Потерянные ноты (СИ)

— Знал бы, что это ты, не стал бы впрягаться! — зло бросает Брок.
— Стал бы. За него.
Джей указывает рукой на Себа, который решил проверить, ушли ли хулиганы, не поджидают ли за углом. Он скрывается за поворотом. Брок знает, что если б они сразу знали кто это, все равно бы влезли. Оба ненавидят несправедливость, а чрезмерному упрямству музыканта сопротивляться все равно не хватит сил. Как бы больно ему не сделали, он все равно будет пытаться защитить и оправдать этого человека. Упертый, до глупости. Очень добрый.Когда-нибудь это его погубит. Когда-нибудь это погубит их обоих.
Джаред движется медленно. Старается не издать ни звука, но боль мешает дышать. Брок знал этого парня много лет. Они были в одной команде еще в школе. Даже тогда Милтон умел игнорировать боль ради победы. Райт прекрасно понимает, что будь он один, не стал бы защищать его. Даже за деньги не стал бы. Он до сих пор иногда просыпается по ночам от кошмаров: Себастиан сидит у школьной стены, у него дрожат руки и повсюду кровь. Воображение рисует картину гораздо страшнее, чем было на самом деле, но от этого не легче.
Милтон будто чувствует нерешительность своего спасителя. Он лишь благодарно хмыкает, забирая свой бумажник из рук бывшего капитана. Когда Брок увидел его в снегу, он уже был пуст. Грабители не тронули только фото молодой, красивой девушки. У нее волосы собраны в косу и добрый взгляд. И веснушки. У Себастиана тоже веснушки по весне проступают.
— Это жена, — с улыбкой объясняет Джаред, а потом продолжает железным голосом, — Я видел вас тогда. За кулисами на твоем выпускном вечере. Хотел убить. Руки чесались врезать, чтоб зубами отплевывались, пидоры несчастные. А теперь нет. Не трону.
— Что ты видел, Милтон? — рычит Брок, припечатывая его к стене.
— Вы танцевали, — локоть прижимается к кадыку, мешая вдохнуть, — Не лезь в бутылку, Райт, — хрипит мужчина, — Сказал же — не трону! Я видел, как ты смотрел на него. Я так же на свою жену смотрю. Точно на величайшее сокровище.
— Никогда не говори ему об этом. Вообще никогда не заговаривай с ним, — чеканит Брок.
— Он не знает?
— Нет. Это небезопасно для него.
Джаред кивает и обещает молчать. Только предупреждает, если он заметил, то заметят и остальные. Ему, Броку, надо быть осторожнее, если он хочет защитить своего друга. Его слова оставляют неприятный осадок на душе. Себастиан итак держится подальше от общества, одинок, почти до патологии. Если Брок где-то допустит ошибку, то его друг не просто станет одиночкой, он превратится во всеми ненавидимого изгоя. Они оба превратятся в изгоев. Такой жизни никому не пожелаешь. Им хорошо вместе, хорошо просто дружить. И если у Брока не в порядке с головой и хочется чего-то большего, то это не должно стать проблемой Себастиана. Он в этом не виноват.
— Пойдем домой.
Голос раздается из-за спины и заставляет подпрыгнуть. Хулиганы ушли, в этом Себ убедился почти сразу, но возвращаться в темную подворотню не спешил. Находиться рядом с Джаредом Милтоном было невыносимо. Хоть прошло уже достаточно времени, и к нему никто не цеплялся с тех пор, воспоминания все еще несли с собой слишком много болезненных эмоций.
— Он цел? — нехотя интересуется Себастиан.
— Конечно, цел. Вовремя услышали. Он женат, кстати, — Брок обнимает его за плечи, — Ты молодец.
 — Да, я большой молодец. Отлично огреб от этих придурков. Без тебя я бы не справился.
— Мы оба отлично огребли. Себастиан, я бы не стал… ради него.
— Поэтому у тебя есть я — твоя личная совесть.
— Да. У меня есть ты — мелкий упрямый засранец, который готов ради такого говнюка, как Милтон, получить лишний раз по роже!
Себастиан что-то недовольно бубнит, но позволяет стереть с лица кровь. Болезненно шипит и старается не думать о теплой ладони на своей щеке. Брок усмехается и идет дальше, по-прежнему обнимая друга за плечи. Тепло и уютно. Так привычно за эти годы. Он почти перестает думать о словах Джареда. Но страх за сохранность жизни мальчишки так никогда и не отпустит его до конца.
 
========== 7. ==========
 7. 
Никто не ожидал, что единственным экзаменом, который завалит — два раза — Себастиан при поступлении в Джульярд, станет пианино. Школа образовалась не так давно, не ломилась от огромного количества учащихся, но поступить туда все равно очень сложно. Он сдал его с третьей попытки, но сдал сам. Чудо, что нашлось свободное место в конце поступательного сезона. Иногда ему кажется, что та девушка из преподавательского жюри до последнего верила в него и старалась придержать вакантное место свободным.
Ему не кажется. Так и было. Ведь Брок нашел ее после первой неудачной попытки друга. Он умел быть очаровательным, когда надо. И в этот раз умение его не подвело. Он встречался с ней около трех недель, рассказывая о знакомом пианисте. О том, как переживает за судьбу лучшего друга. Особенно красочно рассказывал о том, как его порадует, если свободное место сохранится до того, как этот самый друг сдаст-таки экзамен. Главное, чтобы теперь никто никогда не узнал, каким именно образом Брок помог ему поступить в «свою эту обожаемую школу парней в трико».
3 августа 1935 года Себастиан Грин все-таки пополнил список учеников Джульярдской музыкальной школы. Миссис Райт и его бабушка решили устроить большой праздник по этому поводу. Брок притащил целую охапку полевых цветов. Он вручил их Аманде Грин, мол, с пустыми руками на праздники не ходят. Под вечер заглянул Крис. Уставший, голодный, после суток в больнице. Он пожелал успешной учебы, съел кусочек торта и отбыл домой — отсыпаться.
Себастиан был счастлив. Отличный подарок на день рождения. Торт и близкие люди рядом, документы о зачислении в Джульярд, обожаемый с детства. За спиной школа и выпускной, на котором ему все-таки не пришлось подпирать стену весь вечер. Он поддался уговорам лучшего друга и пригласил Моник. Она, конечно же, согласилась. А потом корректно объяснила, что если Себастиан сегодня не зайдет дальше поцелуев, они расстанутся. Себастиан поверил решительной девушке. Собственно, это был последний раз, когда они куда-то пошли в качестве пары. И последний раз, когда Себастиан послушался совета этого бессовестного человека, именуемого лучшим другом.
На улице жаркий августовский вечер. Горячий ветер неприятно дует в лицо. И солнце, еще не опустившееся за горизонт, немного слепит. Броку 19. Его лучшему другу, почти брату, сегодня исполнилось 18. Это одновременно и праздник, и похороны. Сегодня Себастиан хоронит свое детство. Прямо здесь, на пирсе, забегая по колено в прохладные воды океана, размахивая руками, как крыльями, и поедая второй стаканчик мороженого. А Брок, видимо, хоронит свою нормальность. Окончательно и бесповоротно.
Выпускной, школьные экзамены, поступление — все трудности этого года залегли неразглаживающимися морщинками на лбу, состарившими мальчишку на несколько лет. Вода неспокойна. Бьется о ноги, мочит загнутые по колено штаны. Они стоят близко, соприкасаясь локтями. Рубашки остались на берегу, как и отцовские часы. Поэтому Себастиан периодически оборачивается, проверяя сохранность семейной реликвии.
Брок в сотый раз убеждается, что не зря взялся тренировать тощего музыканта. Теперь никто не посмеет пошутить на предмет «птичьих косточек», «цыплячьей шеи» и прочей ерунды, от которой страдают дохляки. Единственное, что осталось от прежнего Себастиана — любовь к музыке и длинные волосы, забранные в куцый хвост, и руки. Райт иногда жалеет о необходимости уметь драться. Боится, что тонкие пальцы огрубеют. Но в этом мире иначе нельзя. После Великой депрессии жить опасно в принципе, особенно если ты хилый, каким когда-то был его музыкант.
Себастиан снова оборачивается, случайно задевая локтем. Подтяжки перекручиваются на груди, повторяя контур сильных мышц. Он вообще стал жадным до прикосновений — к бабушке, друзьям, уличному коту, Броку, наконец. Будто мало им обычного голода, так к нему еще и тактильный примешивается. Себ всегда старается прикоснуться, дотронуться, сделать что-то еще, отчего Броку становится в момент душно и немного тоскливо.