Эдемский Маг. Том III (СИ)

— Ты миллион раз рассказывал же, все всё знают, Алерт.
— Да, золотой лист рухнул вниз и тогда Адам смачно ругнулся. Мы всё помним, Алерт. Мог не напоминать, а то Адам уже притих. Он ведь так не любит бранится.
— Да, я не люблю эту историю. Но сегодня можно всё. И вино в том числе, верно же? — соскочил с темы Адам, заручившись громкой поддержкой остальных братьев.
— Алерт, что посмешнее есть? Мало того, что рассказывал частенько, так ещё и не смешно слышать про золотой листок, ну в самом деле, — запротестовала улыбчивая красавица, заслужившая воздушный поцелуй Демиурга.
— А ты чего радуешься, Деми? Нет у меня шутки смешнее, не могу я в юмор, ей богу. Вы лучше попивайте божественный напиток, сегодня можно всё, веселимся ведь, — подал голос почти полностью обнажённый Алерт, поправивший золотые шелковистые волосы и сделавший большущий глоток из своего бокала.
— Да не радуюсь я, просто красавица у нас Ева. Такая милая, приятная… Слушайте, давайте тост. У меня даже заготовлена речь, друзья, — захохотал Демиург, поднимаясь над ноги и окидывая своими синими, красивыми, большими глазами весёлую, счастливую компанию.
— Демиург, поддерживаю тебя. Без тоста да в такой привольный день — не порядок однако, — сказал Адам и Саркис кивнул также, как и все, улыбаясь кончиком своего рта.
Послышались хлопки и златовласый принц мило откашлялся в кулачок:
— Мы собрались здесь не просто так. Мы — едины. Мы с вами братья и сёстры по крови. Все мы родственники и мы любим друг дружку, мы вместе смеёмся, шутим, общаемся, проводим время в этом эдемском раю. Это самое прекрасное место на свете, которое объединило всех нас, и златовласых, и чёрных красавцев, — богатырь кивнул Демиургу, еле сдерживая свою улыбку. Но глаза выдавали Саркиса с головой. — Мы как один организм. Мы не можем существовать по отдельности, — восторженно говорил Демиург, смотря в добрые, человечные глаза Саркиса. — Я рад быть частью такого дружного и крепкого общества. Вместе мы — семья, большая и самая счастливая во всём мире. Выпьем за наше общее будущее, за этот сад, за нашего великого Отца, за надежду в то, что Алерт научится смешить всех нас, — дружная семья залилась задорным смехом, смеялся и Алерт, шире улыбнулся чёрный богатырь, чувствовавший ураган эмоций в своём крепком теле.
— Отлично сказано, Демиург. Выпьем за Отца, за мир, за наше общее счастье, за крепкие узы. Ну и конечно за Алерта, — повторил Адам и бокалы громко зазвенели над головами златовласых Детей. И только один бокал среди множества других звонко и приятно стукнулся о бокал Саркиса. Демиург смотрел в лицо своему брату и незаметно кивал головой, улыбаясь ему и даря ранее невиданную энергию.
— За нас! За Эдем! За нашу жизнь и чудесную судьбу! — скандировали счастливые люди, выпивая золотые бокалы до самого дна. Демиург присел, облокачиваясь на мягкую траву, которую трепал лёгкий ветерок.
Небольшое молчание воцарилось после тоста. Тишина, умиротворение, покой…
Саркис широко улыбнулся, показывая идеально белые зубы, и запрокинул голову назад, от души захохотав, держась за живот и не стесняясь никого и ничего. Он хохотал, его волосы летали по ветру, а живот весело танцевал в такт искреннему смеху Саркиса.
— Чего ты, братишка? Не помню тебя таким… — удивился Алерт.
— Саркис… Хах, что-то смешное вспомнил? Тост понравился? — спрашивал и Адам, уже начиная посмеиваться, как и все остальные в дружной прочной семье.
— Да так, не волнуйтесь… Просто подумалось: как же я счастлив рядом с вами. Как же мне повезло быть в Эдеме, под этим солнцем, в окружении этих деревьев, под заботливой рукой нашего папы, нашего Бога… Боялся сказать, но вы самые лучшие, мои родные друзья!
Смех бомбой взорвался в воздухе. Златовласые братья и милые девушки накинулись на своего чёрного богатыря, сваливая его, обнимая, целуя в колкую щетину. Они были безмерно рады поделиться своими эмоциями, чувствами, поделиться теплом и любовью со своим любимым братиком.
— Мы едины во веки веков! Никто не разлучит нас, Саркис! Ты — часть нашей семьи, мы обожаем тебя! — смеялся Алерт, плача от счастья, как и остальные златовласые дети.
 
Хохотал и Демиург, прикрыв глаза рукой и шатаясь от непрерывного заразительного смеха:
— Да, какая чудесная жизнь, какая прекрасная история. Ты прав, Саркис. Я люблю Эдем всей своей душой. Как же круто беззаботно и весело жить вместе с вами, ребята, — Демиург тоже зарыдал. Зарыдал от безмерного счастья.
Они смеялись ещё очень долго. И Саркис никак не мог остановиться, будто бы слившись с каждым и каждым златовласым человеком. В те времена не было предела благодарности эдемских Детей. Была только любовь, вольная, свободная жизнь да самые приятные эмоции!
***
Окровавленное, изуродованное и неузнаваемое физическое тело Бога рухнуло на землю, растоптанное, искромсанное, разодранное собственными детьми. Люди стояли вокруг холодного неподвижного тела, громко улюлюкая и аплодируя друг дружке.
— У нас получилось! Победа всегда будет за добром и справедливостью!
— Бог вполне заслужил эту тяжёлую участь. Он обрёк нас на страдания, а мы ему показали какие всё же страшные муки он уготовил своим «любимым» детям. Ещё говорил что-то про заботу… Вот с ума сошёл, дед.
— Вы правы. Каждому из нас достались серьёзные испытания и даже в столице проблемы с головой топили нас, что тут говорить о мелких городах да сёлах. Люди жили в болях и вечных страхах, это невозможно умалчивать.
— А вот Демиург дал нам этот шанс. Шанс расквитаться с извергом! Мы должны кланяться своему спасителю и защитнику…
Толпа демонов накрыла собой всех этих людей. Хруст костей и чавканье мяса на пару с чудовищными, полными боли криками поднялся ввысь над телом Богам, повиснув в воздухе, словно тяжёлое грозовое облако. Люди визжали, бились под телами голодных демонов, вопили, но помощи можно было и не ждать.
— Я не ваш спаситель, люди. Подождите, пока я воссоздам этот мир. Вначале я покончу со старым, со всеми вами, со всем мирозданием, и только потом буду диктовать новый прекрасный порядок. Потерпите, как потерпел Бог, и вы получите гораздо больше, чем имели здесь и сейчас, — Демиург улыбнулся и, убедившись, что всех людей из толпы с остервенением пожирали изнывающие от болях в животе демоны, убедившись, что каждый из них переставал предсмертно кричать, красавец подошёл к Отцу, к Богу, плюнув ему прямо в застывшее лицо, на котором не хватало носа, одной щеки, уха и брови, содранной острыми клыками чудищ. — Я же говорил, что я сильнее тебя, умнее, что я справлюсь, но ты до последнего не верил в меня, Создатель. Покойся с миром, автор всех ужасов и страхов людей Нижнего мира!
Белая, нежная, будто бы женская рука Демиурга коснулась развороченной груди Бога, сжала небольшой пульсирующий орган и выдернула его, поднося к своему рту, к своим тонким губам. В нём чувствовалась магия, настоящая и такая манящая. Белые зубки Демиурга вгрызлись в орган Бога, мятежник жадно выпил этот выливающийся желтый сок. Тело почувствовало магический прилив.
— Да, это то что мне нужно было столько лет. Магия, оживи моё старое тело… — он поднял орган над своей головой, надавил и искупался в этом оранжевом магическом соку, который словно пробудил его от долгого сна. — Наконец-то я почувствовал это. Как же мне всего этого не хватало, боже мой. Какое же наслаждение… — жёлтый бьющийся орган исчез в маленьком рту Демиурга. Исчез, чтобы вернуть утраченные златовласым красавцем магические силы.
— Демиург, ты рехнулся? Ты обезумел? Что ты творишь, Деми? Нет… Клейтон! Бездушная мразь! Он подарил тебе дом, жизнь, вложил в тебя частичку самого себя… Я никогда тебя не прощу, Клейтон! — неистово закричал эдемский маг, раскручивая посох и выпуская огненного дракона, закрутившегося в воздухе и проносящегося по рядам демонов как уничтожительный смерч.
— Как мы заговорили. Клейтон, да? Саркис, ты же помнишь что и тебя зовут совершенно не так. Не притворяйся, не отрекайся и от своего имени, маг, — ухмыльнулся Клейтон, раскинув руки в стороны и чувствуя магию, ощущая её кончиками своих тонких пальцев. Приятная дрожь прошлась по его телу. Внутри него происходило что-то неописуемое, как будто мятежник впервые сделал глубокий глоток свежего воздуха. Его лицо смотрело на алое светило, смотрело вверх, и казалось, будто его душа возносится куда-то вверх, куда-то к тёмному беззвёздному небу слившегося воедино нового мира.