Хорошая девочка

— Ты мокрая, Надя.
Он облизывает губы, и я открываю рот, но не могу произнести ни слова.
— Ты не обязана мне отвечать. — Он кивает туда, где, как я думаю, он видит мои влажные трусики. — Я прекрасно вижу это сам.
После этого он поворачивается обратно, и свет меняется на зеленый. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что Уолш не сворачивает на мою улицу, а продолжает проезжать прямо мимо нее.
— Куда мы направляемся?
Мой голос звучит чужеродно в моих ушах.
— Твоя сестра и ее муж дома? — спрашивает он, и я качаю головой.
— Сегодня вечером они уехали на мероприятие в город.
Я слышу, как Уолш бормочет проклятие себе под нос.
— А что насчет водителя, который должен был заехать за тобой?
— Я сказала ему, что меня подвезли.
Я отправила Грэму сообщение сразу после того, как мы сели в машину, чтобы он не спешил за мной и мог разобраться со спущенным колесом.
— Надя, Надя, Надя. — Уолш повторяет мое имя, качая головой. — Ты только что сказала мне, что никто не будет интересоваться, где ты находишься остаток ночи. Это очень наивно с твоей стороны.
Я не знаю, пытается ли он напугать меня, чтобы я осознала, в какое затруднительное положение я себя поставила, но это не работает. Страх – это самое последнее, что я сейчас чувствую.
— Я не наивна. У меня просто нет опыта.
Мои щеки пылают от признания этого. Я уверена, Уолш привык к женщинам, которые знают, что они делают, и хотя я сейчас так не в себе, мне все равно. В этот момент я бы позволила себе утонуть ради него. Моя потребность в том, что происходит, перевешивает все остальное, и я буквально растворяюсь в тумане похоти.
— Знаю, цветочек, но ты наивна. Ты пришла в мой дом совсем одна, не подозревая, что может произойти.
— Кайл не навязывался мне. Возможно, он был настойчив, но он умчался сразу же, как получил отказ. Его эго пострадало больше всего на свете.
— Я бы убил его. — Клянусь, воздух внутри машины сгущается, и в моем животе возникает трепет возбуждения. — Но я говорил не о нем. — Взгляд Уолша снова отражается в зеркале. На этот раз он снова смотрит мне между ног. — Ты была совсем одна со мной.
Да, была, но я не вижу в этом проблемы. На самом деле, мне нравилось оставаться наедине с Уолшем. Внимание, которое он мне уделяет, заставляет меня снова и снова хотеть остаться с ним наедине.
— Я не боюсь тебя, Уолш.
— Дай мне свои трусики, — приказывает он, и я задаюсь вопросом, не проверка ли это. Я поправляю очки на носу, чтобы отвлечься.
— Что я говорил о том, что не люблю повторять?
— Тебе это не нравится.
Я приподнимаю бедра, заставляя юбку задраться до конца, полностью открывая трусики. Я зацепляюсь пальцами за верх и спускаю их вниз по ногам, прежде чем передать их ему.
Уолш забирает их у меня, когда заезжает на пустую церковную парковку.
— Держи ноги раздвинутыми, — говорит он и ставит машину на стоянку. Затем я слышу звук расстегиваемой молнии. Он такой громкий внутри автомобиля, в котором разом становится тихо.
Теперь все, что я могу слышать, это звук его тяжелого дыхания, когда он смотрит на мое лоно, и его рука начинает двигаться вверх и вниз. Я наклоняюсь на несколько дюймов, чтобы посмотреть, что он делает, а потом у меня перехватывает дыхание от представшего передо мной зрелища. Мои трусики обернуты вокруг его члена, когда он гладит себя. Его глаза в зеркале смотрят на меня, пока он это делает, и из него вырывается низкий стон.
— Пожалуйста. — Слово слетает с моих губ, но звучит как мольба.
— Ты когда-нибудь прикасалась к себе, цветочек?
Я киваю головой, потому что не уверена, что могу сформулировать это внятно.
— Покажи мне.
Как правило, я бы была крайне застенчива и смущена перспективой сделать что-то подобное, но все мое тело горит, и мне трудно усидеть на месте. Моя рука быстро двигается, когда я раздвигаю ноги, и мои пальцы скользят по влажным складкам моего лона. Я уже вся промокла, когда подношу два пальца к своему клитору. В ту секунду, когда прикасаюсь к себе, я издаю стон.
 
— Ты же не засовываешь пальцы в себя, не так ли?
— Я никогда этого не делала раньше, — признаюсь я.
— И ты этого не сделаешь.
Рука Уолша начинает двигаться быстрее.
— Ты знаешь, как кончать, цветочек?
— Да. — Я сдерживаюсь, потому что не хочу, чтобы он знал, насколько я возбуждена, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мое тело кричит, чтобы я надавила сильнее и переступила черту.
— Я хочу это увидеть.
Мои инстинкты требуют повиноваться, и я выкрикиваю его имя, сильнее надавливая на свой клитор. Это действие обеспечивает мне идеальное давление, позволяющее довести себя до предела, и оргазм взрывается во мне. Я слышу, как Уолш кряхтит, когда его рука сгибается, и мое лоно трепещет. Раньше такого никогда не случалось, но боль не прошла полностью. Оргазм снял остроту, но теперь я хочу чего-то большего. Моя киска сжимается, как будто хочет чего-то внутри меня. Боль в моем теле глубже, и я жажду насытиться.
Тяжелое дыхание Уолша заполняет тишину.
— Иди сюда, — приказывает он. Я отстегиваю ремень безопасности и придвигаюсь ближе, потому что хочу быть рядом с ним. Уолш поворачивает голову и хватает меня за запястье. Мой рот приоткрывается, когда я смотрю, как он подносит мои пальцы ко рту и высасывает их дочиста.
Я уже собираюсь кончить снова, и не знаю, смогу ли справиться с этим. Моему телу уже нужно больше, и мне приходится сжать ноги вместе, чтобы попытаться утихомирить боль.
— Хорошая девочка, — говорит Уолш, когда выпускает мои пальцы изо рта. — Надень их обратно. — Он протягивает мне мои трусики, и я вижу в них следы его спермы. Я откидываюсь на спинку сиденья и надеваю их, давая им медленно скользить по ногам. Его сперма заставляет их прилипнуть ко мне, как только они оказываются на месте.
Я не могу поверить в то, что мы только что сделали. Он наблюдал, как я мастурбирую для него, но меня до сих пор ни разу даже не поцеловали.
 ГЛАВА ШЕСТАЯ 
  Уолш  
 
 
У меня пульсирует в штанах, когда вкус Нади остается на моем языке, а аромат её киски наполняет машину. Никогда в здравом уме я бы не сделал ничего подобного до того, как встретил Надю, но с тех пор, как я увидел свой маленький цветочек, я, кажется, не могу мыслить здраво.
 Мой маленький цветочек. 
Черт, что на меня нашло, что сделало меня таким собственническим мудаком за несколько украденных мгновений, проведенных вместе? Это не я, но почему-то это кажется таким правильным. Женщины в моем прошлом едва ли удерживали мое внимание дольше, чем требовалось, чтобы кончить. Когда все заканчивалось, мы расходились в разные стороны, и я никогда не оглядывался назад. Черт, я не мог бы сказать наверняка, как выглядела ни одна из них с тех пор, как прекрасные глаза Нади, словно глаза лани, встретились с моими. Как будто мое прошлое было стерто, а я начал с чистого листа.
Моё сердце не переставало колотиться в груди, хотя я только что кончил сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Свидетельство моей разрядки, которое я оставил в ее трусиках, должно было бы смутить меня, но это то, что Надя делает со мной. Она заставляет мой член страдать, в то время как мое тело умоляет быть ближе к ней. И она заставляет мое сердце болеть из-за чего-то, чего, я знаю, у меня не должно было быть.
Когда я смотрю в зеркало заднего вида, я вижу, что она смотрит в окно, и выражение ее лица заставляет меня развернуться на своем сиденье.
— Что случилось?
Надя смотрит на меня, но пожимает плечами и притворяется, что улыбается. Улыбка не касается её глаз, и я сразу понимаю, что она что-то скрывает от меня.
— Я в порядке.
Черт, она сожалеет о том, что только что произошло? Как же может быть иначе? Я старик, который только что заставил ее тереть свою киску, пока я дрочил при виде нее. Мог ли я быть еще большим ублюдком?