Что ты сделал

— Возможно, ваш муж…
Во мне поднялась ярость. Эта девица вообще не имеет понятия, что значит быть замужем, двадцать лет провести бок о бок с мужчиной, а потом вдруг выяснить, что все это время он изменял тебе с лучшей подругой!
— Послушайте, это смешно! Мы платим уже столько лет, а вы поднимаете шум из-за пары просроченных счетов.
Ну конечно, это недоразумение. Мы ведь никогда не задерживали оплату.
— Вам действительно нужно поговорить с бухгалтером.
— Тогда соедините меня!
— К сожалению, он сегодня на конференции. Но проблема в том, что обычно ученики не допускаются к экзаменам, когда не оплачены счета, и…
Я нажала отбой и, отшвырнув телефон, процедила:
— Сучка маленькая.
Билл смотрел на меня, спокойный, как обычно.
— Да-да, я понимаю, она тут ни при чем, но вообще-то могли бы проявить хоть каплю сочувствия…
Он стал открывать конверты и проглядывать их содержимое.
— Тут слишком много счетов, это не за один месяц пришло… Ты не думаешь?..
— Что?
— Извини за вопрос, но у вас проблемы с деньгами? Тут уйма неоплаченных счетов. Вот, например, из школы Бенджи…
— Я ничего не понимаю… Столько счетов… Тысячи!
Билл продолжал просматривать их, и мне на мгновение стало стыдно, поскольку я подумала, что он может увидеть, на какие глупости мы тратили деньги: доставка еды, солидные чеки на одежду, мои ежедневные косметические процедуры, наш последний отпуск…
— Смотри, здесь несколько очень крупных сумм, — сказал Билл. — Вот здесь и еще в прошлом году.
Я мельком глянула на столбцы цифр, и они поплыли у меня перед глазами.
— И что это такое?
— Не знаю, но похоже на номер банковского счета.
Схватив телефон, я загнала этот номер в гугл, но запрос ничего не выдал.
— Нет, понятия не имею, что это.
— А Майк не занимался инвестированием?
— Ни о чем таком он не сообщал.
Произнеся эти слова, я тут же поняла, что вполне могу не знать и даже не догадываться о делах Майка. Я всю себя посвящала детям и дому, а он зарабатывал деньги, обеспечивая нам твердую почву под ногами. Как же глупо было полагаться во всем на него и даже не интересоваться нашими финансами!
— Есть ли способ выяснить, кому принадлежит данный счет? — спросила я.
— Я попробую, думаю, это реально, — ответил Билл.
— Правда?
Он пожал плечами:
— Мне все равно сейчас заняться особо нечем. Позволь мне тебе помочь. Пожалуйста. Я буду рад это сделать.
Те же самые слова он говорил мне много лет назад, и тогда я не прислушалась к ним. И что же получилось? Иногда, чтобы понять уроки судьбы, нам требуется слишком много времени.
  
Глава восемнадцатая
 
— Что ты делал с деньгами?
Я наклонилась над Майком. Его лицо по-прежнему оставалось бледным и неподвижным. Вокруг гудели аппараты, работали насосы на антикомпрессионных чулках, которые препятствовали образованию тромбов. Я сосчитала все иголки, воткнутые в него, их оказалось пять. Многовато. И вопросов, на которые мне требовались ответы, было тоже много, но все они наталкивались на непробиваемую стену молчания. Муж был без сознания и не мог меня слышать. Я понимала, что Майка сейчас нет со мной, его нет в этой комнате.
Итак, мне пришлось снова обратиться к фактам. У Майка был роман с Карен на протяжении двадцати пяти лет. Это столько, сколько я его знаю, а кроме того, по ее словам, из нас двоих она переспала с ним первой. Джейк его сын, по крайней мере по словам Карен, и это значит, что в 1999-м у них точно был секс. Я вспомнила, что на Миллениум, во время новогодней вечеринки, Карен и Майк куда-то исчезли… Еще один камень, брошенный в мой колодец. Ну и напоследок — как раз сейчас должно идти слушание о выпуске Джейка под залог, и если его выпустят, он заявится сюда и прикончит моего мужа.
Майк и Карен занимались сексом в субботу днем, а чуть позже она обвинила его в изнасиловании. А наши банковские счета сообщили мне новый факт: мы разорены. Я ждала звонка от босса Майка, чтобы узнать, как обстоят дела с его зарплатой, но было понятно, что он куда-то переводил большие суммы: деньги утекали, как вода из худой запруды. Куда же? Еще вопрос — знал ли Майк, что Джейк — его сын, и платил ли он за него все это время? Может быть, деньги получала Карен? И я — единственная, кто ничего не знал?
 
— Очнись, — прошипела я мужу в ухо.
Он пах по-другому. Антисептики, несвежее дыхание изо рта…
Где же ты сейчас, Майк?
Телефон в моей руке загудел, и я поскорее нажала на кнопку, чтобы избежать неодобрительного взгляда медсестры. Выйдя в коридор, откашлялась и приложила мобильник к уху.
— Здравствуйте, Эли Моррис, — произнес мужской голос.
Может, я услышу новости о Джейке?
— Это Артур Рэйвенскрофт.
Босс Майка. Он позвонил мне сам.
— Здравствуйте. Мы встречались на рождественском празднике в прошлом году.
— Конечно-конечно. Он явно не помнил меня. — Мы глубоко сожалеем о несчастном случае с Майком.
— Увы, это не несчастный случай. На него напали. — Я не стала добавлять, что это сделал его сын. И понятия не имела, что им уже известно. — Мистер Рэйвенскрофт, мы обнаружили некоторые несоответствия в счетах, и я хотела бы узнать о зарплате Майка… О зарплате моего мужа.
Он ответил уже совсем другим тоном:
— А, ну да. Обычный больничный мы оплачивали бы месяц, не считая последующих льгот. Но, к сожалению, в отношении служащих, обвиненных в совершении преступления, у нас действуют суровые правила. Они немедленно отстраняются, и мы имеем право разорвать договор.
Во рту у меня так пересохло, что я не сразу смогла ответить:
— А что, если его оправдают? Если обвинение ложное?!
— Думаю, тогда возможна компенсация.
— Но мы… мы не знаем, сколько времени пройдет до суда. Ведь сейчас он без сознания.
— Я знаю, миссис Моррис. Но наша компания не должна ассоциироваться с подобными преступлениями. Наши клиенты несколько… консервативны. Все служащие подписывали пункт о недопустимости сексуальных домогательств. Поэтому мы обязаны дистанцироваться.
— Так как же… как же быть с деньгами?
— У нас очень щедрые бонусы, поэтому у Майка, скорее всего, есть сбережения. Простите, миссис Моррис, такова наша политика, и мы действуем только в рамках ее. Мы могли бы его уже уволить. А теперь прошу меня извинить, мне пора. Я очень надеюсь, что он скоро поправится.
Шеф повесил трубку. Если я хочу сохранить наш дом ради детей, нужно как можно скорее закрыть дело Майка.
Карен будто сетями опутала всю мою жизнь, подобно тому как вьюнок оплел растения в нашем саду и стал тянуть их вниз. Карен и мой муж, Карен и моя дочь, Карен и сын моего мужа… Я мерила шагами палату Майка, потому что не могла сидеть, ощущая яростное биение пульса в сосудах. И я снова начала составлять мысленный список. Список прегрешений Карен. Как там звали того парня в колледже? Марк Симмонс. Карен в карнавальном костюме девушки-ковбоя дразнит его, то прижимаясь к нему в танце, то убегая и прячась. «Ах, он на меня запал!» — шепчет она мне на ухо. Бедняга Марк в костюме Люка Скайуокера бродит, ищет ее, спотыкается. И, разумеется, думает, что она его хочет. Она всегда так делала — завлекала, соблазняла, а потом бросала. Добивалась внимания, а взамен ничего не давала. А может, просто хотела заставить Майка ревновать?
Что еще? Карен едет в Лондон, говорит, что ей меньше двадцати пяти, и требует скидку, выдавая Джейка за своего младшего брата. Каникулы на Крите. Каждый вечер она выдумывала новую историю про нас. Мы были то медсестрами, то родными сестрами, то сотрудницами зоопарка. «Я занимаюсь змеями, а она — аллигаторами». Вранье! Соврать для нее было так же легко, как улыбнуться. Босая Карен пьет вино из горла, из-под короткой юбки видны трусики. Карен заигрывает с Биллом, касаясь его бедра пальцами ног. Наклоняется, смеется, роскошная грудь вибрирует в декольте. А ведь ничего особенно смешного сказано не было.