Гнев богини Геры

— Становится все трудней, — устало произнес Тит. Он наклонил голову, однако чувствовал на себе взгляд тех зеленых глаз. — Очень тяжело.
Он немного подождал.
Ответа он не получил и слышал лишь оглушительный рев моря.
Он никогда не спрашивал, почему сюда никогда не добирается прилив и не попадают волны, даже самые высокие.
— Я вовсе не жалуюсь, ты пойми меня правильно, — торопливо добавил он. — И я знаю, что нужно делать. Просто… ну, сейчас это становится все трудней. Знаешь, какие они? Никакого уважения к традиции. Им нужно лишь одно — развлекаться, устраивать пирушки, и они еще ждут от нас, чтобы мы их подхватывали, когда они начнут падать. — Он сокрушенно покачал головой, вспомнив про старые добрые времена. — Ведь раньше-то они хотели поскорей вырасти, чтобы стать царицей. Вот как было… — Он вздохнул и улыбнулся, вспомнив об этом. — Раньше все девушки готовы были скорее убить возможную соперницу, чем проиграть. Больше было честолюбия в людях. Больше идеалов.
Тит поежился. Проклятая скамья была немилосердно жесткой, и у него заболела спина.
— Нынче все не так.
Море гремело.
— Это будет в последний раз, — произнес чей-то голос
Тит вздрогнул и едва не сполз со скамьи.
— Что? В последний раз?
— Да.
Голос прозвучал совершенно спокойно, но его не сумел заглушить даже рев моря.
— В последний раз.
Тит даже не знал, как ему отнестись к этой новости. В течение всей его жизни эти торжества были жизненно важными для города; они подталкивали его жителей на создание все новых и новых вещей, больших зданий, помогали налаживать связи с другими городами, большими и маленькими, не говоря уж про плавание в такие места, про которые никто и не слышал.
С другой стороны, конец летнего праздника означал бы, что он и его семья наконец-то избавятся от проклятия, сделавшего его рабом этого…
— Летние праздники будут продолжаться.
Тит нахмурился:
— Но ведь…
— Они станут другими. Этот закончится в этом году.
— А-а. — Теперь он понял. Вернее, ему показалось, что он понял. Он определенно надеялся, что понял, потому что ему совсем не хотелось оказаться сожранным среди ночи только из-за того, что он сделает что-то неправильно. — А-а.
Волны, разбиваясь о камни, ударялись о стену утеса, и пещера сотрясалась. С потолка летела засохшая грязь.
— Но лишь при условии, — продолжал голос, — если ты выполнишь все, что тебе будет сказано.
Тит весь подобрался и твердо посмотрел в зеленые глаза.
— Разве я когда-нибудь тебя подводил? Хоть раз?
Наступило молчание. Потом послышался ответ:
— Нет.
— Значит, и сейчас не подведу, — произнес Тит.
А про себя подумал: «Разве у меня есть выбор?»
— Ты очень уверен в себе, Тит Перикал.
Он совсем не был уверен в себе, но уж точно обрадовался, что производит такое впечатление.
— Это так.
— А как же быть с несогласными? С заговорщиками?
Тит беззвучно засмеялся, и его лицо посуровело, а голос сделался резким:
— С заговорщиками? Да какие они заговорщики! Они просто бездельники. У них хватает ума лишь на то, чтобы писать на стенах разные гадости, и их так мало, что они не испугают и новорожденного младенца. — Он презрительно сплюнул в сторону. — Заговорщики, ха! Я возглавляю совет старейшин дольше, чем многие из них живут на этом свете. Они мне не помеха. Совсем не помеха.
— Там будет кровь?
Тит пожал плечами:
— Кровь бывает всегда.
Сам-то он надеялся, что все обойдется без крови, но, поскольку голос ожидал от него именно такого ответа, он и прозвучал.
Стены пещеры снова содрогнулись, на этот раз не так сильно.
Голос загремел:
— И тебе уже известно решение интересующих меня людей?
— Они придут, — ответил Тит. — Я уже получил ответ.
— Хорошо.
— Я рассчитываю, что они появятся тут через пару дней.
— Превосходно.
Тит позволил себе довольную улыбку, однако не слишком широкую, чтобы она не могла превратить его в мишень. С богами и их капризами приходится держать ухо востро. То они, само дружелюбие и доброта, показывают тебе, как заработать пару динаров, обойдя закон, а на следующий день грозят тебе землетрясением, чумой, выдергивают твои ноги из задницы, и ты ползешь на брюхе к Аиду и надеешься, что он не превратит тебя в колесо от колесницы.
 
Тит дождался, пока море чуть-чуть затихло.
— Тут… если ты позволишь, конечно… есть одна вещь, которую мне хотелось бы знать.
— Что?
— Как насчет, хм… ты знаешь. Клотона.
Голос окрасился нетерпением.
— Клотон будет делать то, что делает всегда.
— Конечно, конечно, естественно. — Тит сгорбился и снова втянул голову в плечи. — Просто, ну, если… — Он едва не задохнулся, однако приказал себе не останавливаться. Встреча уже подходила к концу. — Если жертвы не будет…
— Клотон, — повторил голос с легким раздражением, — будет делать то, что делает всегда.
Вот еще одна причуда богов. Они любят повторять одно и то же несколько раз, как будто им мало одного раза.
Тит задумчиво кивнул:
— Я понимаю.
Ответа не последовало.
— Значит, если Клотон будет делать то, что делает всегда, тогда я должен придумать способ, как удостовериться, чтобы это было сделано в следующий раз в другом месте, когда он там будет?
Ответа не последовало.
Думая о том, что пока все идет как по маслу, Тит осмелился спросить:
— Я не надеюсь, что ты, хотя бы намеком, подскажешь мне, как я должен это выполнить.
Пещера задрожала
С потолка градом посыпалась сухая земля.
На свечи подул ветер, неощутимый для Тита, и их пламя расширилось, стало ярким, ослепительно белым и пропало.
Тит соскользнул со скамьи, шлепнулся на пол пещеры и пробормотал:
— Нет, пожалуй, ты не подскажешь, как мне справиться с этим…
И все-таки он прождал еще час, молча молясь, на тот случай, если последуют новые пожелания. Когда ему стало окончательно ясно, что встреча закончилась, он достал мешок и извлек из него четыре золотые крышки. Он накрыл крышкой каждую чашу, закрепил крышки и убрал чаши в мешок.
Теперь света не было.
Он в нем и не нуждался.
Собравшись, он нагнулся и отправился по подземному ходу к морскому берегу. Об оленьей туше он и не думал. Она исчезнет, когда он придет туда в следующий раз. Так бывало и прежде, и он не хотел знать, как и почему это происходит.
И что там происходит.
Соленые брызги попали на его лицо, когда он приблизился к выходу. Он пробыл в пещере слишком долго; уже начался прилив.
«Замечательно, — подумал Тит, — я сейчас промокну до нитки, испорчу свои новые сандалии, да к тому же я так и остался в неведении, кому суждено умереть на следующей неделе».
Он вздохнул, сожалея о тяжком бремени государственного мужа, вздохнул еще раз, когда первая волна окатила его до колена, и вздыхал бы еще из-за возложенной на него новой задачи, если бы не заметил на берегу женщин.
Красивых женщин.
Очень красивых женщин.
Молодых женщин.
Бросив благодарный взгляд на небеса, он уверенно направился к ним. И чем ближе подходил, тем шире он улыбался.
Совершенство; они были само совершенство.
Ему оставалось лишь придумать нужные слова, пожалуй, сопроводить их парой комплиментов, и они его. Все до единой.
«Еще один взгляд на небеса — и все они твои, — мысленно добавил Тит. — Все твои…»
Его мало заботило то, что судьи могут с ним не согласиться. На других праздниках лета, проходивших в предыдущие годы, достаточно было кошелька, набитого драгоценными камнями или золотыми монетами, или произнесенного шепотом словечка насчет Афин и того, чем там занимался данный судья, будучи учеником ювелира, и все становились кроткими и покладистыми.
В этом году не понадобится ни того ни другого.
В этом году ни один из судей не проживет столько, чтобы предъявить ему какие-то претензии.
  
Глава IV
 
Геракл колеблется
 
— Нет, — твердо заявил Геракл. — Абсолютно невозможно. Об этом не может быть и речи.