Гнев богини Геры

Геракл пристально смотрел на него.
Тит взглянул на небо, на клубящиеся на горизонте облака.
— Если бы я не согласился на это, — тихо сказал он, — она поклялась убить мою семью. Мою дочь. Мою жену. Забрать их обеих, а потом разрушить город. Мое… проклятие. — Горькая улыбка превратилась в короткий и горький смешок. — Думаю, что она сдержала бы свое слово.
— Да уж, Гера бы сдержала такое обещание, — сурово подтвердил Геракл. — Так это она держала тебя у власти все годы?
— Нет, — сердито ответила Иокаста. — Он хороший человек, Геракл. Конечно, иной раз и ошибется, порой заупрямится слегка. — Она прижалась к мужу и заставила его обнять ее за талию. — Не всегда поспевает в ногу со временем… — Ее тон стал более твердым. — Но для Фемона он был самым подходящим правителем. Действительно хорошим. И ты можешь убедиться в этом. Достаточно только открыть глаза пошире.
— А повстанцы? — осведомился Геракл.
На этот раз на ее губах появилась кривая усмешка.
— Моя идея. Он даже ничего не знал об этом до последнего времени. Иногда только таким образом нам удавалось удержать власть в его руках.
Геракл посмотрел на обоих почти с восхищением.
— Ты, — сказал он Титу, — не мог остановиться. А ты, ты хотела, чтобы он ушел.
Теперь ее улыбка стала искренней.
— Я весь день упаковывала вещи. Мы собирались уехать сегодня ночью.
— Мы нашли себе одно местечко, — сообщил Тит. — Возле холмов. Тишь да гладь. Никаких чаек. Никому не интересно, кто я такой и откуда. — Его плечи поднялись и опустились при тяжком вздохе. — Так что же теперь происходит? — Он не стал дожидаться ответа, а посмотрел на площадь и на собравшихся на ней горожан. — Гера солгала.
— Это одна из ее уловок, — сказал Геракл. — Она охотится за мной, Тит. Вот почему она велела тебе пригласить Иолая. Потому что она знала, что я приду тоже. Чтобы добраться до меня, она готова на что угодно. В том числе готова разрушить этот город и все живое в нем. — Он замолк и покачал головой: — А сделав это, она добралась бы и до тебя.
Пораженный Тит сделал шаг к столам, остановился и уронил голову.
— Но ведь мы не можем просто так остановить праздник. Я имею в виду, все эти люди… боги тоже… — Он всплеснул руками и поднес их к губам. Его глаза сузились и превратились в щелочки. — Ты знал все это и все-таки сидишь тут? Ничего не предпринимаешь?
— Тит… — тихо предостерегла его Иокаста.
— Нет, погоди. Этот человек все знает, но ничего не предпринимает, только ест наше угощение, пьет наше вино и… и… — Тит махнул рукой и погрузился в молчание.
— У меня есть план, — произнес Геракл, обращаясь скорее к Иокасте, чем к ее мужу.
— Чем мы можем помочь? — спросила она.
— Вы можете только не стоять на пути.
— На чьем пути? — дрожащим голосом поинтересовался Тит.
— Плана.
— Какого плана?
— Моего плана.
— В чем он состоит?
Геракл покачал головой:
— Я не могу вам сказать.
— Он не может нам сказать, — повторил Тит своей жене.
— Это часть моего плана, — ответил Геракл, начиная слегка раздражаться. «Может, ударить этого человека в челюсть? — подумал он. — Так, легонько. Просто чтобы вырубить его на парочку часов».
Тит выставил подбородок вперед.
Геракл сдержал себя.
— Какой у тебя план?
Геракл посмотрел на свою правую руку, увидел кулак и заставил его разжаться. Убедившись, что его рука не предпримет никаких неожиданных действий, он посмотрел на горожан и заметил, что собравшиеся на площади люди постепенно теряют терпение. Тогда он быстро взял под руку Иокасту и отвел к столу. Тит поплелся за ними.
— Я уже говорила тебе, — сказала она. — Иногда он бывает слишком упрям.
— Должно быть, ты по-настоящему его любишь, — улыбнулся Геракл.
— О да. Это не всегда бывает просто, но я его люблю.
Возле стола Геракл подождал, пока она сядет на свое место. Когда Тит с глухим ворчанием присоединился к ним, Геракл велел им вести себя как обычно, но не удивляться тому, что произойдет дальше.
— А что произойдет дальше? — шепотом поинтересовался Тит, но достаточно громким шепотом, чтобы его услышали даже в Афинах.
 
— План, — напомнил ему Геракл.
— Какой план?
— Такой план, — свирепо ответил ему Геракл, — который начнется с того, что ты сейчас вылетишь из фемона, если не перестанешь задавать мне ненужные вопросы.
Тит закрыл свой рот так плотно, что он превратился в узкую щелочку.
Тогда Геракл кивнул ему — ладно, мол, живи дальше.
Заняв свое место и машинально взяв с блюда кусок хлеба, он увидел, что Иолай занялся Веницией, Иокаста пытается успокоить и подбодрить мужа, а люди на площади начинают проявлять нетерпение, топают ногами и хлопают в ладоши. Туча на горизонте становилась все темней.
Он нервно провел ладонью по волосам.
Он почувствовал на лице ветер, пахнущий солью и дождем и прилетевший с моря в амфитеатр по главной улице.
«Я прав, — сказал он себе, — я знаю, что прав».
Все произойдет скоро, даже очень скоро.
Ему оставалось надеяться, что он будет к этому готов.
  
Глава XIX
 
Стычка за сценой
 
Тит Перикал поднялся с места, вышел вперед и встал перед средним столом. Там он поднял кверху обе руки, и после замысловатой мелодии труб зрители поднялись на ноги и издали возгласы ликования.
Геракл взглянул на Иокасту и увидел на ее лице гордость и такую глубокую печаль, что отвел глаза в сторону.
А вот вид Иолая его обеспокоил. Щеки его пылали, он наклонился слишком близко к Вениции, и Геракл испугался, что его друг выпил слишком много вина.
Трубы зазвучали снова.
Иолай наклонился к другу.
— Началось?
Геракл кивнул.
— Давно пора. — Иолай понизил голос: — Эта девица меня скоро выведет из терпения.
— А мне показалось, что ты наслаждаешься ее обществом, — сухо заметил Геракл.
Иолай скорчил гримасу, — мол, конечно, не без этого, ты угадал, — поднял свой кубок и поднес к губам. Его кадык задвигался, глаза полуприкрылись, но, когда кубок вернулся на стол, вина в нем убавилось лишь на маленький глоток.
Иолай подмигнул, заметив на себе взгляд Геракла.
В этот момент по толпе пронесся восхищенный гул, потому что слева от столов по восьми широким ступеням спустилась процессия. Она несла жертвенник, который Геракл уже видел во время парада. Его осторожно поставили посреди площади.
Одна труба вывела единственную сладкую ноту.
Геракл сглотнул.
Повинуясь величественному жесту Тита, все зрители опять поднялись на ноги, и жрецы, вынесшие жертвенник на площадь, вернулись строем в два ряда. Между рядами находились пять одинаково одетых девушек, все с босыми ногами и склоненными головами.
Вениция восторженно пискнула:
— Ах, как мне хочется быть одной из них!
Иолай окинул ее недоуменным взглядом, как бы говоря: «Ты что, сошла с ума?»
Она пожала плечиками.
— Ладно, не хочется. То есть хочется, но понарошку, не в самом деле. То есть… — Она замолкла и схватила кубок.
Циру и ее сестру легко было узнать по их рыжим волосам. Они шли одна за другой в середине шеренги. На таком расстоянии невозможно было определить, кто из них кто. Пока одна не споткнулась — еле заметно, — и Геракл понял, что это Цира.
Он наклонился к Иокасте.
— Они что, останутся там?
Она покачала головой, но ничего не ответила.
Цепочка девушек оставила жрецов и обошла вокруг жертвенника, а потом двинулась к подножию мраморных ступеней. В своей речи, которую, как догадался Геракл, Тит произносил каждый год, он приветствовал их, словно настоящих цариц, превознося их красоту и подчеркивая важность и торжественность их роли, какой бы мимолетной она ни была.
Толпа онемела.
Речь продолжалась, и всякий раз, когда Тит упоминал Деметру или Посейдона, он делал резкий жест левой рукой, предлагая девушкам подняться еще на одну ступень.
Геракл понял — когда они поднимутся наверх, наступит черед его и Иолая. Он только не понимал, каким образом Тит заставит их выбрать Циру.