Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

— Да, да, конечно, — старик схватил квитанцию и задом попятился к выходу.
«Здорово я его. Ишь, двадцать рублей он мне даст…»
Старик ушел, а Сергей Иванович задвинул на всякий случай картонный ящик с яйцом подальше под стол.
Возле двери с небольшой табличкой «Прием на комиссию» топталось несколько фигур. Во дворе появилась старуха в красном платке. От группы тут же отделился толстяк в коротенькой кожаной куртке и подошел к ней.
— Что-нибудь сдаете?
— Чего?
— Что-нибудь сдаете в «комок»?
— Куда? — вновь не поняла пожилая женщина.
— Ну, в комиссионный магазин.
 — Да.
— Покажите, может, мне понравится, и я сразу куплю. Вам не надо будет стоять в очереди, ждать денег, да еще терять семь процентов.
Они отошли в сторонку, и старуха открыла большую брезентовую сумку. На дне ее лежала красивая стеклянная ваза.
— Сколько думаете?
— Сто пятьдесят рублей.
— Ну, что вы! От силы вам стольник поставят. Если хотите, могу дать.
— Нет, мне надо сто пятьдесят.
— Хорошо, если вы мне не верите, можете сходить оценить, я подожду здесь.
Пожилая женщина скрылась за дверью с табличкой «Прием на комиссию». Толстяк вышел со двора и подошел к телефонной будке.
— Алло, позовите Хелену… А, это ты. Богатая будешь. Слышишь, там у тебя бабуся в красном платке с Галле. Скажи ей, что эти вазы плохо уходят, ну в общем, поставь до ста рублей. С меня, как всегда, причитается… Хорошо, постараюсь для такой красавицы. — Он положил трубку и возвратился к своему посту у двери.
— Что у нее было? — спросил один из «перехватчиков».
— Ваза, похоже, Галле. Сотен на восемь — десять тянет.
— Сколько дал?
— Стольник.
— Почему так много? Не в твоих привычках столько давать.
— Вещь стоящая, я подобную в каталоге «Сотсби» видел, на несколько тысяч фунтов стерлингов тянет. Ее спокойно можно за восемь сотен Генриху сдать. А ты чего «репунсируешь»? Все таскают?
— Ай, —  махнул рукой перехватчик.
— Да, что ты трясешься, им сейчас надо миллионные дела раскручивать, а не твою сторублевую муру…
— Это точно, — подтолкнул стоящего с кислым лицом парня мужчина в стеганом сером пальто. — Кому суждено утонуть, тот не повесится. Нечего раньше времени паниковать. Отдай лучше мне, пока не поздно, свою горку…
Только перед самым обедом Сергею Ивановичу удалось выкроить немного свободного времени, чтобы попросить Валечку, продавщицу из отдела бронзы, выписать чек на яйцо и заплатить по нему в кассу. Через несколько минут он уже набирал телефонный номер из ближайшего автомата.
— Александр Кристапович, это Сергей. Мы не могли бы сегодня встретиться после работы… Ну что вы! Все чисто… Тридцать… Конечно, штук… Примерно то, что вы просили для своего зятя. Даже лучше… Хорошо, я приеду туда. Все. 
До конца рабочего дня оставалось минут двадцать пять, когда к столику Курлюкова вновь подошел старичок.
— Младой человек, вы сказали, что-то яичко я могу купить на общих основаниях. Я уже столько времени караулю, но его до сих пор еще не выносили.
— Сегодня уже вряд ли, — взглянув на свою «Сейку», раздраженно сказал Сергей Иванович, — можете спокойно идти домой.
«Вот, пристал, дурак старый. Пускай уходит, а завтра я скажу, что сегодня, перед самым закрытием, продали. Двадцать рябчиков он мне даст… Шляются тут всякие…»
Только сейчас он заметил уже давно трезвонящий на столе телефон.
— Антикварный магазин… — Рявкнул Курлюков в трубку, но тут же сменил тон почти на шепот. — Ты точно, чокнутая. Я тебе сколько раз говорил — не звони мне на работу… Ладно, после восьми. Нет, постой, у меня сегодня деловое свидание. Приезжай лучше в субботу на своей тачке ко мне на дачу… Пока. — Он бросил трубку и повернулся к последней посетительнице. — Что у вас?.. Фарфор? Это туда. У меня только металл.
Отделавшись от пьяненькой женщины с безголовой фигуркой пионера, Курлюков сложил квитанции, запер их в сейф в кабинете директора и ровно в семь, с сумкой через плечо, вышел из магазина.
 
— Сергей, к тебе посетительница.
Вместе с лейтенантом Соковым в кабинет вошла полная женщина в черном плаще и огромной хозяйственной сумкой, из которой торчали два батона.
— Вы Николаев, — спросила она сидящего за столом молодого человека.
— Да, я.
— Меня направил к вам дежурный.
— Прошу, садитесь, — следователь убрал в стол недописанный листок.
 — Моя фамилия Кускова Александра Абрамовна, — посетительница положила перед Николаевым пропуск и паспорт. — Я уже один раз была у вас в милиции, когда восемь месяцев назад меня обокрали. Тогда я перечислила все, что у меня пропало, и солидный мужчина, наверное, ваш начальник, сказал мне, чтобы я походила по комиссионным магазинам, может, где-нибудь увижу свои вещи. Вчера после работы я ездила навестить свою больную подругу в центр и на обратном пути зашла в антикварный магазин. И, представьте себе, сразу же узнала свою лампу, даже попросила ее показать.
— Надеюсь, вы не стали требовать ее назад? — поинтересовался Сергей.
— Как можно. Мне объяснили, чтобы я ни в коем случае не поднимала шум. Вчера ехать к вам было уже поздно, тем более что мне к шести на работу…
— Где вы работаете?
— Кассиром на вокзале. И вот сегодня, сразу же после работы, я бросилась в милицию, и меня направили к вам.
— Вы говорите, лампа. — Николаев постучал ручкой по столу. — А вы не могли ошибиться?
— Что вы, молодой человек?! Я отлично помню эту лампу! Она отлита из бронзы в виде цилиндра, а по бокам две головы, держащие в зубах кольца. У нее был очень красивый абажур в виде стеклянного тюльпана, правда, сейчас его нет, вместо него стоит обычный.
Николаев достал из стола чистый лист бумаги, протянул его вместе с ручкой женщине и сказал:
— Напишите все, что вы сказали, и не забудьте указать адрес магазина.
— Ой, а я не знаю, как называется улица.
— Пишите, что знаете, — сказал Николаев и набрал номер телефона начальника следственного отдела.
— Ну что ж, — выслушал рассказ Сергея майор Гинтарас, — подними дело, ознакомься и займись этой лампой.
— Хорошо, Ян Янович, я сегодня же после обеда отправлюсь в магазин. — Сергей положил трубку и повернулся к Сокову. — Ты не видел моей папки?
— Посмотри в шкафу.
Николаев открыл дверцу и тут же, взвыв, запрыгал на одной ноге вокруг вывалившегося из шкафа арифмометра.
— Зачем ты сунул сюда этот «феликс»? Выкинь ты его на фиг, он мне чуть все кости не переломал!
— Ты что? Это же вещдок, — Володя наклонился, поднял счетную машинку и погладил ее по черному лакированному боку.
— Иди к черту, — вцепившись в ботинок, посоветовал Сергей.
— Все точно запротоколировано, машинка для печатания денег. За ней должны прийти ребята из военной прокуратуры. 
— А они при чем здесь?
— Ну как же? Ты не слышал эту историю?
— Если хочешь, можешь рассказать. Но одного я не могу понять, если у тебя лежит такой аппарат, почему ты все время плачешься, что нет денег? Рассказывай.
— Все просто. Два курсанта решили пошутить, взяли арифмометр, склеили несколько червонцев, засунули в этот аппарат и пошли в ресторан. Когда пришла официантка со счетом, они вытащили из портфеля «феликс», крутанули несколько раз ручкой и из него посыпались червонцы. На официантку это произвело такое сильное впечатление, что она вызвала всех, кроме пожарной охраны. Нашим, они приехали первыми, удалось отстоять у военного патруля этот печатный станок. Пока они дрались между собой, курсанты слиняли. Говорят, начальник одиннадцатого отделения до самого утра крутил ручку арифмометра в разные стороны.
— Поучительная история, — усмехнулся Сергей. — Это надо же быть таким глупцом, чтобы из этой железяки пытаться добиться хоть копеечки. Хотя, знаешь, дай-ка мне попробовать.
— У меня ничего не вышло, — тяжело вздохнул Соков, отдавая «феликс» Николаеву, — может, у тебя что-нибудь получится.