по прозвищу Кобра III. Москва 1980 (СИ)

— И это лефовские из-за этого никого к воде не подпускали столько лет? Чтобы всех в кулаке держать⁈ Вот, гады, «дважды платиновые»!
Я молча киваю головой. Да, в том числе и из-за этого гражданам Союза Свободных Окум было строго-настрого запрещено даже подходить к берегу Океана ближе, чем на 100 метров. Якобы, из-за, жутких океанских Тварей с их специфической магией «на смерть». А, на самом деле, чтобы «медные», «серебряные» и «золотые» маги Союза не получали химическую основу для выработки их организмами мощного литий-ионного электролита для своих внутренних магических аккумуляторов, а так и пользовались устарелым — кислотно-щелочным.
— Ты, эта… Систель, — беспокоюсь я, — Бумажку-то запрячь подальше. А то тут местные Иные вообще без внутренних аккумуляторов воюют друг с другом. Амулеты, блин, заряжают на генераторах. Прикинь, если просекут рецепт? Тут, такое начнётся… И ещё. Мне тут надо в Нью-Йорк немного золота перекинуть людям. Сделаешь?
— Да, конечно, о чём разговор, — говорит демон уже погрузившись в свои мысли и, теперь, выныривая из них… Выборы Короля Преисподней не шутка и к ним нужно готовиться серьёзно, — В этом времени передавать, надеюсь, в 1980-м⁈ Вес золота и адрес людей в Нью-Йорке давай, всё сделаю, расценки знаешь, расписку передам!
— И крайнее… вот, скажи, Систель, этот ваш Завулон, который Артур, он как, в законе демон или так, чертила?
— А-а-а… картавый такой… наглый? По замашкам, вроде как чертила, беспредельщик. Но, не чертила, точно! Их семья, вообще в Преисподней в авторитете, за весь криминал с людьми отвечает. Ты осторожнее с ним! Маячь, если что, примем меры для обуздания.
СЦЕНА 6/5
10 июля 1980 года. Шереметьево-2
Большая и дружная еврейская семья Зильбертруд — дед, бабка, сын, сноха, дочь, зять, две мелкие внучки и внук-подросток, проходит таможню на рейс «Москва-Вена». В Австрии их ждёт большой хаб Сохнута для репатриантов из СССР и далее, США, без заезда в Израиль. Там, родственниками уже всё договорено и кому надо проплачено.
Дедушка — Моисей Зильбертруд, в прошлом, крупный авиаинженер, любимец Сталина. Но, всё в прошлом, и все его изобретения уже устарели и рассекречены. Иначе, семью не выпустили бы из СССР.
— Ни-че-го! — тихо шепчет дежурный таможенник на ухо начальнику смены.
— Не может быть! — также шепотом отвечает ему начальник, — Они такую хату скинули… Материал пуговиц, гвоздей в ящиках… воду в бутылках над бриллиантами, всё проверили?
— Да. Ни-че-го! Только обручальные кольца и у деда — золотая Гертруда (Медаль — золотая звезда Героя социалистического труда) и серебряный портсигар с золотой монограммой… лично, от Сталина. Не стали забирать.
— Та-а-ак… давай-ка, заворачивай их всех на личный досмотр и рентген, проглотили, что ли…
И через час… Старший таможенной смены:
— Прошу извинить за задержку, товари… простите, господа! Служба, знаете ли… Счастливого пути!
 Сюжет 7. Судьбу не обманешь! 
СЦЕНА 7/1
19 июля 1980 г., суббота, 10−00, Текстильщики
Перед подъездом кирпичной хрущёвки стоит такси — «Волга» ГАЗ-24 салатового цвета с открытым багажником, куда мы с Владимиром Юрьевичем, папой Татьяны, выносим и ставим несколько сумок с её вещами. А мои — вообще, все уместились в одну, не самую большую.
При этом, я стараюсь не замечать и всякий раз отвожу глаза от нескольких больших чёрных клякс на асфальте перед подъездом, появившихся здесь в наше отсутствие, когда мы с Татьяной ещё отдыхали в Крыму. Дворник-татарин (а в Москве 1980, практически, все дворники — татары, а чистильщики обуви — ассирийцы!) Музафар ругается на эти кляксы по-татарски и по-русски — неизвестно, что и когда здесь пролили и они не оттираются совсем!
 
Я, конечно, знаю, что это за кляксы — «Зубы Василиска» сработали штатно. Месяца через три-четыре их смоет дождями. Надо их уже отключить от автоматического поражения, если мы отсюда уезжаем… оставить только оповещение… Родители Татьяны сразу почувствуют тревогу, если кто-то к ним припрётся с недобрым — маг он злоумышляющий и поэтому подлежащий немедленному истреблению, или, просто, похмельный сосед-алкаш из квартиры сверху, занять десятку до получки. А дальше, родителям нужно, просто, позвонить мне, я разберусь…
Но разбираться мне пока не с кем. Ни светлый, ни тёмный Дозор Иных, по нашему приезду из Севастополя на связь со мною пока не выходил…
Сегодня, мы с Татьяной и нашим крымским приобретением — полосатым котиком Шуршавчиком переезжаем в мою квартиру в «Дом авиаторов». Для всех легенда одна — мне эту квартиру оставил дядя Моисей Зильбертруд, моей мамы троюродный, по моему, брат, по её маме, а моей бабушке Марии, еврейско-немецкой линии нашей семьи Архиповых. Он с семьёй только что эмигрировал в Израиль, а отдавать квартиру государству не захотел, вот сам и предложил меня в ней прописать, узнав от мамы, что я учусь в Москве. Золотой дядька, с самим Сталиным, говорят, знался!
Вот, адрес и домашний телефон на всякий случай, Татьяна вам сама с него сегодня позвонит. Но, они уже, считай, приглашены к нам на новоселье… только, вот, разгребёмся на новом месте и сразу вас позовём, не волнуйтесь.
СЦЕНА 7/2
10–30. Площадь Восстания, 20-й этаж «Дома авиаторов»
А план у меня на сегодня таков:
До, обеда — переезд, если его можно так назвать, внести в лифт несколько сумок… а после обеда, к 15−00, мы едем в Лужники, на открытие XXII летней Олимпиады! Вот, и весь план.
Первым в квартиру, по древнему языческому обычаю и в полном своём кошачьем праве заходит Шуршавчик-Шур-Шурави, выпущенный мною из самодельной переноски. И сразу идёт на кухню проверять свою миску. Как будто точно знает, что она там есть. А она там есть! Впрочем, как и всё остальное, самое необходимое. Холодильники забиты хорошей едой под завязку, новая фарфоровая посуда, серебряные ложки-вилки. Всё это я скупил и притащил в пространственном кармане в крайние два дня в валютной «Берёзке», на Центральном рынке, что на Цветном бульваре и в посудных комиссионках на улице Горького и на Кирова, рядом с Лубянкой.
Квартира в полном порядке. Та же индоарийская бригада шестрируких асуров, что реконструировала мой офис Корпорации «Змеи СССР» на Большой Грузинской (два шага отсюда!) за три дня уделала квартиру до состояния новой. Недорого! Всё восстановлено, даже в мелочах, вычищено, натёрто и намыто. Нигде ни пятнышка! И только лёгкий запах каких-то древних восточных благовоний. Это, видимо, запах родины асуров «там, где находятся тридцать три бога в мире Трайястримша на вершине горы Сумеру». Так они мне сказали. Да, пусть!
Татьяна, как стояла, так и стоит в прихожей… Зажимает рот ладошкой и поводит вокруг прищуренными от неожиданности глазками-щелочками. В таком доме и в такой квартире она в первый раз. Не ожидала, конечно, что это так будет выглядеть…
— Танечка! — обращаюсь я к ней, — Это, всё наше — твоё и моё! Квартира, где мы теперь будем с тобою жить долго и счастливо!
Любимая, вдруг, отмирает и медленно начинает двигаться… Как в дивном волшебном танце! Лёгкими приставными шажочками (занималась танцами в детстве). Прихожая… коридор, делает круг по гостиной, кухня, вторая, санузлы (в одном — унитаз, умывальник и душевая кабина, а во втором — большая чугунная эмалированная ванна на кованых ножках), все три комнаты (одна, побольше — наша с ней спальня с крепкой дубовой кроватью 2.5×2.5 м., уже застеленной льняным бельём), балкон… опять гостиная.
А на дубовом круглом столе в круглой гостиной для Татьяны стоит огромный букет красных роз (вчера купил на Центральном рынке у азербайджанцев) в красивой хрустальной вазе, оставшейся от «авиаторов-родственников» Зильбертрудов (не потащили, уж больно большая…).