Грани воды

– Она кажется грустной, вот и все, – ответила Бекка.
Тут Диана выгнула бровь. Бекка прекрасно поняла, что означает эта выгнутая бровь. Диана знала, что это далеко не все.
Тогда Бекка рассказала ей про одежку: три комбинезончика, а еще маленькие футболки и обувь. Реакция Шарлы оказалась логичной:
– А ты уверена, что сундук принадлежал Шарле? Если он стоял в курятнике, то мне кажется более вероятным, что он Айвора. Или что они с Шарлой пользуются им вместе. А у Айвора есть дочь. Стеф. Она живет в Виргинии.
– Нет, – возразила Бекка. – В сундуке были только вещи Шарлы. Фотографии, одежда и все такое.
– Тогда это интересно, правда?
– И мне подумалось… Ну, ты не чувствовала чего-то, когда была с ней?
Она не решалась более открыто говорить о способности Дианы к прикосновениям и о том, что происходило, когда она дотрагивалась до другого человека.
– Я ощущала глубокую печаль, – ответила Диана, – которую ты и сама в ней заметила. Но у меня всегда было ощущение, что у Шарлы множество поводов для печали.
– Потому что она была замужем за Эдди Беддоу?
– Это было началом, да. Но я подозреваю, что на это наложилось еще много всего.
* * *
Но что именно означало это «много всего»? В данном случае Диана больше ничего не пожелала говорить. Бекка нисколько не сомневалась в том, что известно ей гораздо больше. Не было сомнений и в том, что Диана полагает: Бекка Кинг намерена выяснить это самостоятельно. Бекка размышляла над этим, крутя педали, до того момента, как оказалась у мотеля «Утес». Здесь дальнейшие размышления тут же были забыты: свернув на Камано-стрит, она увидела заброшенный участок рядом с парковкой мотеля.
Там Деррик и Джош отыгрывали роли Старшего Брата и Младшего Брата. В дальнем углу они сооружали какое-то убежище, для которого требовались строительные отходы и забивание множества гвоздей. Откуда-то доносился громкий рэп.
Бекка подумала: вот и еще нечто, чего она избегала. Ей не хватало отваги встречаться с Дерриком, однако она понимала, что обязана кое-что ему сообщить. В итоге он возненавидит ее еще сильнее, но раз уж между ними все кончено, то ничего еще более страшного она уже не предвидела.
В результате она поставила велосипед на краю участка и прошла по молодой траве, которая только начала расти. Джош заметил ее первым и закричал:
– Эй, Бекка! Смотри-ка, что мы строим! Будет круто!
Она храбро помахала ему рукой. Деррик, заколачивавший гвоздь в доску, бросил на нее один взгляд – и все. Она чуть было не развернулась на месте и не отступила при виде холода у него глазах. Однако она заставила себя идти дальше и послушно восхитилась сооружением, массу достоинств которого Джош ей объяснил. А потом она сказала мальчугану:
– Можно я секунду поговорю с Дерриком?
Джош перевел взгляд с нее на Старшего Брата и сказал:
– Только не долго, ладно? А то нам надо работать.
Бекка пообещала:
– Недолго.
Не похоже было, чтобы Деррик был в восторге от необходимости с ней говорить – и Бекка его в этом не винила. Она страшно облажалась, достав спрятанные письма к его сестре. Ее действие привело к тому, что теперь письма потеряны, и она вполне понимала, почему о прощении за этот проступок не может быть и речи.
Она вытащила наушник от глушилки и сказала:
– Я справилась в «Гуд чир».
«Ага, отлично… не надо мне вообще было…» – промелькнуло у него в мыслях, а по его лицу она поняла, что он догадывается о том, что услышит дальше.
Она сказала:
– Мусор увозят в Каупевилл. Но в тот же день его грузовиками отправляют с острова в какое-то другое место.
Он сказал:
– Можно подумать, это какое-то великое открытие. Моя мама это уже выяснила.
«Идиотка жалкая… если бы я не… она бы никогда… вали, вали, вали, а то я…»
– Пожалуйста, просто дослушай, – прервала Бекка его мысли. – Мы с Сетом… Мы поехали в Каупевилл сразу после разговора с тобой. То есть я имею в виду на следующий день, потому что, понятно, мы не могли ехать в тот вечер: они были бы закрыты.
 
– И что?
– Нам сказали, куда все увозят: на свалку в Берлингтоне. Мы и туда поехали. Но в Берлингтоне сказали, что мусор, отходы и прочее свозят к ним со всего острова, а еще с острова Камано и с ближайших поселков. И даже там он не остается. Понимаешь, его отвозят в восточную часть штата…
«Заткнись, заткнись, заткнись, потому что уже слишком поздно, понимаешь, Бекка?»
Впервые в ее жизни шепоток был цельным и законченным – и столь четко Дерриковым, что Бекка тихо ахнула. Она прижала руки к животу, ощутив странную и резкую боль. Деррик спросил:
– В чем дело?
«Теперь она изображает трагедию! Учти: это не поможет».
Она крепче прижала ладони и скорчилась. Казалось, его слова превратились в крошечные существа, которые врывались в ее тело и обосновывались внутри. Но это были голодные существа, и они глодали ее. Она подумала, что шепоткам не положено быть такими.
Она проговорила:
– Как я сказала, мы поехали в Берлингтон и сказали, что нам надо найти тот пуф. Сет убедил их, что это важно, так что нас впустили, хоть и говорили, что его там не окажется. Но там было столько мусора… откуда им было знать, что его там нет?
«Потому что они не такие гребаные дебилы, как ты».
– Пожалуйста, – прошептала она, – постарайся быть справедливым!
– Да? Эй, а ты поступала со мной справедливо?
– Извини. Извини. Я пытаюсь сказать, что мы могли поехать и дальше. Я хотела, и Сет меня отвез бы, но там были бы тонны мусора и отбросов, и к тому времени, когда мы туда добрались бы, бульдозеры все равно все засыпали бы.
Тут Деррик посмотрел на нее. До этого он смотрел в сторону, на культурный центр, где плакат возвещал о спектакле местной труппы: они собирались играть «Сирано де Бержерака». Это напомнило Бекке про клип «Роксана» и городе Нельсон в Британской Колумбии, где его снимали, а это, в свою очередь, напомнило о маме, которая находилась там с прошлого сентября… и почему, почему, почему она до сих пор не вернулась, чтобы забрать свою дочь Бекку отсюда, чтобы начать новую жизнь где-то, где они будут в безопасности? Она заморгала, чтобы прогнать слезы, и сказала:
– Мне очень жаль.
Она сейчас и сама не знала, перед кем извиняется: перед Дерриком, перед самой собой, перед матерью – или перед всеми сразу. И какой толк в том, что ей очень жаль из-за всего, но в особенности из-за того момента, когда она услышала шепотки отчима и узнала, что и ей самой, и ее маме угрожает опасность? Она подумала – а что, если она облажалась так же сильно, как и в случае с Дерриком и его письмами сестре? Не станет ли это последней каплей протухшей воды?
Деррик сказал:
– Ага.
Это не было согласием. Это было концом всему. Он отвернулся и снова направился к Джошу. Она проводила его взглядом: опущенная голова, руки в карманах сжаты в кулаки – и ей подумалось, что, наверное, она никогда в жизни не будет себя чувствовать более погано, чем в эту минуту. Вряд ли это вообще возможно.
 
Часть 6. Сэнди-пойнт
  
Мир Силлы
 
Я всегда поворачиваю в ту сторону, откуда пахнет соленой водой. Наконец я оказываюсь на развилке, где ощущаю острую потребность выбрать дорогу, которая отходит вправо и начинает крутой спуск. Запах моря тут же становится резким. Я дохожу до первого поворота, а затем до следующего: вниз идет серпантин. Вдоль этой дороги деревья стоят высокие и суровые, а само покрытие скользкое от дождя.
А потом, когда дорога становится ровной и прямой, деревья прорезает проселок, засыпанный гравием. Вдали виден слабый свет. Я направляюсь туда – не потому, что хочу, а потому что должна.
Наконец передо мной раскидывается вода, остро пахнущая соленым морем. За ее широким разливом дальний берег усеян огоньками, похожими на тысячи звезд, сброшенных с неба. Берег слишком огромен, чтобы быть островом – таким, как тот, по которому я путешествовала, а оттуда плывет ярко освещенный паром.