Кровавые тени (ЛП)

— Во что ты играешь? — спросил он, его глаза смотрели так глубоко в её, что она задалась вопросом, может ли он сам увидеть ответ.
В животе у неё всё перевернулось. Её дыхание стало опасно поверхностным.
— Ты хочешь ещё или нет?
Он облизнул свой резец, его глаза подозрительно потемнели.
Он снова взял её руки в свои, прижал их над её головой. С секундной задержкой он снова укусил её за шею.
Кейтлин вздрогнула, когда его клыки вошли в неё со всей силой. Она ахнула, несмотря на то, что не хотела этого. На этот раз в подаче был оттенок наказания — она это почувствовала. Его хватка на её запястьях усилилась, его пах сильно прижался к её.
Она задавалась вопросом, чем больше он брал, тем жёстче брал. Если даже в нём была определённая инстинктивная потеря контроля, которая пришла с кормлением.
Она задавалась вопросом, чего бы ему стоило забыться. Полностью забыться. На что это было бы похоже. Сможет ли он по-прежнему быть таким же чувственным и контролируемым, каким был в ванной. Было бы у него хоть какое-то чувство границы.
В животе у неё всё перевернулось, между ног собралось влажное тепло.
Она знала, что ей нужно, чтобы он остановился. Несмотря на напряжение в голове, её тело было удивительно расслабленным. Слишком расслабленным. Её осенила мысль, что анестезия, которую он использовал на её шее, просочилась в её систему. Или что кормление каким-то образом привело её к исступлению.
Но если бы она попросила его остановиться, ему пришлось бы это сделать. Из-за страха оттолкнуть её у него не было бы выбора.
Если для него это всё ещё был выбор.
Её защита была слабой, потому что она даже не вздрогнула, когда он потянулся вниз, чтобы расстегнуть свои джинсы.
Секс. Секс с Кейном Мэллоем. Прямо тут, прямо сейчас.
Почему, чёрт возьми, она не испугалась?
Он опустил голову к её груди, провёл языком по приподнятому холмику её груди к мочке уха. Когда он отодвинул в сторону шов её трусиков, конец его эрекции быстро и точно нашел её лоно, у неё перехватило дыхание. Он продвинулся всего на дюйм, и Кейтлин напряглась и замерла.
Это было безумие.
Она была на грани того, чтобы отдаться ему, если не отстранится сейчас — если только она не отстранится от плохого, опасного и навязчиво сексуального вампира, который толкнулся в неё немного сильнее.
Это причиняло боль, несмотря на её возбуждение, вход в её тело растягивался в потребности вместить его. Но он был потрясающе сдержан, потрясающе уравновешен. Он показывал ей главное. Он показывал ей, насколько хорошо он себя контролирует. Ещё одна насмешка. Доказательство силы.
Она закрыла глаза, её тело уже взывало к нему. Давление в её лоне молило об освобождении, его твёрдое тело таило в себе такое обещание.
Но даже просто его толчок всего на дюйм или около того внутрь неё уже казался слишком сильным. Как рассеивающийся туман, она знала, что соглашаться было не просто глупо — это было опасно.
Она отдавала ему себя. Больше, чем просто физически.
— Хватит, — выдохнула она, когда темнота в комнате вокруг неё сгустилась.
Она снова посмотрела в его тёмно-синие глаза и почувствовала, как её нижняя губа неудержимо дрожит.
Но вместо сердитого взгляда, последнее, что она увидела, были его глаза, весело блеснувшие. И он снова укусил её.
Кейн отстранился, натянул боксеры и джинсы и сел на край кофейного столика. Он вытер рот тыльной стороной ладони, а затем слизнул последние следы её присутствия со своих губ.
Она пыталась разыграть его, но, чёрт возьми, она была убедительна. Лежала, предлагая ему себя. Он точно знал, чего она пыталась достичь. Тот факт, что она думала, что он купится на это, был немного оскорбительным. У него не было выбора, кроме как нокаутировать её ещё одним кормлением, прежде чем он, в конечном итоге, нанёс ей серьёзный урон, и из-за этого она оставила его мучительно страдающим от разочарования.
Она лежала без сознания среди подушек. Он мог сказать по ритму её дыхания, по тому, как она не сглатывала, что она не притворялась. Он потянулся и откинул её волосы назад, желая оценить следы своих укусов. Отметины, которые по праву должны были бы сделать её его. Но Кейтлин была не для того, чтобы её оставить. Кейтлин была всего лишь средством для достижения цели.
 
И он почти овладел ею. Вместо этого она отступила в решающий момент, закрывшись, точно так же, как это было в ванной. Она была слишком насторожена — её эмоциональные барьеры были слишком высоки, чтобы расслабиться настолько, чтобы принять его, даже в подавленном состоянии, в которое её привело бы кормление. Но это было только «пока». Она колебалась. Возможно, это длилось всего мгновение, но искушение было.
Он должен был чувствовать триумф. Он подвёл её достаточно близко к краю, чтобы заставить усомниться в себе. Для такой девушки, как она, это бы что-то значило. Кейтлин привыкла распоряжаться своей головой, особенно когда дело касалось секса. Но и он был таким же. Только на этот раз отстраниться было труднее, чем на кровати. На этот раз с его стороны потребовалось чертовски много самообладания. И это выбило его из колеи.
Она была такой вкусной и ощущалась так хорошо, каждый её отклик вызывал опасные воспоминания. В её ответах была неопытность. Невинность. Врожденная чувственность, которую было трудно найти. Он подумал о её глазах, устремленных на него, внимательных и настороженных, с яростно расширенными зрачками. Эти красивые мягкие губы, слегка приоткрытые и припухшие от возбуждения. Румянец на её нежной, бледной коже. Красивая, нежная кожа её плеч и ключиц всё ещё была обнажена. Соблазнительные вздымающиеся холмики её грудей скрывались за кружевной кремовой тканью. Её платье облегало гибкие, тёплые бёдра.
Было бы так легко раздвинуть эти бёдра и вонзиться в неё, пока он кормился, приблизить её к её кульминации, как и себя, и поиметь сладкий, сладкий вкус двойного кормления. Он мог бы очаровать её. Измучить её. Взять всё.
И потребовался весь запас силы воли, чтобы не сделать этого. Когда он услышал, как у неё перехватило дыхание, почувствовал напряжение в её теле, когда он немного проник в неё, ему пришлось успокоиться.
Даже при мысли об этом его эрекция дёрнулась.
Он направился на кухню, чтобы взять себе ещё выпить.
Он не должен был позволять себе так волноваться. Ему предстояло стать магистром сдержанности. Но прямо тогда, когда каждая его частичка жаждала поглотить её и доминировать над ней, он не был так уверен, что сможет это сделать. Он почувствовал потенциал и захотел большего. Намного больше. Больше, чем предусматривал его план. Это было больше, чем месть, больше, чем реакция вампира в нём — это было о мужчине в нём. Он хотел сломить её, преодолеть это упорство и жизнестойкость. Это было опасно непреодолимое притяжение, которое он не мог позволить себе почувствовать.
Он захлопнул дверцу холодильника и снял крышку с бутылки пива. Прислонился спиной к стойке, делая глоток.
Ему нужно было взять себя в руки. Забыть о своих первобытных инстинктах. У него оставалось всего два с половиной дня, и очевидно ещё предстояло много работы в вопросе с Кейтлин. Её сопротивление было глубже, чем просто умение читать по теням. Но даже если её разум был под контролем, её тело явно не было. И это была та слабость, на которой ему нужно было сосредоточиться. Кейтлин хотела его сексуально, в этом он теперь не сомневался. И её отклики сказали ему, что ей нравится его уверенность в себе, её возбуждает его настойчивость, и ей нравится, что он берёт на себя инициативу. Возможно, она ещё не знала этого или, что более вероятно, не была готова принять это, но ей нравилось, что он отвечает за ту область, где она не была достаточно уверена, чтобы взять этот контроль на себя. Её возбуждение принадлежало ему — идеальная пара.
Возможно, повышение ставки было тем, в чём они оба нуждались. Может быть, он играл слишком мягко.
Он проглотил ещё один глоток и направился к своему пальто. Он достал ключи, отпёр дверь и направился к машине. Достал папки с её делами из багажника, а книгу и пакеты — из отделения для перчаток. После запер за собой дверь, положил ключи обратно в карман пальто и встал у кухонной стойки. Он развернул ткань. Одна маленькая книга, способная удержать душу, такую же прекрасную и могущественную, как у чтеца теней. Он снова сложил ткань, отнёс книгу и пакеты в шкаф и засунул их за свитера на верхней полке. Он взял папки со стойки и вернулся к диванам.