал козел, — то в ней недостатку у меня также нет.
— Итак, ты имеешь все те свойства, которые надлежат до совершенного философа, — говорила кошка, — теперь недостает тебе одной только епанчи.
— О! — сказал козел. — Этому пособить можно, ибо знаю я в лесу такое место, где лежит медвежья кожа, — в которую он и обернулся.
Все звери, увидевши козлов наряд и постоянный вид и услышав, что он более не козел, а философ, оказывали ему великое почтение. Как скоро пронесся о том далее слух, то вознамерился богатый господин, который жил близко лесу, взять его в учители к своему сыну. Козлу понравилось сие предложение, и он на то согласился. Домашние люди не могли, увидя его, удержаться от смеху, однако говорил им господин:
— Не смейтесь: Диоген имел вид не лучше его, а им все были весьма довольны.
Потом повели козла в залу, на стене которой поставлено было большое зеркало. Как скоро козел увидел себя в зеркале, то подумал, что стоит его соперник, который хочет иметь тут равное ему место. Он рассердился жестоко и, посмотрев на него сурово, увидел, что и в зеркале ему то же отвечает. Сие привело козла в пущее сердце. Он вспомнил совет кошкин, то есть что философ должен встречать соперника рогами, и для того, разбежавшись, сильно ударил в зеркало и разбил его. Через сие весь дом приведен был в смятение и козла повели в суд. Но как скоро услышали все сио приключение, то сделался великий смех. В наказание отрезали козлу бороду, так что не имел он уже никакого философского знака.
Баснь сия доказывает справедливость пословицы: Barbam video, fed Philosophum non video - вижу бороду, но не нижу философа.
 
БАСНЬ 8. НРАВОУЧЕНИЕ ЖАВОРОНКА 
Жаворонок, который имел гнездо в арженом поле, приказывал детям, в отсутствие свое, примечать все то, что будут видеть и слышать; потом оставил он их и полетел искать для них корму. Между тем, услышали они, что хозяин поля того велел сыну своему звать своих друзей, чтоб помогли назавтра ему сжать рожь. Сие рассказали молодые жаворонки своей матери с великим страхом. Но она совсем того не испужалась и просила их также не бояться.
— Когда хозяин послал только к одним своим друзьям, — говорила она, — то будьте уверены, что желание его завтра не исполнится.
Следующего утра оставила она их опять тут же, повторяя им прежнее свое приказание. Хозяин пришел на поле и дожидался тут своих друзей, но напрасно; он, приметив то, сказал своему сыну:
— Я вижу, что друзей моих дожидаюсь я напрасно; поди к моим родственникам и проси назавтра их ко мне, сделать помощь в моей работе.
Молодые жаворонки рассказывали сие с большим еще страхом своей матери, которая, утешая их, говорила, что он делает столько же глупо, как и прежде, полагаясь на своих родственников; итак, не надлежит опасаться, чтоб и завтра рожь была сжата. На третий день полетела она от них опять. Хозяин пришел на поле и, подождав своих родственников, у которых и на уме не было к нему идти, сказал своему сыну:
— Слушай, сын мой! Ты видишь теперь, что во время нужды нет ни друзей, ни родственников; итак, завтра примемся сами за работу.
Сие рассказали молодые жаворонки опять своей матери, на что она им отвечала:
— Теперь пришло уже время искать другого места, ибо рожь, конечно, завтра будет сжата.
Она увела оттуда детей своих, а на другой день сжата была рожь хозяйскими руками.
Баснь сия учит, сколь мало должно полагаться на друзей и родственников.
БАСНЬ 9. ХАМЕЛЕОН И КОШКА 
Кошка встретилась некогда в лесу с хамелеоном, который был в великой печали и казался недовольным. Она спрашивала его о причине, на что хамелеон так ей ответствовал:
— Мне по крайней мере на себя пенять причины нет: я делаю то по возможности, что способствовать может к содержанию моему, но натура была мне неблагосклонна и лишила меня своей милости, так что я со всею моею прилежностью и трудами не могу быть способным ни к какой должности. Я о всех тех науках, которым учили меня родители, старание имел, но неспособность противилась моим желаниям. Последняя моя должность была учительская, к которой родители мои, а особливо мать, меня назначили для того, что отец ее и дед были все педанты; но не был я двух месяцев в сей должности, как медведь, который имел в школе главную дирекцию, отпустил меня за мою неспособность. Меня более всего при сем огорчило то, что козла определили на мое место, которым уже все становятся довольны.
Кошка, выслушав сие, говорила хамелеону:
— Друг мой! не обвиняй натуру, ибо, может быть, она столько же милостива ко всем, как к тебе. Это великое несчастие, что родители, не зная склонности своих детей, посвящают их такой должности, к которой не имеют нималой способности и чрез то обижают натуру. Итак, я спорю, что ты, если возьмешь на себя должность по своей склонности, будешь в столь великой славе, сколь теперь в презрении. Я знаю для тебя совет, по которому поступая, можешь ты достигнуть счастия. Ты в состоянии иметь разные виды, так что всякий час бываешь сам себе неподобен, и для того имеешь ты главные свойства придворного человека — переменяться, как другой Протей, по всем обстоятельствам двора. Думай только теперь, как бы добиться хотя малой при дворе должности, а я знаю, конечно, что в скорости достигнешь великой степени счастия.
Хамелеон благодарил кошку за ее совет и пошел ко двору Львову, который состоял из разных родов тварей. Он подбился в милость к любимцам Львовым, которые чрез силу свою произвели его в гофмейстеры молодого слона, фаворита королевского. Словом, хамелеон сделался в скором времени знатным министром. Сие произвождение прославилось во всем лесу, и дошел слух до кошки. Она пришла в неописанную радость, ибо думала найти в сем новом министре великого милостивца, который может ей на старости быть утешением. Итак, пошла прямо во дворец ко льву и велела о себе сказать хамелеону, что желает его видеть. Хамелеон, который надут был гордостию, велел ей сказать, что она ему совсем незнакома. Кошка, наморщившись, заплакала с горести: