Что ты сделал
— Рэмплинг!
Джейк услышал, что его зовет охранник, и вернулся к действительности.
Охрана оказалась здесь доброй. Да и вообще было не так уж плохо. Ему разрешили играть в видеоигры, смотреть телик и носить свою одежду.
— Смотри, — предупредил веснушчатый сокамерник, — не сболтни им лишнего.
Джейк поднялся со стула, и охранник жестом поманил его к выходу.
— Твоя мать пришла! — сообщил он.
Джейку почему-то не хотелось, чтобы это услышал его новый товарищ, погруженный в «Гонки Марио». Игры, в которых есть насилие, здесь были под запретом. Охранник провел Джейка сквозь несколько помещений, и они оказались в комнате для посетителей, где он увидел мать. Синяки выделялись на ее бледной коже. Джейк почувствовал, как в нем поднимается злость — на Майка, на Эли и на мать. На всех!
— Что тебе надо? — спросил он грубо.
Он ненавидел ее за то, что с ним случилось, но в то же время любил и, если бы она попросила, разбил бы стекло рукой.
— Милый… — Она сглотнула, и ее горло, покрытое темными пятнами, дернулось. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Глава пятнадцатая
Я поспешно завязала пояс шелкового халата, подаренного Майком на Рождество. По серому ковру в прихожей протянулись мои мокрые следы.
— Она здесь? В доме?
— Не надо было ее впускать? Но на улице дождь.
До чего же нелепая ситуация.
— Конечно, надо было. Все в порядке.
Меня качнуло от нахлынувшего страха. Последний раз, когда Карен была здесь, в моем доме, случилось все это. И теперь наша жизнь разрушена.
Билл спустился за мной и пошел на кухню:
— Я буду там, позови, если понадоблюсь. Принести чая или еще чего-нибудь?
— Нет-нет, не нужно.
Мне совсем не хотелось вспоминать все наши с Карен тысячи чаепитий, начиная с университета и заканчивая тем самым проклятым вечером. У нее даже была здесь своя кружка, слегка кривобокая, которую Кэсси сама сделала на уроке труда и настояла, чтобы ею пользовалась именно тетя Карен.
Я замерла, положив руку на дверь гостиной. Входить туда не хотелось, и я вообще сомневалась, что заставлю себя это сделать. Но пришлось.
В комнате стоял полумрак, и Карен, забившуюся в угол серого дивана, я заметила не сразу. Как я радовалась, когда отделка гостиной закончилась и я стала украшать ее, раскладывая голубые подушки, покрывала, расставляя разные красивые мелочи! Часто мне было достаточно лишь посмотреть на эту комнату, чтобы наполниться ощущением счастья и покоя. Но, увы, не сегодня. Я повернула выключатель и при свете лампы как следует рассмотрела Карен.
Она выглядела ужасно. Непричесанные волосы — мне только теперь бросилось в глаза, сколько у нее седины. Помятое лицо. Мешковатый серый свитшот. Руки зажаты между коленей.
— Эли…
— Как ты? — напряженным голосом спросила я, сев в противоположном углу дивана и поплотнее запахнув халат.
— Не очень… — проговорила она с большим трудом. — Это ужасно… То, что случилось.
— Ты о чем именно? — поинтересовалась я, почувствовав, какой ледяной у меня тон. — Боже, Карен, я просто не знаю, что тебе сказать! И вообще, можно ли тебе здесь находиться…
Я была уверена, что разговаривать мы с ней точно не должны.
Она посмотрела на свои кроссовки, которые оставили на ковре грязные следы.
— Скорее всего, нельзя. Но я должна. Я не выдумала все это… — почти прошептала Карен. — Это правда случилось. Посмотри на мою… посмотри на меня. — Она отогнула воротник, чтобы я смогла увидеть чернильно-синие отпечатки пальцев. — Я знаю, что ты не веришь… Я тоже не хотела верить. Вот почему тогда просто замерла, не могла поверить, что это правда… А потом… потом было уже поздно.
— Ноу тебя был секс с ним буквально за несколько часов до этого! — Мой голос сорвался. — Разве не так?
Карен побледнела еще сильнее:
— Это он тебе сказал?
— Да, объяснил, зачем ты приехала так рано — чтобы вы могли потрахаться, пока меня нет дома. Боже мой, почему?! Почему сейчас? После всех этих лет?
Это говорю я? Я себя не узнавала.
Помолчав, Карен спросила:
— Он сказал, что это было только один раз?
Когда ты думаешь, что случилось самое худшее, и почва уходит у тебя из-под ног, то через какое-то время все-таки собираешь себя по частям и продолжаешь жить. Но совсем по-иному чувствуешь себя, когда оказывается, что все на самом деле гораздо хуже, чем казалось.
— Что-о? — Я едва могла говорить. — А это не так? Мысленно я перенеслась в прошлое. Как? Уже в университете? Или когда родился Джейк и Карен подолгу жила у нас, потому что ей тяжело было в доме, больше похожем на проходной двор? Или когда родилась Кэсси? После крестин? Свадьбы? Вечеринок? Все мое прошлое внезапно словно покрылось жирной, неприятной пленкой.
Карен ровным голосом произнесла:
— Я переспала с Майком в тот же вечер, когда мы с ним познакомились.
Но это же… Это именно тот вечер, который Каллум показывал нам на фото.
О, мои бесценные воспоминания! Мы с Майком встретились в первый же вечер нашей студенческой жизни и с тех пор никогда не расставались. На следующий день мы прогулялись по мосту Магдалины [18], оба в желто-голубых университетских шарфах, и болтали обо всем и ни о чем, как делают все восемнадцатилетние. С того самого момента мы были вместе. Эли и Майк. У нас, конечно, случались свои взлеты и падения, но все-таки мы шли дальше рука об руку, в то время как наши сокурсники сходились и расходились, курсируя между кроватями. Но в ту, самую первую, ночь, когда я легла спать, все еще оставаясь девственницей, но ни на что не годной из-за четырех бутылок персикового шнапса с лаймом, в ту ночь с Майком осталась Карен. Недоверчиво, точно пытаясь стряхнуть слезы с глаз, я покачала головой:
— Неправда…
— Правда, Эли… Боже, мы встречались то чаще, то реже, но тянулось все годами. Так что он сказал неправду, утверждая, что это случилось только раз.
Вцепившись в стол, я прошептала:
— И когда я рожала Бенджи и лежала в больнице неделю?
Карен тогда приехала помочь, присмотреть за пятилетней Кэсси.
Она кивнула.
— И когда умер мой отец?
Каким заботливым был тогда Майк, как он делал мне массаж, ведь я почти десять дней засыпала, лишь отревевшись. И он остался дома, когда я поехала помочь матери…
— Да. Эли, ты понимаешь, что мое признание может сыграть против меня. У нас были долгие отношения. Я хочу, чтобы ты поверила мне: я не вру. Майк действительно напал на меня.
— Но ты врала мне всегда!
Она опустила глаза:
— Не врала. Просто никогда не рассказывала. Господи, Эли, что бы я сказала? Я люблю тебя. Ты моя лучшая подруга. Но с ним — это как наркотик, с которого никак не слезть. Когда я увидела его в субботу…
— Я не верю тебе! Ты врешь! — Я уже кричала.
— Зачем?
— Не знаю!
Может, всего лишь затем, чтобы причинить мне боль? Взять и разрушить все, что у меня есть.
— Но зачем он… С чего ему было бы тебя насиловать, если ваша связь длилась столько лет? В этом просто нет смысла!
Помолчав, Карен ответила:
— Мы решили все прекратить. В тот день.
— По его словам, это он так решил.
Конечно, муж говорил, что Карен к нему приставала и он поддался минутной слабости, и что этого больше никогда не случится, ну и все такое прочее. И как легко я ему поверила!
Карен смотрела в пол.
— Не знаю, Эли. Он вообще иногда врет. Да и я… Все-таки потому, что мы… Я не хотела этого тогда. И он взял меня силой. А это… Тебе ли не знать, что такое изнасилование, Эли!
Я прикусила губу.
— Но почему ты уверена, что это был именно он? Темно, ты пьяная, вы все были пьяные.
— Я… Боже, Эли, в конце концов, ну кто еще? Никто в сад не заходил.
— Там был Каллум. И… Билл.
Еще одна проблема заключалась в том, что вина лежала либо на моем муже, либо на наших общих друзьях.