Кровавые тени (ЛП)

Он неподвижно держал её за подбородок, когда их губы встретились. Он нежно раздвинул её губы своими, лаская мягкие, тёплые губы, медленно и уговаривающе исследуя её зубы и язык своим. Её отказ ответить взаимностью, несмотря на её возбуждение, дал ему дополнительные удовлетворяющие подсказки о её соблазнительной внутренней борьбе. И румянец на её щеках, и расширение зрачков говорили слишком много, чтобы он мог вести себя как джентльмен, особенно с розовым оттенком этих соблазнительных губ, её призывно бьющимся пульсом, её напряжённым телом, заставляющим его безжалостно ворваться в неё.
Он прикусил её губу, и Кейтлин вздрогнула; её пальцы сжались в его хватке, пока он смаковал её кровь — кровь такая же сладкая и опьяняющая, как он себе и представлял. Её дрожь и вздох стали достаточным искушением, чтобы отпустить её руку и скользнуть к открытому поясу её нижнего белья. Кейну хотелось разорвать хрупкий шёлк, его самообладание пошатнулось, когда её глаза вспыхнули.
— Остановись, — сказала она, кровь всё ещё призывно сочилась из её нижней губы, её дрожащая рука сжимала его запястье, длинные, тонкие пальцы не могли полостью охватить его окружность. — Или ты уже проиграл.
Он облизнул губы, уговаривающе обвивая полоску её трусиков вокруг своего указательного пальца. Он впитал в себя тяжесть её одышки и панику в её глазах, потому что Кейтлин не паниковала. Её учили не показывать страх. Так что неопытность её реакции, не говоря уже о непосредственности протеста, лишь усилили его любопытство.
Она боялась его, да, но она, казалось, так же боялась себя — или, по крайней мере, своих реакций на него. Кейтлин не была так уверена в своей способности справиться с ним, как ей хотелось, чтобы все верили, и как ей нравилось изображать.
Он потянул полоску вниз ещё немного, заставляя её усилить хватку.
— Правда? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Я не так уверен.
Она тяжело сглотнула, дрожь её нижней губы показала ему, что она достигла своего предела.
Он убрал руку и положил её рядом с её головой, его губы нависли прямо над её губами, всё её тело снова напряглось таким образом, что привело его в восторг.
— Тогда не дразни меня, малышка, — сказал он. — Никаких правил, помнишь?
Он мог видеть, как она оценивает его и риск, который он представляет. Тот факт, что он остановился, когда она попросила, явно смутил её. У неё уже сложилось о нём представление, она думала, что знает его. И он должен был начать что-то с этим делать.
Игра.
Пульс Кейтлин болезненно участился, когда умные, проницательные глаза Кейна оценивали каждую её реакцию.
Некий вид извращённого теста.
Он играл с ней, и она купилась на это. Он хотел восстановить равновесие, напомнить ей, кто здесь главный, и она позволила ему. В момент слабости она запаниковала и дала ему именно то, чего он хотел.
Отчасти в этот момент она хотела отомстить, но здравый смысл подсказывал ей держать рот на замке, пока буйный вампир всё ещё нависал над ней, всё ещё удерживал её прикованной к его кровати.
Сейчас не было ПКВ, которое могло бы её поддержать. Некому было прибежать, когда она прикусила губу. И не было никакой гарантии, несмотря на намёк на игривость в его глазах, что он не передумает о своём решении остановиться. Вампир в нём мог так легко решить, что это стоило риска.
— Мне нужно в ванную, — сказала она, первое и единственное, что пришло ей в голову, чтобы вырваться из сложившейся ситуации.
Он задержал её взгляд ещё на несколько мучительных мгновений, прежде чем частично оторвался от неё и потянуться, чтобы открыть ящик стола.
Она мельком увидела ключ, и, когда он снова посмотрел на неё, она, молча, взмолилась, чтобы он не унижал её, заставляя умолять. Что он не задержит её там ни на мгновение дольше.
Ей потребовалось всё самообладание, чтобы не вздохнуть с облегчением, когда он полностью отстранился от неё и сесть рядом с ней. Прохладной рукой он взял её за запястье и расстегнул наручник, а затем он, наконец, встал с кровати.
 
Кейтлин потёрла запястье, чтобы восстановить кровообращение, осторожно наблюдая за ним. Он указал на дверь.
— Будь моей гостьей, — сказал он.
Она соскользнула с кровати, её босые ноги коснулись деревянных половиц, затем ковра. Она осторожно пересекла небольшое пространство, пройдя мимо него, и вошла в ванную.
Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной, её глаза были закрыты, сердце бешено колотилось. Двадцать минут. Это всё, что могло бы быть. Это заняло всего двадцать минут. Не было никакого способа, которым она собиралась пережить пару дней этого — не если он продолжит так на неё смотреть. Нет, если он ещё раз улыбнётся в своей самоуверенной, соблазнительной манере. Нет, если он снова прижмёт своё твердое, умелое тело к её. Сейчас он, вероятно, смеялся про себя. Смеялся над неуклюжим, сексуально неумелым агентом ПКВ, которая запаниковала в ту же минуту, как он коснулся её трусиков.
Она схватилась за голову, жар залил её лицо. Она ненавидела себя за слабость. Она никогда не была слабой. Не тогда, когда дело доходило до этого. У неё всегда была чересчур замороченная голова. Так почему же и как, чёрт возьми, он заставлял её идти кругом? Казалось, будто он мог видеть её насквозь, жестоко играя на каждой её слабости, на каждой психологической точке G.
Он был так уверен в себе. Такой высокомерный. Такой бесящий.
И её негативные, самоуничижительные мысли не помогут ей ни в одном из её дел. Ей нужно было вернуться в режим агента, причём быстро. Именно этого она так давно хотела — познакомиться поближе с самим вампиром. И это происходило не в блоке содержания под стражей, как она планировала, но это определенно не стало более близким и личным, чем быть привязанной к кровати в одном из его логовищ. Это было максимально близко, как никто не подбирался к Кейну Мэллою. Так близко, как не был ни один агент ПКВ. Перед ней стояла работа. Ей требовалось получить информацию для ПКВ и для себя.
Но было бессмысленно получать информацию, если она была заперта здесь с ней. Ей нужно было продолжать оценивать своё окружение и искать слабые места.
Она сосредоточилась на трёх высоких узких горизонтальных окнах перед собой, судя по всему, с зеркальным стеклом или, конечно, с защитой от ультрафиолета. Они были приоткрыты, дождь слегка постукивал по наклонному стеклу.
Она поспешила к трём ступеням, ведущим к большой овальной ванне, протянувшейся вдоль стены справа от неё. Она балансировала ногами на краю ванны и неловко наклонила голову, чтобы посмотреть наружу. Вид выходил прямо на стальные перила. На улице темно и сыро, казалось, что это был конец какого-то переулка. По крайней мере, она знала, что они были на уровне земли, если не на уровне подвала. Но она никак сможет протиснуться через промежутки прутьев, даже такая маленькая и проворная, какой она была. Она разочарованно вздохнула и опустилась на среднюю ступеньку, упираясь ногами в кафельный пол.
Что ей было нужно, так это оставаться умной и сосредоточенной. Он не собирался убивать её и не собирался насиловать. Пока нет. Он играл в интеллектуальные игры, и пока на этом всё. Но одно она знала наверняка: враждебность ни к чему её не приведёт. Она должна была сохранять спокойствие. Более того, она должна была перестать показывать ему любую уязвимость, которую он мог бы использовать против неё. Если он сочтёт, что она сексуально слаба, он использует свою силу, и это была одна из игр разума, в которой, как она знала, она потерпит неудачу.
Ей приходилось постоянно напоминать себе, что она имеет такое же преимущество, потому что в этом мире есть одна несомненная невозможность — ты не можешь заставить кого-то влюбиться в тебя. Ты можешь обмануть свою голову, заставив думать, что влюблена, ты можешь даже обмануть своё сердце, но ты никогда не сможешь обмануть свою душу. Всё, что ей нужно было сделать, это держать свою душу надежно запертой, чтобы помешать ему получить желаемое. Запертой, пока она не убедит его помочь ей. Между влечением и любовью был долгий и трудный путь — особенно для чтецов теней и особенно для неё. Казалось, что даже мудрому Кейну есть чему поучиться, когда дело доходило до этого.