Витки времени

Теперь Темные окружили скалу плотным черным облаком, поднимаясь к городу. А у нижних бастионов крепости нимб света расширился и стал толще, его розовый блеск потемнел, и в нем начали проскакивать язычки дрожащего пламени. Беспокойные черные ряды собирались в разноцветные сферы — сначала маленькие, затем неожиданно раздувающиеся в огненное великолепие, куда большее, чем я когда-либо видел. Они вращались все быстрее и быстрее, ветер яростно свистел, касаясь их. А розовый все темнел, и я заметил проблески серебра, сверкавшие в его центре.
Сферы замерли, приготовившись к бою. Даже под защитным нимбом света, мы чувствовали напряжение, растягивающее само пространство, получающее энергию за счет искривления Вселенной, чтобы выпустить потоки пламени. Как и раньше, это продолжалось до тех пор, пока не стало казаться, что рассудок больше не выдержит. Затем напряжение резко спало, и из тысяч опаловых сфер вырвались языки обжигающего пламени, точно бьющие в защитное гало и разбивающиеся о стену мягкого розового света, а потом исчезающие! Струи огня стали толще и били чаще, изливая всю свою ярость. Черный туман полностью исчез, втянутый в опаловые сферы, и внизу все превратилось в водоворот сражающихся огней! Прыгая, обвиваясь и сцепляясь в запутанный лабиринт огня, яростные шары били по городу все чаще, чаще и сильнее, до тех пор.
пока глаз уже не мог уследить за плясками огненного моря! Но защитный нимб по-прежнему висел вокруг города неповрежденный, впитывая безумный огонь, колотивший его поверхность мощными ударами, полностью растворяя его и никак не изменяясь во время боя, не считая того, что розовый цвет все темнел по мере того, как на него изливалось пламя. Не знаю, сколько продолжалась битва. Розовый уже стал пылающе-алым, покрытым большими, пульсирующими серебряными артериями, когда высоко над нами зазвучал орган сапфирового шара, повелевающий, командующий. И в ответ на него, розовая дымка издалека зашептала, тихонько и мягко, смеясь и торжествуя, со звенящей трелью, которая нежно зашелестела по всему городу. Шар на вершине вспыхнул сверкающим голубым светом, из него вырвались потоки серебристого света, обрушившиеся на море огня внизу! И там где они ударяли по сферам, пламя растворялось и исчезало в тонкой зеленой дымке, плавно поднимающейся над ущельем, поглощенное ниспадающими струями серебра. Так умирали Темные существа! Умирали навсегда!
ЕСТЬ ЕЩЕ кое-что, что следует рассказать о Поющих.
Прежде чем весла взвились вверх, и наш корабль поплыл по мелководной реке, теперь уже свободной от вод бледного моря, мы еще раз искупались в розовом свете, который наполнил нас энергией, полученной от Темных существ. Медленно шли мы вверх по течению, через болота, где торчали из понижающегося уровня воды гниющие хищные деревья, к глубокому каналу, тянущемуся далеко в горы и огромной пещере, за которой было видно бледное море. Гребцы завели корабль-дракон в пещеру, и мы спустились вниз по выточенному волнами проходу, ведущему к беспокойным водам. Обойдя скалистый берег, мы прошли по каналу, выжженному в черном камне, прямо под разбитой хрустальной дверью, ведущей в Люцию. Светящиеся белые воды все еще мягко затекали в гладкий желоб. Затем мы двинулись прямо к бледному морю, причем низкая крыша медленно опускалась, словно намереваясь нас раздавить, пока мы вслепую гребли сквозь липкий туман, покрывающий воду странным огнем. То там, то тут на поверхности появлялись чудовища из давно минувших эпох, выстреливая светящиеся струйки в мерцающие облака. Каким инстинктом ведомые, по каким расчетам мы двигались, не могу сказать, но, спустя множество утомительных часов, каменные стены пещеры с обеих сторон исчезли, и мы попали в узкий глубокий фьорд, на много миль ведущий в сердце скалы, а затем выходящий в просторную пещеру народа Туле.
Над берегами тихой лагуны группами стояли покрытые соломой каменные дома, в которых жила раса Торвальда. Перед каждым домом, вытащенный далеко на берег, стоял корабль-дракон, отмеченный гербом клана, обитающего в гранитном чертоге неподалеку. За домами тянулись поля пшеницы и ржи, за которыми виднелись зеленые леса. Лиственные и узловатые деревья простирались до подножия огненной горы, которая давала свет новой Туле, чьи истерзанные временем ущелья сияли раскаленным реками расплавленного камня, текущими мощными потоками и, в конце концов, уходящими в недра планеты через гигантский овальный провал, расположенный далеко позади городка. Здесь, среди народа Торвальда, я жил в его гранитном доме с высокой крышей и охотился с ним на удивительных существ, обитающих за огненной горой, на зверей, о которых рассказывается в старинных книгах, на гигантов с загнутыми бивнями и огромными извивающимися хоботами, на более мелких существ с рогами на голове и маленькими красными глазами, и на больших темных кошек с острыми зубами, словом — на тех, что населяли Туле во времена Первой Планеты, когда люди только начали там селиться.
 
Но, в конце концов, мне это наскучило, я начал тосковать по землям на поверхности: Юздралу, Кору и Туле. С Торвальдом в качестве проводника и десятью сильными мужчинами его расы, мы пробрались сквозь темные пещеры, где не было никакой жизни, кроме нас самих. Мы поднимались туда больше года, питаясь запасами, давным-давно спрятанными предшествующей расой, едой, сохраненной хитроумным способом, известным только народу Туле. Путь оказался крутой и скользкий, сглаженный Человеком далекого прошлого, и повсюду встречались каменные мосты, соединяющие берега обрывов, бронзовые лестницы, служащие для подъема по отвесным стенам глубоких ущелий, и крепкие ворота, преграждающие путь. Я узнал в этом руку принца Кетцы, который приютил изгнанных из Атлантиды людей во внутренних городах и помог народу Туле — своим друзьям.
Затем внутренние пещеры! Мы появились неподалеку от приземистого Кора, стоявшего на базальтовой равнине, выходящего из ущелья и являющегося концом пути, и в этом мертвом, засыпанном пылью городе, мы нашли аэромобиль, на котором и вылетели на поверхность. Тула поприветствовала меня, считая давно уже погибшим, и Торвальда, для которого она была старинной сказкой даже тогда, когда я устроил пир для него и его людей, поскольку они были моими гостями. Вместе с ним, мы странствовали по Второй Планете: по земле за черной пустыней, по гористой местности на юге, и островкам на севере, где Туле когда-нибудь снова станет империей. Мы, жители Тулы, снабдили народ Торвальда аэромобилями, и люди того затерянного мира смогут вернуться на поверхность планеты, оставив Подземный мир Поющим, которые уже преобразовали болота и торчащие хребты в чудесные места, где сияет мягкий голубой свет вместо бледного мерцания белых облаков.
Осталось еще одно, имеющее громадное значение для народа Атлантиды. Юздрал я обнаружил разграбленным, с опустошенной библиотекой и пропавшей научной аппаратурой. Вместо них я нашел свиток на древнем языке первой Атлантиды — историю более удивительную, чем любой вымысел. Потому что она рассказывала о людях Первой Планеты, о могущественной расе, мудрой, с развитой наукой, опережающей нашу во многих направлениях, расе, которая открыла тайну молнии Зевса так же, как это сделал давно умерший принц Кетцы, человек, который попал на Вторую Планету с помощью этой ужасной силы! Я теперь знаю правду об аэромобиле над расплавленной крепостью и о потопе, затопившем хищные джунгли подземного мира и большей частью очистившем внутренние пещеры от серой смертоносной пыли. В яме под Лудой мы нашли два устройства, испускающие молнии, которые эта мудрая раса называла странным словом «резонатор», оставленные там, чтобы преградить путь Темным созданиям. Используя в качестве образцов эти два прибора, а также документы Древних, которые прибыли с Первой Планеты, мы собрали много подобных устройств. Некоторые наши ученые и множество молодых людей, жаждущих приключений, хотят отправиться на Первую Планету, но императором теперь являюсь я, и, по моему указанию, только несколько избранных смогут сделать это и проложить дорогу в странный, чужой мир или же загородиться от него. Поскольку жизнь и идеалы Древних явно не совпадают с нашими, то, если только не существует какого-то места, где мы могли бы спокойно начать все заново, нам лучше оставаться в нашем мире. Врата между мирами не должны быть закрыты для тех мудрецов, что ищут Предназначение, но, пропуская всех, мы нанесем лишь вред обоим мирам. Так бывало всегда.