Измена. Влажные обстоятельства (СИ)
- Понятное дело, - заметила я, беря на руки теплую дочь. Ощупав ее как следует, я убедилась, что сонная малышка настоящая. Прижавшись щекой к доченьке, я вытерла о пеленки скатившуюся слезу. Не думала, что увижу ее и вот так вот обниму!
- Пойдем! Пока не поймал! – кивнула старуха, а огонек ее огарочка свечи дрогнул. Тени запрыгали на стенах, принимая самые жуткие и уродливые формы, словно пытаясь меня о чем-то предупредить. На душе как-то тревожно стало!
Глава пятьдесят восьмая
Я опомнилась и поспешила вслед за старухой, которая уводила меня подальше от комнаты. Я слышала, как в спину заливисто храпит кормилица.
- Бедная девочка, - сокрушалась в полголоса бабка, то и дело зыркая на меня и качая головой – Что ж ты опять вернулась? Что ж тебе на твоей мельнице не сиделось! Сидела бы там, и меня бы не подставляла бы… А то из-за тебя он и меня в сундук посадит.
- Что? – спросила я, опомнившись. – Какой сундук?
Я прижимала голову дочки с груди, стараясь, чтобы она не расплакалась. Детский плач, его ого-го как слышно!
- Куды всех бисяков сажают! – удивилась бабка. Я повернулась, видя как глаза ее в темноте горят.
- А! – дернулась я, застыв в беззвучном крике. Ну еще бы! Зрелище было жутковатым!
- Что? – спросила бабка, присматриваясь ко мне светящими глазами.
- У вас глаза светятся, - выдохнула я, покрепче прижимая ребенка к себе.
- А! - застыла бабка, открыв рот в таком же беззвучном крике. Словно ей было страшнее, чем мне. – Так, Насть… Тебе че? Сила перепала, раз ты меня как есть увидела? Караул! Мать моя… Ой, сердце мое…
Жуткая бабка за сердце схватилась, пытаясь отдышаться. Она занесла руку, словно собиралась перекреститься, но потом что-то передумала.
- Нась, скажи, что это неправда… - голос бабки прозвучал подозрительно умоляюще. А она бросил на меня подозрительный и тревожный взгляд. – Я чуть не перекрестилась… Нась… Не смотрит на меня так… Брешешь небось… Просто сказал тебе кто-то! А! В деревне проговорились, что Алексашке бесяки служат!
- Нет, я вижу, - заметила я, замечая маленькие рожки среди седых волос. Я даже не смогла скрыть удивленного взгляда. – И рожки вижу…
- Где этот дурень, который тебе силушку ведьмовскую дал? – внезапно скуксилась и заныла бабка, словно у нее зуб разболелся. Где этот идиёт, которому жизня надоела? Я его сама голыми руками удавлю! Ты мне только скажи, кто тебя ведьмой сделал, Нась!
- Не скажу! Выведи меня отсюда, да так, чтобы Алексашке не попалась! – попросила я, видя, что бабке совсем плохо. – И вообще, почему, если ты бес Алексашки, ты мне помогаешь?
Мне показалось, что бес не так прост, как кажется. А вдруг он заманил меня в дом, чтобы сдать Алексашке? Подозрения усиливалось, когда я перестала понимать, куда мы идем.
- Я – нянька Алексашкина. Как приставили меня его родители, так вот я и на службе. Мне что наказали? Чтобы я Алексашку берегла, утешала, заботилась… Вот и пытаюсь его от тебя уберечь, - негромко заметила бабка, охая совсем как настоящая старуха, спеша вниз по лестнице. Огонек свечи в ее руке порождал жуткие тени, которые изгибались под разными углами, ползали по стенам, и дрожали, стоило сквознячку покачнуть пламя.
- Я к нему привязалась, - вздохнула нянька. – Понравилось мне нянькой быть. Даже мучить его не буду, как другие бесы. Он меня считать листья на осине не посылает, веревки вить из песка тоже! А мы, бесы, знаешь, как злимся, когда нам колдун такую работу дает! Вот сами так поработали, я бы на вас посмотрела!
Мне стало немного стыдно перед моими бесами.
- Но ты тут мне не это! Коли Алексашка приказ даст, по разные стороны свидеться придется! – вздохнула бабка.
Как только мне в лицо дунул теплый ветер, я успокоилась. Вроде бы все. А бабку и поблагодарить не мешало бы, как вдруг я увидела перед собой Алексашку.
- Остановись, Настя! – послышался голос Алексашки, а я наконец-то рассмотрела его лицо. Мне самой было интересно, что та Настя в нем нашла!
Золотистые волосы, ясные глаза, небольшой нос, красивые полные губы и немного оттопыренные уши. В целом, внешность у него была приятная. Такой вот добродушный, чуть-чуть неуклюжий увалень. «Барчук» - пронеслось в голове слово, когда я смотрела на его опрятный костюм. Прямо неожиданно как-то! Где лохмотья? Где гадкий смех? Где иссушенное ненавистью к миру лицо, где запавшие глаза и ворон на плече? Где все это?!
Бабка - бес которая маячила рядом, тут же исчезла. Вот тебе раз! И не понятно, она ли его предупредила, или так случайно получилось!
- Вернись обратно, Настя, - слышала я голос Алексашки. На руках захныкала Миленка, но я успокоила ее нервным поцелуем в теплый детский лобик. С чего это я должна к нему возвращаться? Это он с той Настей любовь крутил, но не со мной!
Так, дела плохи. Чуть-чуть не успела! Ну ладно! Придется ему все объяснить!
- Нет! – мотнула я головой. Мужчина, я вас прошу, может, обойдемся без объяснений, а?
- Неужели ты меня больше не любишь? – спросил Алексашка с сомнением. И все-таки он был не похож на того жуткого колдуна, которого до ужаса боятся в деревне. Быть может, все не настолько плохо?
- Уважаемый Алексашка, - вздохнула я, терпеливо глядя на отца Миленки. Если раньше я его чуточку боялась, то сейчас расслабилась. Вид у Алексашки был вполне безобидный. – Я все прекрасно понимаю, но воровать детей, пусть и своих, неправильно!
- Я пришел навестить тебя, и увидел, что ребенок один, - произнес Алексашка, а мне показалось, что он немного смущается. Вот тебе и темный колдун – гроза окрестностей. – Вот я и взял его обратно.
Он помолчал, а кончики его ушей покраснели. В свете серебристой луны, которая выползла из густых дремучих облаков и освещала все вокруг, словно прожектор, было отчетливо видна каждая травинка.
- А можно я спрошу тебя, Настенька, - произнес Алексашка, делая шаг в мою сторону. – Долго ты еще от меня бегать будешь?
- Послушай, - выдохнула я, глядя на Алексашку. Мне не хотелось врать. Быть может, он от меня отстанет, когда узнает правду? – Я – не Настя! Это раз! Поэтому чувств, которые к тебе испытывала та Настя, я не испытываю… Может быть, она и любила тебя, но я – не она. Это два… Я просто нахожусь в ее теле!
- А уже заметил, что ты изменилась, - произнес Алексашка, рассматривая меня. – Что ж ты тогда такое, если не Настя?
- Я … - я нервно сдула прядь волос с лица. – Я попала в ее тело. Я не знаю, что случилось с Настей, ей богу! Но я оказалась в ее теле.
- Странно. Но я тебе верю. Настя не так себя вела…, - задумался Алексашка. Ну наконец-то! Хоть кто-то мне поверил!
И тут что-то подсказало мне, что я рано радуюсь! Алексашка резко поднял на меня взгляд. Его глаза превратились в щелочки.
– Значит, если ты не моя Настя, - произнес Алексашка, почему-то глядя на Миленку. – То и разговор у нас короткий будет.
Что он делает?
Глава пятьдесят девятая
Алексашка отошел в сторону, делая глубокий вдох. Он пробормотал что-то неразборчивое на французском. А я вспомнила про дворянское воспитание того времени и не удивилась.
- Ты что собрался делать? – выкрикнула я, прижав к груди Миленку. Мне плевать, кто ее отец! Я свою дочку не отдам! Второй раз я ее никому не отдам… Даже… даже…
Я посмотрела на малышку, а сердце защемило.
- … даже смерти, - прошептала я, а сама прижала ее к себе.
- Если ты – не моя Настя, то и ребенка я тебе не отдам! – произнес Алексашка. А его простодушное лицо преобразилось. Он попытался придать ему суровое выражение. Со стороны это казалось, словно он просто хорохорится, но нет… Словно по команде к нему отовсюду стали сбегаться … бесы.
- Отдай сюда ребенка! – потребовал он, протягивая руку.
- Нет! – выкрикнула я, покрепче прижимая дочку к груди.
- Не хочешь по - хорошему, будет по плохому! – объявил Алексашка воинственно и пафосно. А потом добавил. – Ведьма…