Замок пепельной розы (СИ)

Всё шло не так как надо.
В конце концов, я стала терять уверенность и присутствие духа. Казалось, что буквально все — все здесь лучше и талантливее меня! И куда больше годятся в герцогини.
На исходе третьего дня обстановка накалилась до предела. Каждую минуту мы ждали, когда же явится сам виновник торжества. Дорн.
Хозяин особняка заявил нам, что отправил за внуком гонца в тот же день, как ему в голову пришла «гениальная мысль» об отборе. Но поскольку путь не близкий, тот не смог прибыть заранее. И теперь может осчастливить нас своим присутствием в любой момент.
Я лишь много позже сообразила, что интриган герцог специально подгадал время, когда велел нам всем собраться в бальном зале, чтобы выслушать вердикт. Он, видимо, получил известие, что внук уже прибыл, и хотел устроить всё поэффектнее.
Что ж… у него получилось.
— Ну что, милочки, — готовы узнать, которая из вас станет невестой моего непутёвого внука?
Старый герцог Морриган оглядывал нас, хитро прищурившись. Прохаживался вдоль ряда девушек, что вытянулись перед ним по струнке, как солдаты на плацу. А он был похож на маршала, командующего парадом. В своём ослепительно-серебристом сюртуке с голубыми аксельбантами, он шествовал вдоль шеренги, постукивая тростью, и как нарочно тянул драматическую паузу. Наслаждался происходящим.
Пустой бальный зал, огромная люстра над головой с незажжёнными свечами, светлый паркет. Откуда-то из соседних комнат доносятся звуки пианино, царапают своей неуместной беззаботностью. За окнами медленно кружит листопад. Уютное скольжение золотых звёзд в потоках солнечного света — будто насмешка над тёмной бурей, что творится у меня в душе. Эхо шаркающей походки гулко отражается от зеркальных стен. Сжимаю похолодевшие пальцы в кулак, прячу в складках изящного платья мятного цвета.
Я третья с правого края. Диана — первая слева. Она выбрала это место, растолкав всех вокруг — сказала, на удачу. Судя по ослепительной улыбке, которую она адресует старику, в собственной победе ни капли не сомневается. Мне бы её самоуверенность!
Старый герцог медленно подходит. Он вообще не торопится. Разглядывает нас так, словно это себе жену выбирает. Знает, старый сводник, что в таком случае кандидаток было бы существенно меньше.
А у меня внутри бушует настоящий шторм. Мысли и чувства, надежды и мечты, страх перед будущим и безотчётное ожидание… какого-то чуда. Вопреки всему хочется верить в то, что мне повезёт. Ведь мною движет не простое тщеславие и корысть — я здесь ради благого дела…
Снова и снова говорю себе, что нужно держаться. Вспоминаю мудрые слова отца, вспоминаю, зачем я здесь — мысленный монолог не прекращается ни на секунду. Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы упасть в обморок, так велико напряжение.
Дорн уже едет. Скоро он будет здесь. Я буквально кожей чувствую его приближение — по тому, как неуловимо изменилась атмосфера в доме. Понимаю вдруг, что была настолько сконцентрирована на происходящем все эти дни, что не потрудилась хоть немного порепетировать, о чём с ним говорить, как себя вести, как смотреть… будущее словно укрыто непроницаемой тёмной пеленой, за которую я не способна заглянуть. И совершенно не могу предугадать, как поведёт себя он сам.
Старик доходит до меня… и будто с шага сбивается, притормаживает на секунду. В глазах мелькает что-то вроде сочувствия. На мгновение кажется, что он хочет мне что-то сказать… но наваждение проходит так же быстро, и он продолжает путь.
— Что ж! Каждая из вас достойно проявила себя на смотринах. Ваши семьи могут вами гордиться! Жаль, что Дорнан не может взять в жёны всех сразу, — посмеивается старикан.
Дорн. Ну где же ты, бездна тебя побери!
Я так хочу посмотреть в твои глаза и убедиться, что смогу достойно сыграть свою роль. Что не рассыплюсь на осколки, не упаду замертво подстреленной птицей. Смогу дышать с тобой одним воздухом и улыбаться — улыбаться! — так, будто он не проникает отравой в мои лёгкие с каждым вдохом.
Я хочу убедиться, что ты никогда — слышишь! — никогда не узнаешь правду.
 
О том, что я всё ещё люблю тебя.
И наверное, это ещё одна причина того, почему я здесь. Как бы сильно я не врала самой себе, что это не так.
Я вздрагиваю, когда с гулким стуком распахиваются двери, но не поворачиваю головы. Восторженный выдох, сбивчивый шёпот и тихий смех стоящих рядом девиц и без того ясно дают мне понять, кто же явился, наконец, на этот пир тщеславия и тайных надежд.
— Что здесь происходит? Зачем ты меня вызвал так спешно? Только не говори, что умираешь — в седьмой раз не поверю.
Старик откидывает назад седую голову с завитыми висками и от души смеётся.
— Дорн, мальчик мой, ты вовремя! Как раз успеешь к объявлению имени своей невесты.
В грозовом молчании наступает абсолютная тишина. Слышно даже шорох листьев в парке и мерное вжикание метлы садовника.
— Дед! Потрудись объясниться.
О, какой мрачный, напряжённый тон, сколько рвущегося на свободу гнева… как я его понимаю! Но продолжаю улыбаться. Красивая игрушка всегда должна радовать взгляд. Старик выбирает внуку именно такую. И я должна ею стать — идеальной невестой.
— А что тут объяснять? — не унывает старичок. — Сколько ещё ты будешь уклоняться от исполнения долга, к которому обязывает тебя происхождение? В начале этого сезона я объявил тебе, что если ты до конца месяца не обзаведёшься невестой, я сам тебе её найду, и тогда пеняй на себя. Что ты мне ответил?
— Что мне всё равно, — сквозь зубы процедил тот.
Улыбка старичка стала только шире.
— Ну а раз так — потрудись выполнять данное слово. Да ты не волнуйся! Я тебе выберу самую замечательную невесту. Или ты сомневаешься в моём отменном вкусе? Вот, погляди — какой великолепный цветник!
И герцог широким жестом обвёл стройную шеренгу девушек, застывших изысканными статуэтками.
Другие шаги приближаются к нам. Звук этих шагов я узнала бы из миллиона.
Ну же, трусиха! Наберись смелости и посмотри в лицо своему страху. В лицо человеку, которого не видела два года. Со времён той, другой осени. Когда так сладко пахли прелые листья, когда в родительском доме звучали пение и смех, когда в семнадцать лет казалось, что всё ещё впереди и вот-вот начнётся твоя собственная, самая настоящая сказка.
— Хорошо, дед. Я не отказываюсь от своего слова. Мне действительно всё равно. Можешь выбирать любую.
Шаги останавливаются прямо напротив меня. Длинная тень накрывает, отсекает солнечный свет. В мои вены будто впрыскивают раскалённый яд — его запах. Перевожу дыхание, собираю в кулак смелость и поднимаю глаза. Наталкиваюсь на пристальный взгляд цвета пасмурных осенних туч.
— Любую — кроме Элис Шеппард.
Если бы в этот момент он просто отвернулся, заговорил с дедом, завёл светскую беседу с другими девушками, в конце концов, — мне было бы проще.
Я бы смирилась, наконец, с тем, что я в его жизни — пустое место, и пускать меня в неё он не считает возможным.
Но Дорн по-прежнему смотрел на меня. Только на меня — как будто кроме нас двоих в этом зале никого не существовало. Смотрел взглядом тяжёлым и сумрачным, и каким-то… больным, что ли.
Да, наверное, в этом всё дело. У Его сиятельства болит голова, или настроение плохое, или устал после долгого пути… а тут опять эта Бульдожка. Ведь объяснил уже мне один раз открыто, что между нами ничего не может быть. А я зачем-то навязываюсь снова.
У меня в груди словно костёр зажгли. Так горячо и больно, и ни выдохнуть, ни вдохнуть. И ни единого слова из себя не выдавить тоже. Да и должна ли я вообще что-то говорить?
 
Старый герцог молчит, не вмешивается — ждёт, что будет дальше. Все остальные тоже молча следят за этой отвратительной сценой. Как в театре.
За окном темнеет. Непонятно почему, словно и солнечный день померк, устыдился происходящего.
Кажется, я переоценила свою выдержку. И силу воли.
Я не могу. Просто не хочу и не могу больше здесь находиться!