Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Из рукописных, сколько известно, способствовать могут: труд покойного Тауберта и Кондратовича, также Симфония на Ветхий завет иеромонаха Иллариона.
Собрание сих материалов должно быть разделено поровну на 15 частей и отдано по одной части на каждого из помянутых пятнадцати особ для выписывания из сих материалов всех слов и речений по алфавиту, аналогическим порядком. Раздача должна быть разделена по буквам, размеряя труды так, что если у которого буква мала, то придать часть другой (перемена двух печатных листов большого труда не составляет), и если каждый из 15 членов возьмет на себя выписывать четыре тысячи слов, кои обыкновенно не более как на двух печатных листах помещаются, то в несколько дней будет иметь аналогическую таблицу шестидесяти тысяч слов коренных, производимых и сложных. Основание словарю весьма достаточное, но не составляющее, однако ж, и половинного числа слов и речений лексикона Французской академии.
По выписании сего количества слов и (речений по алфавиту надлежит прочитать сию аналогическую таблицу в Академии, по рассмотрении которой исключаются из таблицы все те слова и речения, коих предписано в первой статье начертания сей таблицы. Должно напечатать не менее ста экземпляров для вручении господам членам и некоторым из знающих российский язык особам, дабы каждый мог прибавить те слова и речения, кои в таблицах найдет опущенными. Сии дополнения доставляются господам секретарям Академии, и, дабы словарь был сколь возможно полнее, весьма было бы полезно, чтобы господа члены, желающие споспешествовать восприявшим главную работу пятнадцати особам, поделили между собой прочтение наших церковных книг и лучших писателей; из них заслуживают особливого примечания: Маргарит Ирмолог, Октоих, Триодь постная, Триодь цветная, Минея праздничная, книга Назианзина, Беседы Златоустовы на Новый завет; Несторов летописец, Летописцы Архангелогородский и Новогородский; сочинения: господ Ломоносова и Сумарокова, древняя Вивлиофика, «Трудолюбивая пчела», «Труды Вольного российского собрания», «Собеседник любителей российского слова».
Если б при чтении был принят труд выписывать с означением книжной страницы все те слова и речения, коих нет в таблице и кои достойны иметь в словаре место, то словарь содержал бы в себе действительно истинные сокровища нашего языка.
Между тем как сие способствование производится, помянутые 15 особ разделят между собою аналогическую таблицу, дабы из оной составить порядок этимологический, наблюдая все то, что предписано первым пунктом четвертой статьи начертания. Сия работа многого времени не востребует, тем наипаче, что число сотрудников может быть умножено и отсутствующими членами, ибо всякий, кто хочет, может, получа аналогическую печатную таблицу, взять букву и привести ее в порядок этимологически; в разделении букв наблюдать должно то только, чтоб двое не взяли одинаковой буквы, ибо здесь двойная работа была бы совершенно бесполезна.
Как скоро приведение всех слов и речений в этимологический порядок совершится, то помянутые пятнадцать особ разделяют между собою обработывание каждого слова и речения на три части следующим образом: пять человек отделяются для исполнения по второй статье начертания, и сей отдел называться будет Грамматикальным; пять человек, исполняющие предписанное третьего статьею начертания, будут составлять Отдел объясняющий; наконец, пять человек, исполняющие четвертую статью начертания, составят Отдел издателей.
Как работа отделов первого и второго независимо одна от другой производиться может, то по обработывании каждой буквы и тот и другой отдел доставляют свои работы к издателям, кои, приведя все слова и речения в порядок, предписанный четвертою статьею начертания, приносят всю трех отделов работу на рассмотрение в общее собрание Академии, после чего возвращается она к издателям для печатания.
Остается сделать положение относительно до технических названий. Довольно, если в Российском словаре будет оных столько, сколько, например, в лексиконе Французской академии. Но как наша Академия никаких материалов к составлению технических названий, сколько известно, не имеет и оным аналогической таблицы сделать не из чего, то наилучший способ к собранию их состоит, кажется, в том, чтоб поручить двум или трем из господ членов выписывание таковых названий из лексикона Французской академии на особенных листах, то есть: богословские особливо, математические особливо и проч. Потом каждый член Академии, по мере знания своего в науках и художествах, по охоте своей к ремеслам и по удобности своего времени, берет выписанные на особенном листу слова и речения той науки или художества, в чем более имеет знания, и, переведя оные на российский язык, придаст к ним довольное объяснение; труды же свои отсылает к господам секретарям для доставления к издателям, кои объясненное техническое название вносят в надлежащее в словаре место и представляют потом Академии на рассмотрение.
 
Сверх тех названий технических, кои находятся в лексиконе Французской академии, необходимо должны иметь в словаре место и те, кои употребляемы были в древнем российском законодательстве и в разных грамотах. Объяснение таковых слов для разбирательства разных случаев и дел, получивших основание свое и право в древности, весьма может быть полезно в рассуждении провинциальных слов, употребляемых в промыслах, рукоделиях и проч. Отсутствующие члены не оставят в местах своего пребывания таковые слова собирать и сообщать Академии. Для других же мест, где она своих членов не имеет, может просить тамошних господ начальников, чтоб препоручили они знающим людям сделать собрание техническим словам по представлению Академии. Сим образом, кажется, работа Толкового славяно-российского словаря пройдет с успехом, и всякий член, по мере знания и удобностей своих, может способствовать тем своим сочленам, кои главный труд на себя принять благоволят. Польза своих сограждан и чувство их признательности за труды, бескорыстно для них подъемлемые, есть достойная награда всем подвигам граждан благомыслящих.
[В ЗАЩИТУ «НАЧЕРТАНИЯ»]{*} 
Москва, 1784 года.
Мучительная головная боль целые две недели меня не покидала и препятствовала мне отвечать на дружеское письмо ваше от 7-го сего месяца. Позвольте вас искренно поздравить как с табакеркою, так и со всеобщею похвалою вашему переводу, которого экземпляр, получив от вас, читал я с большим удовольствием.
Теперь лежат у меня перед глазами примечания Ивана Никитича Болтина на «Начертание» нашего словаря. Я в сие дело не мешаюсь, потому что Академия представления его почти все уже приняла, «Начертание» переменено, и, следственно, все дело кончено. Почитаю решение Академии; но чтоб иметь удовольствие с вами более побеседовать, хочу сообщить здесь мнение мое о сих переменах. Посвящаю вам целое утро. Боюсь только, чтоб материя моя не завела меня далеко и чтоб письмо мое не сделалось тетрадью. В таком случае прошу вас дружески его не дочитывать: я лучше хочу не быть читан, нежели быть скучен. А всего более прошу вас не делать из сего письма никакого употребления, в чем на скромность вашу совершенно полагаюсь.
Как примечания, так и резоны, для которых Академия решилась их принять и апробованное «Начертание» переменить, не произвели во мне, признаюсь вам, никакого убеждения. Чтоб меня удобнее понять, пожалуйте, прочтите наперед те примечания и письмо, при котором г. секретарь Академии препроводил оные к Ивану Ивановичу Мелиссино, а потом уже продолжайте, если вам угодно, читать то, что теперь писать стану.
Собственные имена отнюдь не составляют существа языка, а уменьшительные их еще меньше, и если Ивану нет места в лексиконе, тем менее Ваньке такая претензия прилична. Что ж касается до увеличивательных, будто духовными особами употребляемых, то я отроду не слыхивал, чтоб собственные имена имели когда-нибудь увеличивательные. Знаю, что бывают они полные и сокращенные, наприм.: Иоанн, Иван; но не думаю, чтоб какой-нибудь архиерей назвал себя когда-нибудь смиренный Иоаннище. Буде имя Иоанн для того увеличивательное, что содержит больше слогов и букв, нежели Иван, то по сему правилу Василиса было б увеличивательнее Пассы. Я не стану говорить об Акулине, которая титло имени увеличивательного никогда не согласится из доброй воли уступить Акилине, имея с нею равное число букв и слогов.