Безрассудная принцесса (ЛП)

Моя рука опускается на плитку, когда моя голова опускается, чувство бесполезности, никчемности, к которому я слишком привык за эти годы, захлестывает меня.
Это то, чего я заслуживаю. Я знаю, что это так. Но это не мешает мне надеяться на большее, на что-то лучшее в моей жизни.
Схватив пару чистых боксеров, я сердито натягиваю их на ноги, более чем готовый просто сдаться, черт возьми.
Я действительно думал, что ее присутствие здесь что-то значит. Мне никогда не приходило в голову, что она просто хотела причинить мне боль.
Со вздохом я обхожу свою квартиру в поисках чего-нибудь, что поможет заглушить боль.
В какой-то момент, пока я спал, солнце село, но я понятия не имею, который на самом деле час. Луна освещает мой путь, когда я направляюсь на кухню.
Я резко останавливаюсь, когда захожу в гостиную открытой планировки и вижу фигуру, стоящую перед окнами, ее силуэт освещен, как будто она ангел.
Весь воздух вырывается у меня из легких при виде нее.
— Джоди, — выдыхаю я.
Она вздрагивает и оборачивается.
На ней одна из моих белых рубашек. Она небрежно застегнута спереди, дразня меня своим декольте, нижняя часть которой касается ее бедер.
Улыбка подергивается на ее губах, когда она делает шаг ко мне.
Ее волосы все еще в беспорядке, а губы распухли. Серебристый свет из-за ее спины позволяет мне видеть красные отметины, которые портят ее кожу от моего грубого прикосновения.
— Я-я думал, ты ушла, — шепчу я, все еще не до конца убежденный, что она настоящая прямо сейчас, а не ангел, за которого я ее принимал всего несколько секунд назад.
Она качает головой.
— Я не убега, Тоби. Нет, если ты не соврешь мне снова.
— Я не буду. Я, блядь, клянусь тебе.
Она кивает, сокращая расстояние между нами и беря мои руки в свои.
— Я пыталась приготовить кофе, но не могу даже включить кофеварку.
Я не могу удержаться от смеха.
— Детка, — шепчу я, испытывая облегчение от того, что она все еще здесь, делая меня бесполезным.
Наклоняясь вперед, я прижимаюсь своим лбом к ее лбу и закрываю глаза, повторяя себе снова и снова, что она не убегала. Что я напрасно запаниковал.
— Я здесь, — уверяет она меня, как будто способна читать мои мысли. — Я прямо здесь.
— Иди и возвращайся в мою постель, Демон. Я принесу кофе.
— Это звучит как предложение, от которого я не могу отказаться, — язвительно замечает она, поднимаясь на цыпочки, чтобы запечатлеть мягкий поцелуй на моих губах.
Ее грудь касается моей, и мой член просыпается от ее прикосновения.
— Осторожно, или мы туда не вернемся.
— Нам нужно поговорить, Тоби, — говорит она, ее голос смертельно серьезен.
Я проглатываю комок эмоций в горле и киваю.
— Я знаю. Мы будем. Я не позволю тебе покинуть эту квартиру, пока ты не узнаешь все. Тогда я дам тебе один шанс убежать так быстро, как только сможешь, от меня и моей облажавшейся семьи.
Она кивает и делает шаг назад.
— Не задерживайся, — говорит она, прежде чем направиться в мою спальню.
Я стою там и наблюдаю за ней, пока она не бросает озорную улыбку через плечо и не исчезает из моего поля зрения.
— Дразнилка, — кричу я, к ее большому удовольствию.
Клянусь Богом, время замедляется, пока я стою там в ожидании кофеварки, зная, что она в моей постели, одетая только в мою рубашку.
— Наконец-то, черт возьми, — бормочу я себе под нос, когда кофе-машина заканчивает. Схватив обе кружки в одну руку и закуски, которые я достал из шкафов, в другую, я практически бегу в сторону спальни.
У меня перехватывает дыхание, когда я нахожу ее откинувшейся на спинку моей кровати, выглядящей чертовски сексуально, нервно переплетая пальцы.
— Ты выглядишь напуганной, Демон, — комментирую я, отставляя кружки в сторону и бросая пакеты с чипсами и шоколадом на кровать.
— Я понятия не имею, насколько плохо все, что ты хочешь мне рассказать. Я в ужасе.
Я прикусываю язык, удерживаясь от того, чтобы сказать ей, что ей, вероятно, следовало бы. То, что я делал на протяжении многих лет, ужасы, которые мы все видели и к которым приложили руку… Я содрогаюсь от одних только мыслей.
 
— Я не собираюсь рассказывать тебе все сегодня. Этого слишком много. Большую часть которого я даже не помню, пока что-то не пробуждает память. Я в этой жизни уже давно, детка. Натворил много дерьма, которое сломило бы большинство мужчин. Но это не значит, что я не расскажу тебе, потому что я расскажу. Все это. Но сейчас мы сосредоточимся на тех частях, в которых ты участвуешь, хорошо?
Она кивает, и я забираюсь на кровать, но я не сажусь рядом с ней и не притягиваю ее в свои объятия, как я жажду сделать. Вместо этого я сажусь напротив нее, чтобы смотреть ей в глаза, когда говорю все, что мне нужно.
Протягивая руку, я обхватываю ее бедро, нуждаясь в некотором контакте с ней.
— Я многое рассказал тебе той ночью, но я знаю, что был не в том настроении, чтобы объяснить все это должным образом.
Она кивает, протягивает руку и накрывает мою ладонь своей.
Я опускаю голову, готовясь ворошить прошлое, которое будет болезненным для нас обоих.
— Ты знаешь о моем детстве. Каждая история, которую я тебе рассказал, была правдой. Джонас правил нашим домом железной рукой. Несмотря на то, что он знал, что я не его ребенок, он определил мое положение в семье с того дня, как обнаружил, что я мальчик. Очевидно, для него не имело значения, что я не его крови, но во мне была чистая греческая кровь Чирилло с мамой и Галеном. Должно быть, для него этого было достаточно.
Она кивает. Я уже объяснял это, когда она спросила, почему Джо не втянули в эту жизнь. Возможно, он и принадлежал Джонасу, но в его жилах текла кровь Джоанны, он не был чистокровным греком и не смирился бы с этим. Я знаю, насколько серьезно он относился к правилам, касающимся наследия Семьи. Так я оказалась в том положении, в котором был. Он думал, что, если ему удастся промыть мне мозги, я смогу стать его идеальным наследником. Кем-то, кем я никогда не собирался быть.
— Жизнь была дерьмом. Мама и так слишком много страдала, а потом у нее обнаружили опухоль мозга… — Я качаю головой. — Всего этого было слишком много. Я годами работал над выходом для нас, но мне пришлось отложить все это на второй план, пока Джонас держал мамино лечении над нашими головами.
— Вероятно, он точно знал, что я планирую. Он всегда находил способ узнать все.
— Сегодня я встретила твою маму, — тихо говорит Джоди. — Она и Стелла пришли ко мне домой в поисках тебя.
— Вот почему ты здесь. — Это не вопрос. Джоди не пришла бы сюда одна. — В любом случае, я понятия не имел о существовании Стеллы, пока она не появилась в начале учебного года и не перевернула наши миры с ног на голову.
— Ты действительно поцеловал ее? — Спрашивает Джоди, очевидно, вспоминая этот маленький кусочек из моего предыдущего признания.
— Да, — вздыхаю я. — И это то, что другие никогда не позволят мне забыть. Гален, наш отец, оттащил меня от нее и сбросил бомбу, что мы были братом и сестрой. Не лучший момент для меня.
— О Боже мой, — выдыхает Джоди, уткнувшись в руку. — Это унизительно.
— Да. Но это откровение вскоре было забыто, когда ее ударили ножом всего несколько минут спустя.
— Срань господня.
— Мы понятия не имели, но кто-то угрожал ей. Себ вел себя по отношению к ней как большая пизда, когда она впервые приехала, и она предположила, что это он играет в игры.
— Это был Джонас, — заявляет Джоди.
— Он угрожал жизни Стеллы, когда она была ребенком, и вынудил Галена забрать ее из рук мамы, ведь они должны были обеспечить ее безопасность. Гален переехал с ней в Америку. Но перед маминой операцией они вернулись.
— Босс поручил Себу, Тео и Алексу обеспечивать ее безопасность, но этого было недостаточно.
— Джонас хотел, чтобы она умерла?
Я киваю, мое сердце разрывается в груди от того, как близко он подошел к достижению этой цели.